Смертельная белизна

– Так и знал, что ты начнешь его выгораживать! – заорал Мэтью, полностью утратив самообладание. – Я знал, что, едва заслышав его голос, ты по свистку бросишься к нему на задних лапах, как паршивая собачонка.

– Я не позволю тебе принимать решения за меня! – Она тоже больше не сдерживалась. – Никто, черт возьми, не будет проверять мои телефонные звонки и стирать сообщения, Мэтью!

Все приличия и маски были отброшены. Если эти двое и слышали друг друга, то лишь случайно, когда переводили дыхание. Обида и горечь огненными стрелами летали в воздухе, но сгорали дотла, так и не достигнув цели. Робин, неистово замахав руками, тут же вскрикнула от боли, а Мэтью с видом оскорбленной добродетели указал пальцем на шрам, ставший вечным напоминанием о дурацком безрассудстве, толкнувшем ее в контору Страйка. Они так ни к чему и не пришли, ничего не простили, да и не стали извиняться: скандалы, которые омрачали последний год их совместной жизни, сейчас привели к пожару, к пограничному столкновению, чреватому войной. За окном быстро сгущался мрак. У Робин стучало в висках, крутило под ложечкой, чувство реальности грозило удушьем.

– Тебе всегда была ненавистна моя работа без оглядки на время… Тебе было плевать, что я впервые в жизни получаю удовлетворение от работы, и ты опустился до вранья! Все ты знал – и тем не менее опустился до вранья! Как ты посмел стереть мою историю звонков, как ты посмел залезть в голосовую почту?..

Бросившись в глубокое, отделанное бахромой кресло и закрыв лицо ладонями, она безуспешно пыталась совладать с потрясением, злостью и, на пустой желудок, головокружением.

Где-то в ковровой тишине коридоров затворилась дверь, где-то захихикала женщина.

– Робин, – хрипло выдавил Мэтью.

Заслышав его шаги, она выставила вперед руку:

– Не прикасайся ко мне.

– Робин, я понимаю, мне не следовало так поступать. Но я бы не вынес, если бы с тобой снова случилась беда.

Она с трудом разбирала его слова. Ее злость была направлена не только против Мэтью, но и против Страйка. Тот должен был перезвонить. Столько раз, сколько требовалось. В таком случае меня, возможно, здесь бы не было.

От этой мысли ей стало страшно.

Узнай я, что Страйк зовет меня обратно, неужели я бы все равно вышла за Мэтью?

По шороху его пиджака она догадалась, что он поддернул рукав и смотрит на часы. Видимо, ожидавшие внизу гости подумают, что они удалились, чтобы скрепить свой брачный союз. Нетрудно было вообразить, какие сальные шуточки отпускает у них за спиной Джеффри. Музыканты из группы бесцельно наяривали уже не менее часа. Робин еще раз вспомнила, в какую сумму это обошлось ее родителям. Вспомнилось ей и другое: что они потеряли залог, внесенный за ту, отложенную свадьбу.

– Ладно, – безучастно выговорила Робин. – Пойдем вниз, потанцуем.

Она встала, машинально расправляя юбку. Мэтью заподозрил неладное.

– Ты уверена?

– Сегодня мы должны отбыть номер, – сказала она. – Гости приехали со всех концов. Мама с папой выложили уйму денег.

Подобрав юбку, она шагнула к дверям.

– Робин!

Обернувшись, Робин ожидала услышать: «Я тебя люблю», ожидала увидеть его улыбку, ожидала мольбы и попыток к истинному примирению.

– Надень-ка. – С ледяным холодом во взгляде, как у нее, Мэтью протягивал ей забытое обручальное кольцо.



Не видя для себя другой возможности убить время до разговора с Робин, Страйк продолжал пить. Вырвавшись из-под заботливой опеки Стивена и Дженни, он предоставил им общаться с друзьями и родными, а сам воспользовался проверенным способом отделаться от любопытствующих незнакомцев: угрожающе расправил широкие плечи и напустил на себя привычный мрачный вид. Для начала он помаячил в дальнем конце барной стойки, взял себе еще пива, а потом вышел на террасу и там, под коралловым небом, остановившись в стороне от курильщиков, позволил себе насладиться вечерними огнями и сладковатым запахом лугов. Даже Мартин и его дружки, накачавшиеся пивом и тайком курившие в сторонке, как дети, не посмели ему досаждать.

Через некоторое время гостей деликатно оттеснили в тот же отделанный деревом зал, который в их отсутствие подготовили для танцев. Половину столов убрали, остальные сдвинули к стенкам. Музыканты, настроив аппаратуру, стояли наготове в ожидании жениха и невесты. Некий субъект, в котором Страйк угадал отца Мэтью, – потный краснолицый толстяк – сыпал шутками насчет времяпрепровождения молодых. И Страйк не сразу заметил, что ему протягивает руку какая-то женщина в облегающем бирюзовом платье, но перья ее шляпки уже щекотали ему нос.

– Неужто Корморан Страйк собственной персоной? – пропела она. – Какая честь! Разрешите представиться, Сара Шедлок.

Страйк был наслышан о Саре Шедлок. В студенческие годы она спала с Мэтью, хотя у того были устоявшиеся отношения с Робин. В очередной раз Страйк продемонстрировал свои бинты и уклонился от рукопожатия.

– Ох, бедненький.

За спиной у Сары возник нетрезвый лысеющий человек, который, очевидно, выглядел старше своих лет.

– Том Тэрви, – назвался он, не в силах сфокусировать взгляд на Страйке. – А ты крут. Здорово поработал, дружище. Ты крут!

– Мы давно мечтали с вами познакомиться, – продолжала Сара. – С Мэттом и Робин у нас давняя дружба.

– Шэкл…уэкл, короче – Потрошитель… – икнув, выговорил Том. – Ты крут.

– Подумать только, бедненький, – не унималась Сара, поглаживая бицепс Страйка и улыбаясь ему в разбитое лицо. – Это он вас так?

– Всем любопытно. – Том, пьяный, ухмыльнулся. – Каждая собака лезет с расспросами. Лучше бы речугу толкнул ты, а не Генри.

– Ха-ха, – снова вклинилась Сара. – Уверена, вам было не до этого. Ведь вы приехали сюда, как я понимаю, сразу после поимки… или как это сказать… я права?

– Прошу прощения, – без улыбки ответил Страйк, – но полиция запретила мне разглашать подробности.

– Леди и джентльмены, – засуетился взмыленный распорядитель, которого застало врасплох незаметное появление жениха с невестой. – Давайте поприветствуем: мистер и миссис Канлифф.


Так и не улыбнувшись, новобрачные вышли на середину зала, и все, кроме Страйка, захлопали. Теперь микрофон взял солист группы.

– Сейчас прозвучит песня из прошлого Мэтью и Робин, которая много значит для них обоих, – объявил он.

Одной рукой Мэтью обнял Робин за талию, а другой стиснул ее ладонь.

Свадебный фотограф вышел из тени и принялся щелкать затвором, недовольно хмурясь при виде неэстетичной лангетки на предплечье невесты.

С первыми аккордами песни «Wherever You Will Go»[2] группы The Calling Робин и Мэтью закружились в центре зала, отворачиваясь друг от друга.

So lately, been wondering,

Who will be there to take my place

When I’m gone, you’ll need love

To light the shadows on your face…[3]





Странный выбор «песни для новобрачных», подумал Страйк… и тут же заметил, как Мэтью теснее прижался к Робин, уверенно обхватил рукой ее тонкую талию и, приблизив породистое лицо к молодой жене, зашептал что-то ей на ухо.

Это было как удар в солнечное сплетение, который пробил броню усталости, облегчения и алкоголя, весь день защищавшую Страйка от истинного смысла этой свадьбы. Только сейчас, наблюдая, как кружатся в танце новобрачные – Робин в длинном белом платье и венке из роз, Мэтью в темном костюме, прильнувший к щеке молодой жены, – Страйк осознал, как долго и глубоко жила в нем надежда, что Робин никогда не выйдет замуж. Она была нужна ему свободной – свободной для их общего дела. Свободной, чтобы в любых обстоятельствах… была возможность… Свободной, чтобы в один прекрасный день понять, чем еще они могут сделаться друг для друга.

Да пошло оно все…

Захочет поговорить – пусть звонит. Оставив на подоконнике пустой стакан, Страйк начал пробираться сквозь толпу, но гости сами расступались, ошарашенные его сумрачным видом.



Делая поворот в танце и глядя в никуда, Робин заметила, что Страйк уходит. Распахнулась дверь; он исчез.

– Отпусти меня.

– Что?

Она вырвалась, опять подхватила юбку, чтобы не запутаться, и полушагом-полубегом устремилась к выходу, едва не сбив с ног своего отца и тетушку Сью, которые чинно вальсировали у нее на пути. Мэтью остался стоять в центре зала, а Робин под изумленными взглядами гостей уже выскочила за дверь, которая только что захлопнулась у нее перед носом.

– Корморан!

Заслышав свое имя, он обернулся, хотя уже преодолел половину лестницы. Ему нравилось, как струятся ее волосы из-под венка йоркширских роз.

– Ну, поздравляю.

Она спустилась еще на пару ступенек; у нее застрял ком в горле.

– Ты действительно хочешь, чтобы я вернулась?

Страйк натужно улыбнулся:

– Я мчался сюда черт знает сколько, подгоняя Штыря, который, что-то мне подсказывает, ради меня угнал «мерседес». Мне бы не хотеть твоего возвращения!

Она засмеялась, хотя на глаза навернулись слезы.

– Штырь тоже здесь? Что же ты не привел его с собой?

– Кого? Штыря? Да он бы тут обчистил все карманы, а потом вытряхнул гостиничную кассу.

Не сдержавшись, она еще посмеялась, но слезы уже брызнули из глаз и покатились по щекам.

– Где собираешься спать?

– В машине, на обратном пути. Штырь сдерет с меня три шкуры за такую поездку. Ну, не важно, – ворчливо добавил он, когда Робин только раскрыла рот. – Если ты вернешься, это окупится. С лихвой.

– Но теперь я потребую контракта, – сказала Робин с жесткостью, опровергаемой ее взглядом. – По всей форме.

– Считай, он у тебя в кармане.

– Ну ладно уж. Тогда прощаемся до…

До какого срока? Ведь ей предстояло на пару недель уехать в свадебное путешествие.

– Сигнализируй, – сказал Страйк.