Скандальный Роман

— Он мне изменял.

— Так точно бывает, — ухмыляюсь я. — Но он дебил.

— Я сказала ему тоже само раз сто, но он не понимает.

— Хочешь, чтобы я сказал?

— А ты можешь? — с надеждой глядя на меня, спрашивает Лана.

— Могу. Но не буду. Ты сама должна дать ему понять, что все кончено.

— Ты боишься, — кивает она с усмешкой.

— Что? — возмущаюсь я.

— Серьезно, — подтверждает Лана, тыча указательным пальцем мне в грудь. — Боишься. Если ты скажешь ему, чтобы он отвалил, то все поймут, что у нас роман. Скандальный новогодний роман.

— Новый год еще не скоро, — напоминаю я.

— Но и романа у нас еще никакого нет, — делает она вполне разумное замечание.

— Мы едем ко мне домой вроде как, — многозначительно улыбаюсь я.

— Но это ты сказал, что я должна попросить, а я точно не буду. Так что можешь смело везти меня в общежитие. Никакого горячего секса на мокрых простынях.

— Блин, а я так рассчитывал, что мы повторим пару сцен из твоего романа, — улыбаюсь я.

— Или из твоего? — принимает вызов девушка, и меня снова бросает в жар. Она действительно это сказала?

— Какие тебе нравятся больше? — осторожно спрашиваю я, пытаясь сдержать острое желание воплотить в реальность то, что нарисовало мое воображение.

— Твои, — выдыхает она, когда я сгребаю ее пальто на груди, притягивая к себе и сближая наши лица почти вплотную.

— Никто тебя за язык не тянул, Лана. Я это запомнил, — хрипло шепчу я в обдающие меня горячим дыханием полные губы.

— Приехали, голубки, — разворачиваясь к нам, объявляет водитель, нарушая волшебство, возникшее между нами. Волшебство, это, конечно, я загнул. Скорее момент дикого безумия.

— Какой большой у тебя дом, — замечает Лана, пока я веду ее по дорожке к парадному входу. На ступеньках она спотыкается, но падаем мы оба, потому как она держалась за меня. С диким хохотом встаем, так же цепляясь друг за друга в поисках равновесия. Я с третьего раза попадаю ключом в замок, и мы вваливаемся в прихожую. Я протягиваю руки, чтобы помочь Лане раздеться, но она несильно толкает меня, но этого оказывается достаточно, чтобы я впечатался спиной в стену.

— Никаких обнимашек, — уверенно заявляет она. И я снова смеюсь.

— Обнимашек? Малыш, я на них даже не рассчитывал. Я не занимаюсь обнимашками уже лет двадцать.

— Какой ты старый и нудный, — выдыхает с притворным огорчением Руслана.

— Я опытный, крошка, а это другое, — сообщаю я. Забираю у Ланы пальто и вешаю его в шкаф. И свое убираю туда же.

— Вот прекрати это. Крошка, детка, малыш. Я все это уже читала в твоем романе. НЕ пудри мне мозги, Джордан. Я не такая тупая, как твоя героиня.

— То есть считаешь, что твоя героиня умнее.

— Конечно, — уверенно кивает Лана, неровной походкой проходя в гостиную. — Ничего так, — выдает она, бегло оглядевшись. Ее взгляд падает на рабочий стол у окна, где я обычно пытаю свою ускользающую «музу». Урна возле стола переполнена останками непрошедших мою внутреннюю цензуру историй.

— Значит, здесь ты творишь? Не много места для одного? — спрашивает она, плюхаясь на диван. Я иду к холодильнику и достаю из морозилки пару банок пива. Конечно, это жесть. Утром мы умрем, но сейчас я ужасно хочу пить.

— Смерти моей хочешь? — скептически интересуется Лана, когда я притягиваю ей открытую банку, но не отказывается. Обхватывает ладонью и делает пару глотков, облизывая губы. Я сажусь рядом, вытирая пену большим пальцем с ее губы.

— Хочу я совсем другого, — произношу хрипло и, надеюсь, чувственно.

— Нет, Джордан. Ничего не будет. Ты обещал, — на удивление твердым голосом произносит девушка, вызывая невольное уважение. Она отсаживается от меня подальше.

— Ты читал мое эссе? — неожиданно спрашивает Руслана. И я не могу сдержать ироничный смешок.

— Я его даже не заметил.

— Как ты мог, а?

— Слушай, я был уверен, что ты специально закинула свой роман мне на флешку, чтобы я его оценил.

— И фотографии?

— Ну, это для наглядности.


— Боже, ты решил, что я решила тебя соблазнить для того, чтобы ты помог мне продвинуть мой роман?

— Ну, да, такая мысль приходила мне в голову. На мою почту приходит огромное количество рукописей от молодых писателей, которые почему-то уверены, что у меня есть время, желание, а главное компетенция оценивать их труды.

— Но мой ты оценил?

— Да, — кивнул я.

— И что скажешь? — она сдерживает дыхание, и я вижу волнительное ожидание в темных глазах. Черт, я так хорошо помню себя в ее возрасте. Я так хотел быть услышанным, понятым правильно, хотел донести свою мысль такой, какой вижу и чувствую ее я. В определенном возрасте некоторый процент людей не способен переживать невероятный объем чувств, эмоций и мыслей внутри себя. И то, что переполняет душу, не давая спать и жить нормально, в итоге выливается в творчество. Это если мы говорим о желании писать. Когда облачаешь свои мысли в слова, то становится легче. Для меня это способ разгрузки, освобождения. Я вхожу в особое состояние, когда мои руки становятся проводниками мыслей, они создают истории, которые приходят из потаенных пространств, находящихся не в моей голове, а где-то гораздо дальше.

— Ты будешь отличным автором, — произношу я, но, видимо, совсем не то, что она хочет услышать. Я вижу, как гаснет блеск в ее черных выразительных глазах. Мы два мечтателя, но совершенно на разных уровнях развития. Ее ждет столько интересного. А я уже не уверен…

— Тебе не понравилось, — выдохнула она, опуская голову и устремив взгляд на банку с пивом. — Никому не нравится. Я просто впустую трачу свое время.

— Я еще ничего не сказал, а ты уже сделала свои выводы, — мягко улыбаюсь я. — Уверенность — вот, что тебе необходимо, Лана. Уверенность и опыт. А еще желание идти напролом и не сомневаться. Неважно, что говорят читатели. Они могут плеваться, сколько им вздумается. В жизни случаются такие вещи, что порой волосы встают дыбом, чего уж говорить о книгах. Ты в глубине души знаешь своих героев лучше. Это их история, которую ты переносишь на лист, слушая их голоса, чувствуя их своим сердцем. Скажи, для кого ты пишешь? Что заставляет тебя не спать ночами, использовать любой свободный клочок времени, чтобы бесконечно жать на кнопки клавиатуры?

— Я просто чувствую, что должна это сделать. Написать историю, иначе они не дадут мне покоя. Мои герои.

— Для себя? Или для читателей?

— Конечно для себя.

— Это половина успеха. Помни всегда о том, что ты пишешь историю, которую принимает ТВОЕ сердце, которую ты пропускаешь через СВОЮ душу. И не забывай о героях. Относись к ним как к живым.

— Боже, ты очень жестокий человек, судя потому, что ты сделал со своими, — замечает Руслана, заметно расслабившись. — Но да. Я понимаю, о чем ты говоришь.

— Есть вещи, которые сложно сказать, Лана. Они читаются межу строк. Когда я читал твои…. - хмурюсь и потираю переносицу указательным пальцем, пытаясь подобрать правильные слова. — Знаешь, я прочитал немало в своей жизни. И классиков и современников, научную, псевдонаучную литературу, поэмы, стихи, невозможно даже вспомнить сейчас и четверть бесконечной вереницы литературных трудов, которые прошли через мои руки. К чему я клоню. Есть книги, в которых ты ощущаешь некую схожесть с самим собой, в них смотришь словно в зеркало и видишь там отражение своих мыслей. Ты читаешь фразы и думаешь: да, да, я написал бы так же. Их может быть немного, десяток на всю книгу, но этого достаточно, чтобы понять, что автор, который их написал, черпает вдохновение из того же источника, что и ты. Информационное поле, окружающее нас, бесконечно. И каждый человек на инстинктивном или скорее на духовном, подсознательном уровне берет оттуда то, что близко ему, или это поле видит нас и понимает лучше, чем мы думаем и посылает нам свои сигналы. Говорит через нас.

— Ничего себе ты напился, — зачарованно глядя на меня, произносит Лана. Облокотившись на спинку дивана, она поджимает под себя ноги, согнутые в коленях, и одергивает подол, замечая мой взгляд на своих ногах. — Но видимо я тоже напилась, потому что совершенно с тобой согласна. Я почувствовала тоже самое, когда читала твой роман. Ты меня просто… И действительно сложно подобрать слова, чтобы описать эти эмоции.

— У тебя, кстати, отлично получается описывать эмоции. Не прибедняйся. Знаешь, сколько было лет Франсуазе Саган, когда она написала свой первый роман, который вызвал фурор в обществе и был отмечен многими критиками?

— Девятнадцать, — улыбнулась Руслана.

— Литературу ты знаешь лучше, чем философию, — ухмыляюсь я. — У меня есть к тебе предложение, — мысль приходит спонтанно, и, возможно, она совершенно безумная, и пожалею утром.

— Мы уже решили, что я не девственница, — хихикнула Руслана. — Предложение делать не обязательно.

— Ты читала мой роман. Я читал твой. Почему бы нам не попробовать написать вместе? — предлагаю я. Лицо Ланы удивленно вытягивается. Она хмурится, словно не совсем понимает смысл моего предложения.

— Ты шутишь?

— Нет. Я совершенно серьезен.

— Издеваешься? — недоверчиво спрашивает она.

— Это просто попытка. Если не получится, мы просто все сотрем.

— Зачем тебе это нужно?

— Я не знаю. Мне интересно попробовать. Мой агент говорит, что я должен произвести перезагрузку своего творчества.

— А что с ним не так?

— После выхода моего последнего романа прошло три года, — произношу я.

— И ты ничего не пишешь? — ее взгляд скользнул в сторону рабочего стола и переполненной бумагами урне.

— Ничего стоящего. То, что пишу, не устраивает издателей.

— Я не знаю, что сказать, — качает головой Лана.

— А ничего и не нужно говорить. Давай напишем, — говорю я.

— Но как? И о чем? — обескураженно спрашивает Руслана.

— Все просто. О нас. Давай напишем нашу историю, — заявляю я.

— Подожди, но ведь еще нет никакой истории.

— А как же художественный вымысел? — улыбаюсь я, подмигивая ей. Руслана смущенно отводит глаза, и по-прежнему кажется совершенно сбитой столку. — К тому же мы совершенно не знаем, к чему все это нас приведет. Давай пофантазируем?

— Ты точно не прикалываешься?

— Я похож на шутника?