Сексуальный дерзкий парень

Через несколько долгих секунд я снова могу говорить, но слова выходят из меня с трудом, словно мне все еще сложно дышать:

– Что ж, это, несомненно, сулит мне определенную выгоду в нашей сделке.

– Уверен, что сулит, – шепчет он.

Мой голос слегка прерывается:

– Мне, разумеется, нужны детали.

Наконец слабая улыбка поднимает кверху уголки его губ.

– Разумеется. – Он откидывается головой на спинку дивана и смотрит на меня настороженно:

– Я встретил женщину, она отсюда, – начинает он и уточняет: – Вернее, почти отсюда, из Орлеана. – Он делает небольшую паузу, прикрывает глаза. Я вижу, как на горле у него пульсирует жилка. Несмотря на несколько отстраненную манеру изложения, он явно взволнован.

Это потому, что я одета, а он совершенно обнажен? Или он беспокоится, как я отреагирую?

Я кладу руку ему на грудь.

– Расскажи мне, – шепчу я, чувствуя, как кровь бешено несется по моим венам. – Я хочу знать все.

Он слегка расслабляется под моей ладонью:

– Я учился в юридической школе, и у нас были отношения на расстоянии, она тоже была студенткой, изучала дизайн. – Он чуть отклоняется назад и смотрит на меня. – Я иногда бываю очень импульсивен и эмоционален, я знаю. Через пару месяцев… я понял, что мы скорее друзья, чем любовники. Но я думал, что страсть вернется, когда я снова перееду сюда. Я думал, что все это из-за расстояния, которое нас разделяет… – Он тщательно подбирает слова. – Мне было одиноко и… Дважды я изменил ей. Минюи до сих пор ничего не знает.

Минюи…

Я роюсь в своем довольно ограниченном словаре французских слов и вспоминаю, что это означает «полночь».

Я представляю себе длинноволосую красотку, ее руки гладят его грудь, как сейчас делаю это я, ее задница прижимается к его бедрам, как моя сейчас. Представляю себе, как его напряженный член покачивается между ними, и невольно думаю: а ведь я только временно могу рассчитывать на эту роскошь – владеть им единолично. И мне хочется задушить свою ревность собственными руками.

– Я чувствовал себя обязанным, – повторяет он и наконец снова взглядывает на меня. – Она ждала меня, и я вернулся. Вышел на работу, которую ненавижу. Но я ошибся. Мы не были счастливы вместе, даже когда я переехал сюда.

– Как долго вы были вместе?

Он вздыхает:

– Слишком долго.

Он вернулся сюда почти год назад, а учиться закончил незадолго до того, как вернулся. «Слишком долго» мне не дает ничего.

Но сейчас, пожалуй, время заняться чем-то более приятным. Эта тема слишком тяжелая, она давит на меня, делает нашу игру мрачной и трагичной. А это ведь совсем не про нас.

Мы женаты на лето. Супруги на лето не должны быть отягощены какими-то проблемами из прошлого или из будущего. К тому же я одета сейчас в костюм дьявола, а он голый – к чему нам слезы? Разве мы можем сейчас воспринимать что-нибудь всерьез?

Я притворяюсь, что делаю пометки в своем блокноте, и перевожу взгляд на Анселя:

– Думаю, у меня есть вся информация, которая мне нужна.

Он расслабляется по частям: сначала обмякают его ноги подо мной, потом живот, плечи и, наконец, лицо. Я чувствую, как во мне развязывается какой-то узел, когда он, глядя на меня, улыбается:

– Так теперь что, все будет в порядке?

Я щелкаю пальцами и киваю:

– Я не могу обещать тебе повышение, но не думаю, что ты его хочешь.

– Нет, если это означает, что я должен оставаться там, – соглашается он со смехом.

– Завтра «Капито» отзовет иск и все будут знать, что это потому, что ТЫ нашел некий документ, который подтверждает невиновность «Регал Биологикс».

Он драматически вздыхает, подняв брови:

– Ты спасла меня!

– Ну, а теперь моя очередь, – напоминаю я ему. – Пришло время и мне получить мою плату. – Я наклоняюсь и присасываюсь к его шее. – Хмм, что ты выбираешь: мою руку или…

– Твой рот, – перебивает он меня.

С дьявольской улыбкой я отстраняюсь и качаю головой:

– А вот этого варианта не предусмотрено.


Его дыхание становится прерывистым от сдерживаемой страсти, все мускулы снова напрягаются и твердеют под моими руками, а я дополнительно дразню его, проводя короткими ногтями вдоль его груди сверху вниз.

– Тогда скажи мне, какой у меня выбор, – рычит он.

– Моя рука или твоя рука, – говорю я и прижимаю пальцы к его губам, чтобы не дать ему ответить слишком быстро. – НО! Если ты выберешь мою руку – это все, что ты получишь. И твои руки останутся связанными. Если же ты выберешь свою руку, я тебя, конечно, развяжу. И в придачу ты сможешь смотреть, как я использую свою. Для себя.

Его глаза расширяются, как будто он не может поверить, что это действительно я. Если честно, я и сама не очень верю. Я никогда не делала этого раньше перед кем-то, но слова слетают с моих губ помимо моей воли.

И я совершенно не сомневаюсь, что он выберет.

Он подается вперед, нежно целует меня и отвечает:

– Я выбираю свою руку. А ты используй свою.

Не знаю, что я испытываю – облегчение или нервозность, когда тянусь за его спину и освобождаю его руки от галстука, которым были связаны его запястья. Он быстрее, чем я ожидала, хватает меня за бедра и тащит вперед, к себе, скользя влажной тканью моих трусиков по своему члену, прижимаясь ко мне с глухим стоном. Я без раздумий начинаю двигаться в такт, чувствуя, как его головка восхитительно давит на мой клитор. Даже не знаю, как так получилось, но, видимо, даже просто находясь так долго рядом с ним и слушая его, играя с ним, я вся истекаю, я абсолютно мокрая.

И я хочу его. Хочу, чтобы его большой член проник в меня, наполнил мое тело, потому что это единственное ощущение, которого оно сейчас жаждет. Я хочу слушать его голос, страстный и задыхающийся, у своего уха, путающий английские и французские слова, и, наконец, его хриплые, невнятные, тонущие в стонах выкрики во время оргазма.

Но хорошо это или плохо, а я сейчас играю роль, и никогда прислужница сатаны не позволит мужчине сорвать ее планы, неважно, насколько теплая у него кожа и насколько восхитительно он звучит, когда произносит:

– Я чувствую, как ты хочешь меня, даже через шелк твоих трусиков.

Поднявшись с его колен, я стягиваю трусики и бросаю их ему на колени. Он прижимает их к лицу и смотрит прищуренными глазами, как я сажусь на кофейный столик. Я вижу, как он обхватывает рукой свой член и медленно открывает. Это так развратно, но меня поражает, что это совсем не выглядит неловко или отталкивающе. Я никогда в жизни не видела ничего более сексуального, чем то, как Ансель трогает сам себя. Я представляю себе, что он один и думает сейчас обо мне. И что я одна думаю о нем. Мои пальцы скользят по коже, и он двигает рукой быстрее и сильнее, его дыхание учащается, он тихонечко постанывает.

– Покажи мне, – шепчет он. – Покажи, как ты трахаешь себя, когда я на работе думаю о тебе?

Я ложусь на спину, поворачиваю голову так, чтобы видеть его, и обе мои руки идут в дело. Он хочет увидеть меня такой, какая я есть. И это на самом деле очень естественно, после всех этих костюмов, игр, притворства. Мы позволяем друг другу делать то, что хотим. Я засовываю два пальца одной руки внутрь, а другая рука описывает круги вокруг… пульс ускоряется, а Ансель стонет и хрипло говорит, что хочет видеть, как я кончаю.

Конечно, мои пальцы – всего лишь слабая замена его пальцев и еще более слабая – его члена, но все же под его взглядом и от того, как двигается его рука, я чувствую, как кровь приливает к моим половым губам, как набухает и наливается тяжестью плоть у меня между ног, и в конце концов выгибаюсь на столе и кончаю с резким криком. Со стоном облегчения он кончает вслед за мной. Я приподнимаюсь на локте и смотрю, как он изливается себе на руку и на живот.

Словно в тумане, Ансель поднимается на ноги и опускает меня на пол, ложится сверху, член его еще достаточно твердый для того, чтобы войти в меня с резким толчком. Он поднимается выше, заслоняя мне даже слабый свет нескольких оставшихся свечей, и тянет вниз веревочку моего пеньюара, высвобождая одну из моих грудей.

– Ты только что кончила? – шепчет он.

Я киваю. Мой пульс только-только восстановился, но ощущение, как он твердеет внутри меня, снова вызывает у меня головокружение. Я чувствую влагу его оргазма на его животе, на руке, которой он поглаживает мое бедро. Но он твердеет, и это рождает во мне головокружительное ощущение собственной власти.

– Если бы сегодня вечером я был сатаной… – начинает он и останавливается, его дыхание щекочет мое ухо.

Воздух между нами, кажется, совершенно неподвижен.

– Что, Ансель?

Его губы касаются моего уха, шеи, нежно посасывают мою кожу, а потом он спрашивает:

– А ты когда-нибудь была неверна?

– Нет, – шепчу я, поглаживая руками его спину. – Но я однажды застрелила одного мужчину в «Рено», чтобы просто посмотреть, как он умирает.

Он смеется, и я чувствую, как моя вагина сжимается вокруг него, когда его эрекция слегка ослабевает.

Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть на него.

– Мысль о том, что ты женат на убийце, тебе нравится? С тобой что-то не так.

– Мне нравится, что ты меня смешишь, – признает он. – А еще мне нравится твое тело и то, что ты делала сегодня.

Он обхватывает ладонью мою вторую грудь прямо через пеньюар, водя большим пальцем вокруг соска. Он достаточно сильный для того, чтобы сломать меня пополам, но при этом ласкает мою кожу так, словно это самая хрупкая и ценная вещь на земле.

Мне казалось, что только я замечаю некоторые изменения, которые происходят с моими бедрами, с грудью – они округлились, потяжелели. Но, оказывается, не только я. Ансель задерживается на моей груди, играет с ней, ласкает ее. Французская кухня идет на пользу моему телу, хотя, пожалуй, я позволяю себе чуть больше, чем следовало бы. Но не важно, мне нравятся мои изгибы. Вот только теперь нужно разгадать секрет французских женщин, как они умудряются ни в чем себе не отказывать и при этом выглядеть так, словно питаются святым духом.

– Ты хорошо заботишься о своем теле, – мычит он мне в грудь, проводя языком по моей ключице. – Ты знаешь, что твоему мужу нравится, когда у тебя много плоти. Мне нравятся твои полные бедра. Мне нравится, что я могу чувствовать твою задницу в руках, чувствовать, как твои груди бьют меня по лицу, когда ты трахаешь меня.

Как он это делает? Волосы упали ему на один глаз, и он выглядит почти мальчишкой, но от его слов кожа у меня начинает гореть. Его дыхание, его пальцы – все это ласкает мои набухающие груди, мои соски.

Он начинает медленно вращать бедрами, губами касаясь моих шеи и уха. Мое тело отвечает, возбуждаясь и дрожа в предвкушении наслаждения, от которого, я знаю, я взорвусь и разлечусь на мелкие кусочки. Как будто я сделана из тысячи крошечных трепещущих крылышек.

– Сегодня, Сериз… спасибо, что решила меня спасти, – он выделяет последнее слово.

Мой мозг автоматически отмечает это, но затем адреналин затапливает меня, заставляя мои пальцы гореть, а пульс зашкаливать.

Приезжай во Францию на лето.

Он понимал, что в его жизни нет места для этого, но это не имело никакого значения. Он пытался спасти меня первым.