С тобой? Никогда!

Наверное, было поздно и стоило смириться. На мне уже не осталось одежды, кроме простоватых девчачьих белых трусиков. Отступать было некуда. Лучше всего обхватить Тима за шею, притянуть к себе и получить то, за чем пришла. Пусть и таким способом. Еще один хороший урок, который укрепил бы веру в собственную никудышность.

– Тим! – сорвалось с моих губ, когда его пальцы проникли под тонкую ткань трусов.

Я выгнулась. Мои ладони машинально легли поверх его руки, не позволяя ей стянуть белье вниз.

– Все в порядке, девочка. – Его взгляд был затуманенным и каким-то диким. Бушевавшее в нем возбуждение отказывалось замечать мой испуг. – Я сделаю тебе хорошо и сладко. Иди ко мне.

Парень попытался убрать мою руку. А когда не вышло, в его глазах загорелась злость.

– Не надо! – Я попыталась убрать его руку. – Пожалуйста.

Свела колени вместе и подтянула к животу, делая попытку встать. Это разозлило его еще больше.

– Ты не знала, зачем пришла сюда? – Твердое и пульсирующее все еще упиралось мне в бедро.

Парень взял мои руки в захват и наклонился к самому лицу:

– Говорить «нет» надо было раньше, ясно?

Сердце пропустило несколько ударов. На грудь опустился тяжкий груз неотвратимости происходящего. Дура! Какая же я дура… С кем связалась? Перед кем пыталась выглядеть самоуверенной и крутой? Сама виновата. Заслужила.

Подминая под себя, Тим протиснулся у меня между ног.

– Бросай свои глупости! Тебе понравится, – раздраженно прошептал он и, тяжело дыша, припал губами к моему рту.

Ощущение ужаса от происходящего накрыло меня с головой. Губы горели от жестких торопливых поцелуев. Ноги сводило, а кожу на запястьях, за которые он держал меня, противно жгло. Я упиралась, извивалась, дергалась, но Левицкий будто не замечал этого. Он оторвался от процесса с трудом и только для того, чтобы снять с себя боксеры.

– Сейчас, потерпи, – усмехнулся он, копошась.

Воспользовавшись тем, что руки снова свободны, а грудь не сдавлена тяжестью его тела, я оттолкнула его и выбралась из захвата. Прижалась к изголовью, точно загнанный зверь, поджала ноги и закричала:

– Тим, пожалуйста, Тим! Я не хочу!

Слезы покатились по щекам. Я схватила подушку и прижала ее к груди:

– Я передумала. Пожалуйста, уйди…

– Тупица… – сквозь зубы проговорил Левицкий, оглядывая меня. – Малолетняя безмозглая курица!

Его голос был стальным и холодным, словно он с заклятым врагом говорил.

– Прости… – всхлипнула я.

Вжалась в изголовье, стыдясь собственной наготы и не зная, что он сделает дальше. Была готова ко всему: к ударам, унижениям, к смерти. Я настолько запуталась, что уже не понимала, что чувствую. Меня колотило от страха и холода, сердце замерло, а дыхание с шумом вырывалось из груди.

– Идиотка! – брезгливо произнес Тим, вставая и лихорадочно натягивая трусы.

Наверняка ему хотелось прибить меня. Останавливало одно: выглядела я мерзко, да еще и рыдала в голос, глядя на него обезумевшим взглядом.

Молча набросив рубашку, Левицкий встал. Подобрал с пола джинсы, натянул их, но даже застегивать не стал. Прямо босиком, не утруждая себя обуванием и пиная попадающиеся на пути шмотки, он вылетел пулей из комнаты. Громко хлопнула дверь.

Вскочив, я бросилась следом – чтобы запереть ее за ним. Шмыгая носом и дрожа, надела свою одежду и с трудом застегнула пуговицы. Пригладила взъерошенные волосы и посмотрела в висевшее на стене зеркало. Отражение подрагивало и слегка плыло. Не стоило пить в компании незнакомых людей. Я совершенно потеряла контроль!

Хорошо еще, что самого страшного не случилось. Хотя рано было радоваться: нужно было еще выбраться из этого дома живой. Осторожно приоткрыв дверь, я осмотрелась. Гремела музыка, в коридоре было темно, какая-то парочка целовалась недалеко от лестницы. Мне предстояло пройти мимо.

Размазывая слезы по лицу, я двинулась по коридору. Множество дверей, картины на стенах, мерцающий синим тусклый свет. Со всех сторон слышались веселые голоса, раздавался смех.

Вздрагивая от каждого шороха, я спешила туда, откуда, кажется, и пришла – к лестнице. Парочка все еще была занята делом и не обращала на меня никакого внимания. Девушка хрипло стонала, обхватывая спину парня длинными пальцами.

Только подойдя ближе и осмелившись поднять взгляд, я поняла, что это Тим: его джинсы были приспущены, он держал на весу ту самую брюнетку и ожесточенно каждым движением буквально впечатывал ее в стену, заставляя ударяться спиной.

Девушка, заметив меня, хищно улыбнулась. Это была улыбка победительницы – она все-таки заполучила Тима, пусть и таким способом. То, что здесь их может видеть каждый проходящий, казалось, ничуть ее не смущало, а даже, наоборот, заводило, доставляло какое-то особое удовольствие.

Пулей промчавшись мимо, я побежала вниз по лестнице. Удивительно, как не оступилась – ноги до сих пор меня едва слушались.

Кажется, в полутьме гостиной какие-то девочки танцевали на столе. Парни одобряюще свистели. Видели ли они, как я пронеслась мимо них вся в соплях и слезах? Не знаю. Даже не помню, как добралась до дома. Вошла в квартиру. Не включая света, пробралась к себе в комнату и сразу легла под одеяло. Меньше всего мне хотелось, чтобы бабушка стала свидетельницей очередного моего позора. Такое бы она не пережила.





18





Нельзя так это оставлять… Я делаю что-то не то. У меня ведь другой путь в жизни. Разве нет?

С этими мыслями я разлепила утром отяжелевшие веки. Мой молодой организм активно протестовал против того, что с ним происходило. Голова была словно чугунной, в висках пульсировало, во рту пересохло, а руки дрожали.

Я ненавидела себя.

Осторожно поднявшись, взглянула на часы: уже полдень. Хорошо, что не нужно было идти на практику, ведь меня все еще мутило. Не хватало только бродить среди студентов бледной тенью, едва сдерживая тошноту.

– Вот черт, – пробормотала, растирая запястья.

Они болели. Вчерашний вечер я помнила смутно, разве что в общих чертах. Но, похоже, это животное, Левицкий, сильно сжимал мои руки.

В этот момент я вспомнила все остальное, и меня накрыло волной стыда. Пришла в чужой дом, в незнакомую компанию, пила, а потом чуть не отдалась первому встречному. О чем я только думала? И соображала ли вообще?

– Ты хотя бы спросила, что тебе предлагали? – возмущалась в трубку Арина, когда я ей позвонила. – Они могли что-то подмешать, а потом… не знаю, все вместе над тобой надругались! Ты же сама рассказывала, что этот Левицкий – настоящий негодяй! Чудовище!

– Обаятельное чудовище, – вздохнула я. – Сначала было так весело, мы сидели, разговаривали, смеялись. А потом… Я не поняла, как оказалась в той комнате.

– Неужели ты не знала, чем все это закончится?

– Мне казалось, что я сама этого хотела. Ой… – зажмурилась я от молнии, прострелившей висок. – А потом мы что-то курили…

– Что-то? – Казалось, Арина сейчас взорвется. – И ты даже не спросила – что?!

– Ну… – Мне не хотелось признаваться в собственной невежественности. – Я догадывалась, что это…

– Дашка, ты совсем чокнутая?! То ведешься на фокусы какого-то проходимца Яйцеслава, то фактически предлагаешь себя этому хаму Левицкому, позволяя опоить себя в компании незнакомцев!

– Слушай, Арин, – я с трудом сглотнула, – я не знаю, что это было. Не знаю, говорю же. Наверное, мне хотелось почувствовать себя желанной?

– Ну и как? Почувствовала? Понравилось?

Я налила воды в стакан, сделала пару глотков:

– Слушай, подруга, наверное, ты выбрала не тот тон для дружеского разговора. Читаешь мне нотации, совсем как бабуля.

– Даш, прости, но ты меня напугала. А что, если…

– Никаких «если». – Стряхнув холодный пот со лба, я вернулась в постель. – Я жива и здорова. Все хорошо. Заканчивай лекцию!

– Не узнаю тебя, – голос подруги вдруг стал совсем тихим.

– Скоро меня никто не узнает. Я создам себя заново!

Да. Я уже все для себя решила.

– Опять собралась худеть? – вздохнула Арина.

– Да.

– Дашка, зачем тебе истязать себя? А? Ты ведь и так хороша. К тому же внешность не значит ничего.

– Ох, а вот тут ты ошибаешься! Слыхала поговорку: встречают по одежке, а провожают по уму? Вот в ней все верно. Если ты красивая, успешная, стройная, то тебя хотят, тебя любят, тебя берут на хорошую должность, но главное не это! Главное, что ты сама себя любишь!

На том конце трубки повисло молчание.

– То, что думают о нас окружающие, – сказала подруга наконец, – это только их дело. Ты можешь знать их мнение, но это не сделает тебя другой, Дашка. Зачем подстраиваться, если можно быть собой? Уникальной. Если можно уважать себя, тогда и другие зауважают. Живи здесь и сейчас. Не смотри по сторонам.

– А может, я хочу быть «как все»?! – не выдержала я.

Зря, что ли, так долго терпела все это? Зря пыталась похудеть и истязала себя? Да я бы все отдала за то, чтобы просто идти по улице и не задумываться, как на меня смотрят! Я жаждала обрести уверенность в себе, но не такую, которую мне предлагала Арина. Мне не хотелось уговаривать себя, будто я и так хороша. Однажды такое уже случалось: я поверила Ярику, который убеждал меня, что я красива, и он меня обманул. Теперь мне хотелось стать красивой по-настоящему!

– В погоне за стандартами, навязанными обществом, мы порождаем монстров, – грустно произнесла Арина. – Мы создаем себя, наделяя внешностью и чертами, которые хоть чуть-чуть, но понравятся каждому. Мы теряем себя, Дашка.

– Так, все! Я поняла, – сказала я, смеясь. – Начиталась психологических журналов, чтобы оправдать свою полноту? «Я жиробасина, но я люблю себя такой»?! Да? А может, ты просто мне завидуешь?

– Ладно, Даш, глупо спорить, – ее голос звучал надтреснуто, – да, наверное, завидую. Ты все правильно обо мне сказала.

– Ой, умоляю!

– Прощай!

Я опомнилась только тогда, когда подруга положила трубку.