Скандальный Роман

А время уходит, жизнь твоя тратится на ерунду, и другой жизни у тебя, между прочим, нет, ты в курсе?

М. Фрай





Руслана




Он. Мой. Преподаватель.

Какого черта? Что еще за дурацкое совпадение? То, что случилось сегодня — вполне обычное явление для тесного городка Вильянди, откуда я родом, и все друг друга знают в лицо, но никак не для Нью-Йорка, где подобные стечения обстоятельств можно принять за магию, чудо… или проклятье.

Да, проклятье, потому что надменный мистер «я знаю все о теории Лапласа» просто раздавил меня, не дав возможности собраться с мыслями и как минимум в себя прийти от шока. Сказать, что я была обескуражена и растеряна, когда увидела Алекса в центре аудитории, как заменяющего мистера Адамсона преподавателя, значит не сказать ничего. Мне стоило огромных физических и моральных сил подойти к нему уверенно и дерзко, как я и планировала, но на деле мои ноги превратились в вату, и я едва ли не упала с высоты своих лодочек. Надеюсь, Джордан не заметил, как дрожали мои колени и губы, ведь мое волнение было вызвано вовсе не страхом перед экзаменом, а его… присутствием.

Но еще большим проклятьем станет для меня то, что своим провалом я подписалась на целый месяц изощренной пытки. Я буду видеть его каждый день и… чувствовать эти невольные предательские и болезненные спазмы, сдавливающие грудь в тиски, когда чувствую на себе испытывающий взгляд Алекса Джордана.

Трудно описать словами, но его глаза не оставляют меня в покое. Я не могла выкинуть утреннюю встречу из головы, даже когда шла на занятия и повторяла главные цитаты из своего проекта, которые должны были спасти меня на защите. Черт, не было ни секунды, чтобы я не думала о своем спасителе, и мысли о нем изводили мне нервы и просто душили, потому что… глубоко в душе я жалела, что оставила его утром в кофейне. Между нами возникло то самое притяжение, которого я никогда прежде не испытывала. Вспышка, искра, безумный интерес друг к другу с первого взгляда. Не знаю, как, но Алексу удалось пробудить в моем сердце странное и незнакомое мне до сегодняшнего дня чувство — легкий трепет в груди и желание бесконечно узнавать человека, который пьет с тобой по утрам кофе.

Я себе столько нафантазировала, если честно. Что мы снова случайно встретимся, и окажется, что нет у него ни жены, ни второй половинки. И будем не только кофе по утрам пить… дура. Не удивительно, что когда я вошла в класс, то чуть не задохнулась от ужаса, встретившись с не менее ошеломленным взглядом каре-зеленых глаз. Однако Алекс быстро скрыл свои эмоции за непробиваемой маской, а вот я не смогла подавить табун мурашек, которые атаковали мой затылок, спину и руки.

С первой секунды нашей встречи я потерялась в его взгляде. Слегка отстраненный, задумчивый, холодный и в то же время такой пристальный. Взгляд человека, который, казалось бы, знает о тебе все, считывает все тайны души, как с листа… мне почему-то не хотелось быть для Алекса «открытой книгой». Может, поэтому я и ушла из кофейни.

А теперь я для него лишь вертихвостка, которая вместо того, чтобы взяться за ум, «занимается ерундой» и пытается сдать экзамен не благодаря своим знаниям, а с помощью флирта и красной помады.

Позорище.

Неужели гребаный Лаплас был прав? Если бы мистер Адамсон не заболел, я бы больше никогда не встретила Алекса и наверняка бы забыла его уже через неделю. Или нет? Искала бы я его в толпе безликих лиц и равнодушных взглядов среди каменных джунглей Нью-Йорка? Ходила бы в нашу кофейню каждое утро, говоря себе, что направляюсь туда только за чашкой кофе, а не в надежде встретить этого мужчину?

Сейчас это уже не важно. Ближайший месяц я его точно не забуду. Я даже не знаю, что хуже — тот факт, что у единственного мужчины, который мне по-настоящему понравился, есть женщина, или то, что он мой преподаватель? А как вам такая новость, что он старше меня лет на десять?

А, нет, стойте, есть кое-что еще хуже и обиднее.

Судя по тому, как он хладнокровно растерзал меня в аудитории, Алекс совершенно ко мне ра-вно-ду-шен. Как бы я не пыталась очаровать его, он оставался холоден и непреклонен. Его откровенное, броское пренебрежение рождало внутри меня волны негодования и душевного диссонанса: казалось, что утром я общалась совершенно с другим человеком.

Черт, от этого только интереснее.

Направляясь в сторону столовой, прикладываю тыльные стороны ладоней к горячим щекам, ощущая, как они пылают изнутри от волнения и перенесенных переживаний. Неужели это я? Уверенная в себе девушка, знающая себе цену, я всегда находила общий язык как с парнями, так и с мужчинами, и с любыми преподавателями. Не помню, чтобы кто-то доводил меня до предобморочного состояния. Алексу удалось не просто меня смутить, а поставить в такое положение, когда даже двух слов связать не смогла.

Боже, да знала я, что такое чертов детерминизм, хоть и работу действительно мне сделал знакомый с параллельной группы и именно за «красивые глазки». Я просто… весь английский язык вылетел из моей головы, когда Алекс начал задавать мне вопросы, глядя на меня этим своим фирменным безапелляционным взглядом. Честное слово, взгляд экзекутора и палача, который любит поиграть со своей жертвой прежде, чем срубить ей голову на плахе.

Словно это не он сегодня утром спас меня от смерти. Словно это не мистер Джордан, а кто-то безумно похожий на него угостил меня чашкой кофе и, улыбаясь, рассказывал о своей жизни. Смеялся. Я до сих пор помню бархатистые, заинтересованные нотки в его низком голосе, который хотелось слушать вечно.

И… последнее, пресловутый парфюм. Этот аромат действует на меня, как наркотик, и я просто дурею, не в силах думать ни о чем другом, кроме как о желании уткнуться в его рубашку и бесконечно вдыхать, наслаждаясь ощущением мужского тела рядом. Божественный запах, превращающий меня в безумную кошку, надышавшуюся валерьянкой.

Может, я еще больше думаю о нем потому, что он задел мою гордость и самолюбие. Как он мог не поставить мне зачет? Ему жалко было что ли? Прежде только преподаватели за семьдесят могли устоять перед моей улыбкой. Но с ними на «поблажки» и рассчитывать не стоило. Но он?

Неужели…

Может, он гей?

У меня аж кончики пальцев начинает покалывать от необходимости срочно залезть на сайт Колумбийского и прочитать об Алексе Джоране всю доступную о нем информацию.

Отвратительный, действующий на нервы звук отвлекает меня от мыслей об Алексе. Я не сразу понимаю, что звонит мобильный. Уныло поджимаю губы, вспоминая, в какую жалкую кучку осколков на асфальте превратился мой новый телефон, и нажимаю на кнопку «принять» на старом с разбитым экраном.

Снова копить… снова брать дополнительные рабочие смены, и снова не останется времени на то, что мне действительно важно.

— Привет, моя милая, — судя по голосу, папа в приподнятом расположении духа, и это хороший знак. Отец знает расписание всех моих экзаменов и звонит после каждого… он одержим моими успехами. Не поймите неправильно. У меня самый лучший папа, и я его очень люблю, но этот тотальный контроль… у меня зубы сводит каждый раз, когда я вижу на экране телефона его имя и предвкушаю, как уже через пять минут буду сыта по горло его наставлениями, нравоучениями и сводом указаний о том, как мне нужно жить и что делать.

И так всю мою жизнь — на невидимом аркане, на прозрачной, но от этого не менее тяжелой цепи, которой меня одарила родная семья. Лишь после того, как я поступила в Колумбию, малая часть свинцовых оков, сжимающих мои крылья, ослабла.

Отец не последний человек в Нью-Йорке, у него своя строительная компания. Не самая масштабная, но стабильная и перспективная. И даже меня с Дэниелом, моим младшим братом, он рассматривает как некий «бизнес» и «вложение в будущее». Следуя его гениальному плану, я рано или поздно должна отправиться на стажировку в его компанию, а в будущем продолжить дело семьи… и это будущее, нарисованное отцом, совершенно не совпадает с моими истинными желаниями.

Уверена, я такая не одна. Но от этого не легче, правда?

«Я вкладываю деньги в твое обучение, дорогая», — недвусмысленно любит повторять отец. «Будь добра, ценить то, что тебе дано. Другие могут только мечтать о подобном уровне жизни», — постоянно слышу от него я.


Тем временем Дэн мечтает стать футболистом, но вынужден целыми днями изучать экономику и несколько языков. На самом деле Дэниел давно обманывает родителей: говорит, что ходит к репетитору по китайскому, а сам занимается футболом в частном клубе, и, черт возьми… он просто офигенно владеет мячом на поле. Его тренер не раз говорил мне, что он настоящий талант, бриллиант, нуждающийся в кропотливой и долгой огранке, и ему просто необходимо заниматься спортом серьезно и полностью посвятить себя футболу.

И я с ним согласна. Нужно быть совершенно слепым, чтобы не заметить, что по полю Дэн не бегает, а летает и всегда забивает минимум по одному голу в матчах с другими подростковыми клубами.

Отец, конечно, считает, что футбол — это бессмысленное времяпровождение, как и моя «игра в писателя». Для него мое сочинительство не более чем увлечение, хобби. Он считает, что написать хорошую книгу я могу и учась на факультете, от которого меня тошнит, и даже не представляет, сколько энергии, труда, а главное времени необходимо для того, чтобы составить действительно стоящий сюжет, приправить его крышесносными эмоциями, живыми диалогами, яркими персонажами и чувственной эротикой. При всем нужно еще придать истории объем, глубину и смысл… и отредактировать рукопись раз пять, прежде чем она дойдет до «зрителя».

Задача куда сложнее, чем сдать дурацкие экзамены. И важнее лично для меня, но отцу этого не понять… а мачеха, несмотря на то, тайно поддерживает нас с братом, но никогда не станет перечить и что-то доказывать папе с глазу на глаз.

— Как прошел твой экзамен? Можно поздравить мою отличницу? — на русском спрашивает отец, и по его голосу я чувствую, что он улыбается. Расстраивать его совсем не хочется.

— О да, пап. Но сегодня я получила «В», — уверенно вру я, наконец, заходя в столовую. Здесь так шумно, что я едва его слышу, а значит будет повод поскорее закончить наш разговор и мою ложь во благо.

— Ну… ты же не перестанешь получать стипендию?

Пап, я давно ее не получаю.

Конечно я не произношу этого вслух.

— Не перестану.

— Лана, ты же знаешь, что мне для тебя ничего не жалко. Но ты должна знать счет деньгам, — строго добавляет он, вновь начиная меня воспитывать.

— Я ничего у тебя и не прошу, — начиная закипать, выдыхаю я. И это правда. Я почти полностью содержу себя сама, еще и Дэниелу на футбол добавлять умудряюсь.

— Я просто напоминаю. Только правильная мотивация поможет тебе больше трудиться и стать востребованным специалистом в своей области. Ты возглавишь один из филиалов «Маisоn Cоrр», и все дороги перед тобой будут открыты! Все твои мечты сбудутся, Руслана, — вдохновленно обещает папа, а я возвожу взгляд к потолку, до скрипа сжимая в руке старенький телефон.

Нет, пап. Сбудутся ВСЕ твои мечты. Мои же покроются пеплом в тот день, когда я сяду в кресло управляющей одного из филиалов строительной компании. Это даже звучит жутко скучно. Наверное, для меня это подобно маленькой смерти… а как еще назвать состояние, когда в человеке погибает «истинное я»? Это буду уже не я.

— Да, пап, обязательно возглавлю, — скучающим тоном отвечаю я, рассматривая свой красный лак на ногтях. Мне не терпится закончить разговор, но я не хочу показаться грубой и неблагодарной дочерью.

Я тысячу раз рассказывала своим близким о том, что действительно важно для меня, но всегда натыкалась на твердую, непробиваемую никакими словами и аргументами стену. Вот и теперь я решила молчать. Едва ли родители обрадуются, если узнают, что их дочь ночами не вылазит из-за ноутбука, описывая очередной невротический приступ героя с раздвоением личности, или того хуже — эротическую сцену далеко не самого романтичного характера.

— Пап, мне нужно бежать на лекцию, — обрываю я, попутно заполняя свой поднос едой.

— Надеюсь, мы скоро увидим…

— Да. Очень-очень скоро. Передавай привет Стелле и Дэну, я очень по вам скучаю, — бросаю я и кладу трубку. Я действительно по ним скучаю. Но сейчас, когда моя учеба в Колумбийском висит на волоске, я не хочу видеться с ними.

По телефону врать легко, но глаза сразу же выдадут меня отцу.

И я не хочу видеть их осуждающие взгляды. Всю жизнь они оставляли на мне невидимые шрамы, и несмотря на то, что я жила словно принцесса в хрустальном замке, у моей жизни была и есть обратная сторона — полное отсутствие свободы выбора.

Свобода выбора является для нас исходным материалом того, что мы видим, того, что мы слышим, того, что мы ощущаем.

Но… что если мы не выбираем того, что желает наша душа или личность? А делаем определенный выбор только потому, что родились собой, а никем-то другим. Предопределена лишь наша уникальность. Что если у нас есть только иллюзия «свободы выбора»? Мое «я», моя природа и даже мое элементарное желание посвятить себя творчеству — вот что действительно предопределенно, и то, чему я не могу противостоять. Я не могу поступать иначе…

В мыслях вспыхнули знакомые строки одного из философов, которые я прочла, когда искала материалы для написания своего романа:

Человек может делать то, что он желает, но не может желать, что ему желать…



Почему все это не пришло мне в голову раньше? Все мои знания, красноречие и уверенность куда-то пропали на экзамене. Алекс наверняка уже поставил на мне незримое клеймо поверхностной, глупой, куклы. Обидно.

— Боже, Ру, — вздрагиваю, когда недовольный голос подруги отрезвляет меня от подобных рассуждений и самокопания. — У тебя такой вид, словно ты о квантовой физике думаешь, — подруга приподнимает идеально изогнутые брови и взмахивает длинными светлыми волосами прежде, чем сесть напротив за мой столик. — Кстати я защитила проект на «В». Представляешь? Я же работу из интернета скачала. Поулыбалась этому Джордану, заговорила ему зубы… все бы экзамены были такими легкими, правда? — Кейт закусывает губы, внимательно разглядывая меня. Надеюсь, она не замечает, как на моем лице отображается единственное и острое в данный момент желание, выпустить коготки и расцарапать ее милое личико. Подруга ведь знает, что я не сдала, и специально меня дразнит.

— Что? — все еще находясь в ступоре, переспрашиваю я, со злостью размазывая остывшую еду по тарелке. Не может быть. То есть ей мистер Джордан поставил зачет, а мне нет? Мстительный подонок. Все-таки в моем сегодняшнем фиаско виноват недопитый кофе… или… ему просто понравилась Кейт, а я оказалась недостаточно хороша. Черт, даже я не могу отвести от нее взгляда, конечно, и он не устоял.

Одно радует: значит, он все-таки не гей.

— Мистер Джордан поставил мне зачет, — самодовольно повторяет она. — Проснись, Лана, — Кейт щелкает пальцами перед моим лицом, и я, наконец, натянуто улыбаюсь, запихивая в рот как можно больше холодной брокколи. Гадость, но что не сделаешь, чтобы не отвечать подруге… у меня сейчас даже аппетита нет, настолько меня задевает вся эта ситуация.

— Поздравляю. Это здорово, — искренне порадоваться за подругу не выходит, и я сама не понимаю, что со мной такое. — А мне строчки писать целый месяц у него на лекциях…

— Я тебе завидую, дурочка, — переходит на шепот Кейт, слегка прикусывая нижнюю губу. — Он просто секс, правда? Мурашки по коже, — подруга ерзает на стуле, заливаясь румянцем.

— Кто? — я сильнее сжимаю вилку в руке, впиваясь в Кейт цепким взглядом. Руки прочь, он мой.

Черт… да какой «мой»? Видеть его не хочу. Мне вообще нельзя защищать экзамен у Алекса. Как бы хорошо я к нему не подготовилась через месяц, я все равно потеряю дар речи, когда снова окажусь так близко к нему. Я и русский язык забуду, не то чтобы английский.

— Мистер Джордан, Ру. Что с тобой такое? Ты какая-то растерянная. Не расстраивайся ты так, никто тебя не исключит раньше времени… он же дал шанс пересдать. Рейчел Строу он и этого шанса не предоставил, но она вообще на пары не ходила… а знаешь, я не думала, что в жизни он еще более привлекательный, чем на экране телевизора, — продолжает тараторить об Алексе подруга, словно специально давя на больное.

— На экране телевизора? Он же преподаватель, а не звезда Голливуда, — хихикаю я, хотя мистера Джордана вполне можно представить в роли какого-нибудь фильма с научным уклоном. Уж больно идеально ему подходит роль непоколебимого умника или обаятельного непризнанного гения. Или молодого доктора Хауса…

— Ну ты даешь. Ты, правда, не знаешь, кто он? — усмехается Кейт, жуя протеиновый батончик. — Я часто видела его в Колумбии. Обратила внимание еще давно, после того, как посмотрела один фильм… помнишь, я тебе рассказывала? Называется «Lаst Viсtim». Была в диком восторге, а какой там главный герой… он еще у меня три месяца стоял на рабочем столе и глаза тебе мозолил, не помнишь?