Вход не с той стороны

На большее сподвигнуть Гертруду мне не удалось, и дальше справлялся сам. Чем она занялась, говорить надо?

Первым делом тщательно упаковал и спрятал всю техническую документацию из капсулы. Герда говорит, что там полное описание процесса перехода. Ну что же, ежели так, тогда вполне возможно, документы представляют собой определенную ценность. Хотя на это надежды довольно мало. Люди на планете есть, значит, и процесс перехода у них отработан. Но посмотрим.

Затем по возможности благоустроил саму палатку и место приготовления пищи. Появились складные столик со стульями и тренога над кострищем. А что? Все должно быть цивильно. Чай, не дикари.

Цинки с патронами перетащил в пещеру, но предварительно набил патронами все магазины к оружию. Пулемет и «банки» пристроил в палатке – чтобы всегда был под рукой. Мало ли что? Себе определил на ношение «люгер», но обыкновенный. Он полегче, да и поухватистей будет. А карабин пусть лежит, на охоту с ним ходить буду. Потом долго разбирался с принадлежностями и пришел к неутешительному выводу, что дробовыми патронами нам не стрелять. С порохом все нормально, но вот капсюлям пришел окончательный капут. Ну и ладно, все равно местное летающее зверье как-то стрёмно в пищу употреблять. Ну сами посудите, птиц они напоминают только крыльями, а в остальном ящеры ящерами. Вывих местной эволюции, мать ее. Таким образом, дриллинг тоже отправился на хранение в пещеру. Обойдусь карабином.

Когда пришло время разбираться с трофейной одеждой, я нешуточно озадачился. С теплыми вещами и парадной формой понятно, с глаз долой за полной ненадобностью. Пусть лежит, может еще пригодится. Но остальная одежка оказалась тоже форменной. Причем при всей положенной уставом фурнитуре. Клятая тевтонская педантичность. Не удивлюсь, что у них, во времена Рейха и дворники в форме прохаживались.

Итак, у меня в наличии несколько комплектов тропической формы, причем почему-то дивизии парашютистов люфтваффе «Герман Геринг». Все честь по чести, высокие гетры, отличные ботинки, блузы, шорты и курточки. Да, пилотки забыл. Не на том складе отоварились, господа первооткрыватели? Или брали, что дают? Собственно, уже неважно. Сойдет то, что есть.

После непродолжительного мозгового штурма решил пару комплектов демилитаризовать, путем безжалостного спарывания эмблемок и прочих шевронов. Западло мне такое на себя примерять. Дед в могиле перевернется, если узнает.

Немного покопался в шмотках и нашел летние комбинезоны танкистов, теперь уже второй танковой дивизии СС «Дас Райх». Не перепутаешь – рунический знак Вольфсангель[19] на шеврончике. Охренеть и не встать. Да и ладно, как говорится: дареному коню в зубы не смотрят.

Герде надоело загорать, она присоединилась ко мне, мигом затеяв примерку. В итоге эстонка быстро преобразилась в юного парашютиста. Надо сказать, в очень симпатичного парашютиста. Символику спарывать наотрез отказалась, мотивируя тем, что может пригодиться. Для маскировки, к примеру. Ругаться и скандалить не хотелось, и я просто махнул рукой на самоуправство. Подогнал ей портупею и занялся собой.

Как вы понимаете, особо выбирать было не из чего, поэтому пошел тем же путем. Правда, кроссовки оставил, больно уж ботинки ссохлись – замучаешься разнашивать. Итак, на пояс отличный охотничий кинжал из наследства деда Герды и кобуру с «люгером». Есть еще фляга, но ее таскать на себе необходимости нет. Разве что в поход… поход… А не сходить ли нам на охоту? Если повезет, можно и мяска впрок засолить, благо в соли особой нужды теперь нет. Или вообще даже можно закоптить. К тому же в капсуле осталось еще много вкусного, так что можно совместить приятное с полезным.

– Мадемуазель Гертруда, вы не желаете подстрелить что-нибудь на ужин? Великолепно. Прошу на сафари.

Герда не отказалась, и мы, прихватив пистолетный карабин, отправились на плато. Пригодной для употребления дичи там хватает. Опять же, козы должны на солончаке пастись.

По пути обнаружил еще одного представителя местной фауны, а если честно говорить, чуть на него не наступил. Длинная, сантиметров двадцати, покрытая густым ворсом бурого цвета, многоножка не только не сбежала, но и, хищно распялив жвала, быстро кинулась на меня в атаку. Я отпрыгнул и хотел сначала ее пристрелить, но потом пожалел патроны и пнул кроссовкой. Тварь свирепо вцепилась в подошву, и пришлось ее растоптать. Осознание того, что гадина могла быть ядовитой, бодрости мне не прибавило. Мерзость какая. Ненавижу членистоногих и всяких там пресмыкающихся.

К козам удалось подобраться достаточно близко – ветер дул к нам, да и вообще животина оказалась совсем непуганой. Даже неинтересно. Я шепотом предупредил Герду, чтобы била только самца, и передал ей карабинчик, милостиво предоставив право первого выстрела.

Бабахнуло, козел подскочил на пару метров вверх и свалился замертво. Я немного опасался, что пистолетная пуля окажется слабой для охоты, но все опасения оказались напрасны. Пулька попала точно в лопатку, завалив тридцатикилограммовую животину наповал.

– Как я попала, а? Признайся, что я отлично стреляю, – Герда просто лучилась удовольствием.

– Признаю… – я перерезал козлу глотку и теперь ждал, пока стечет кровь.

– Признайся, что я лучше тебя стреляю… – эстонка приняла горделивую позу. – Давай, признавай очевидное.

– Помоги… – я поднапрягся и повесил тушку на сук. – Пусть повисит, пока мы сходим к капсуле.

– А не сожрут за это время? – засомневалась девушка, но потом затянула старую песню: – Ну ведь хорошо я стреляю.

– Отлично… – Я слил себе на руки воды и протер их платком. – Из пистолета. А из винтовки тебе еще учиться и учиться.

– Я по снайпингу краткий курс только прошла, – не смутилась эстонка. – Не моя это специфика. А любимое оружие – МР-5[20] и дробовик. Ну, еще G-36[21], укороченный вариант, ничего. Хотя постреляла из всего, из чего можно.

– А приходилось применять? – я подумал о том, что будет совсем неплохо узнать побольше про напарницу.

– На такие вопросы не отвечают. – Скривилась эстонка, но потом сменила гнев на милость. – Ладно, тебе можно. Как телохранителю – не приходилось. Пришлось раз в голову одному психу рукояткой дать, и всё. А до этого в командировках несколько раз было. Сопровождали конвой с алмазами в Зимбабве. И в Анголе было. Это еще до телохранителя. Самоутверждалась.

– Самоутвердилась?

– По самое не хочу… – Эстонка в подтверждение чиркнула ребром ладони по горлу и наотрез отказалась разговаривать на эту тему.

Нет так нет. Мы быстро добрались до капсулы и прихватили с собой легкие решетчатые решетки и парочку труб, которые я уже успел скрутить в прошлую ходку. Есть у меня мысли насчет них.

На обратном пути повесили козлиный трупик на трубу и потопали домой. А что? Вполне удобный способ – легко и удобно.

Обернулся к Герде, для того чтобы поинтересоваться, приходилось ли ей охотиться на крупную дичь, но ничего не успел сказать. Что-то очень тяжелое рухнуло на меня сверху, а спину немедленно резануло болью.

Выхватывая кинжал из ножен, я покатился на землю, угасающим сознанием понимая, что не успеваю. Грохнул выстрел, снова сильная боль в спине, но почти проваливаясь в темноту, я успел все-таки всадить клинок в мохнатую, резко пахнущую тушу…



Темнота, а потом сразу яркий свет. Когда муть в глазах прошла, оказалось, что я лежу на животе, спина горит адским огнем, а голос Герды просит меня не шевелиться, так как она, видите ли, пытается спасти русского ротозея. Сама ты…

– Что это было? – осторожно поинтересовался я и понял, что у меня почему-то жутко болит горло.

– Осторожненько приподнимись и посмотри. Только не резко.

Спина продолжала дико болеть, но я все же ухитрился сесть. Сел, скосил глаза и обмер. Рядом лежала зверюга, похожая… похожая, на земного ленивца. Раскачанного ленивца с мордой помеси тигра и волка. В раззявленной окровавленной пасти белели внушительные клыки – именно клыки хищника, очень непохожие на тупенькие зубки травоядного. И коготочки… Б-р-р…

В рыже-коричневой полосатой длинной шерсти торчала рукоятка кинжала, всаженная до самой гарды, а в приплюснутой башке кровила аккуратная дырочка.

Повернул к себе голову непонятного ленивца. Секундочку… Ухватил зверюгу за ухо, по форме напоминающее собачье, и обнаружил на нем аккуратную дырочку. Стоп? Бирка была? Ну да, дырочка идеально круглая, как будто ее сделали специальным степлером. Из зоопарка сбежала, а бейджик об кусты сорвала? Тьфу ты, бред какой несу. Откуда здесь – зоопарки? Черт, какого хрена так в горле пересохло. Еще и тошнит…


– Дай попить…

– Держи. – Герда протянула мне флягу. – Ты в курсе, что тебя, да и меня тоже, спас козел?

– Какой козел? – Голос Герды казался очень далеким, а в глазах продолжал плавать туман. – Что ты несешь?

– Обыкновенный. А вернее, труба, на которой он висел. Зверюга… – Гертруда пнула псевдоленивца ногой. – Зверюга бросилась на нас сверху и натолкнулась на трубу, так что на твои плечи попали – только передние лапы. Да и ты вовремя сориентировался и начал, уворачиваясь, падать. Зверь отвлекся на тебя, и я успела всадить ему пулю в башку. Да и ты добавил кинжалом.

Я тупо уставился на ленивца, не веря в то, что остался живой.

– А вообще, быстрая скотина, – продолжила девушка. – Я едва успела выстрелить. Потрепал он тебя, конечно, знатно, но жить будешь. У тебя на спине несколько глубоких царапин. И несколько мелких. Даже не царапин, а разрезов. Когти у него оказались как бритвы…

– А чего так горло болит? Шея тоже повреждена? – я осторожно покрутил головой. – Нет вроде.

– Так ты матерился во весь голос, вот горло и сорвал. – Расхохоталась эстонка. – Я думала уже и не стрелять. Тигра должна была помереть. От разрыва сердца.

– Это ты что-то врешь, не помню я такого.

– Честно-честно… Давай вставай потихонечку. Я тебя блузой своей кое-как перевязала, пакет с бинтом мы, конечно, не взяли. Но ладно, дома обработаю как следует. Бери решетки в руки и пошли. Козла я возьму.

– Сейчас пойдем. Вытащи кинжал и дай мне. Вот теперь пойдем… – Я только сейчас заметил, что Герда без футболки.

Она так сексуально смотрелась с карабином в руках и обнаженная до пояса, что у меня невольно появилась… сами понимаете, что.

– Что, нравлюсь? Если встает, то жить будешь, – Герда все заметила и неожиданно похвалила: – А ты молодец, ловко его кинжалом проткнул.

– У меня и у мертвого вставать будет. Хочешь сделать приятное раненому защитнику твоей прекрасной попки? Все-таки за тебя кровь проливал… – я осторожно взял в руку решетку, покрутился проверяя, смогу ли ее донести.

– Говори, защитничек. Попка у меня хорошая, но про минет даже не думай… – Герда просто лучилась улыбкой.

– Какой минет? – не очень натурально возмутился я и попросил: – Сфотографируй меня с ним. Пожалуйста. Его покрупнее.

– Я же говорила, ты только об одном можешь думать. Ладно. Тут зарядки на пару минут осталось. Давай… вот. Герой-победитель. А я думала, ты минет захочешь. И даже внутренне согласилась.

– Не надо мне этого. Пока не надо… – буркнул я и неожиданно смутился. – Ты ствол мой давай возвращай. Я сам понесу. И флягу.

– Держи. Ты смотри, какой стойкий. Будет невмоготу, скажешь. – Герда отдала карабин и ловко закинула козла на спину.

По пути назад я сто раз проклял свой героизм, а козла с псевдоленивцем вообще раз двести. Голова болела, тошнило, спина горела адским пламенем. Но дошел. И ствол не отдал, и решетки не бросил. Ерой, однозначно.

Упал на кровать в палатке и, тихонечко матерясь, ждал, пока Герда закипятит воды. Потом она мне скормила свою предпоследнюю таблетку, и боль постепенно утихла.

В капсуле мы нашли кучу медикаментов, но сами понимаете, семидесятилетняя просрочка срока годности напрочь лишила возможности их использовать. Впрочем, бинты и стрептоцид, возможно, сгодятся.

Когда вода вскипела, Герда удивительно нежно и аккуратно обработала мне спину. Только все равно это было дико больно. Но я все же не орал, а только приглушенно матерился. Герой я или нет? Пока она закончила – семь потов сошло. Герда, к счастью, удержалась от своей язвительности, что тоже нешуточно вдохновляло.

– Вроде бы хорошо почистила. Но температура все равно может подняться. Антибиотиков у нас нет. А вообще, ты еще легко отделался… – Гертруда неожиданно чмокнула меня в лоб.

– Ты говоришь, антибиотиков нет. А это? – Я ткнул пальцем в место поцелуя. – Требую двойную дозу.

– Обойдешься. Пошли на улицу. Ляжешь на пузо и будешь командовать, что с козлом делать. Жалко, если пропадет, все-таки я подстрелила.

Боль немного утихла, и я с удовольствием покомандовал Гердой. Она неумело, но старательно разделала козла. Два больших куска оставила для запекания, а остальное сложила в большой котел, залила рассолом, закрыла крышкой и поставила его в ручей под проточную воду. Вода холодная, мясо, надеюсь, не испортится.

Мясо, завернутое в широкие листья, доходило в углях, а я, лежа на пузе, посматривал на плескающуюся в водичке эстонку и ловил ароматные запахи от костра.

Температура к вечеру так и не поднялась, ужин получился великолепным, а Герда страшно гордилась собой, намекая, что готовить теперь она умеет и я ей совсем ни к чему. Я активно возражал, намекая на другие свои достоинства, совершенно пока не раскрытые.

Бездонное небо, усыпанное миллионами ярких звезд, прохладный ветерок, настроение отличное, мясо вкуснейшее, коньяк еще лучше, рядом очень красивая, но слегка вредная и ехидная девушка. Не это ли первые признаки того, что жизнь удалась? Я был доволен и собой, и всем на свете, и пока мне совершенно не хотелось искать людей. Кстати, в той стороне, куда летел самолет, мне показалось, что мигают какие-то огоньки.

Выздоравливал ровно восемь дней. На девятый на плечах остались только вертикальные красноватые полосы, которые немного побаливали и еще больше чесались, но раны зарубцевались полностью. Температура так ни разу и не поднялась. Герда первые четыре дня готовила еду, ловила рыбу, всячески меня лечила, но на пятый заявила, что я на пути к выздоровлению и все это вполне могу делать сам. Чем я и занялся.

Мясо просолилось, я его промыл, вымочил и вывесил на ветерке просушиться. Потом соорудил небольшую палатку из брезента, а ниже по склону сложил из камней маленькую печурку. Проложил трубы и завалил их камнями с землей. По ним в палатку попадал, попутно охлаждаясь, дым из печки, где тлел небольшой костер из сухих веточек и шишек. Так получилась коптильня. Мясо коптилось долго, дня четыре, но в итоге получилось совсем неплохо. И главное, оно теперь могло долго храниться. За это время Герда успела завалить на верхнем плато еще одну животину, другой породы. Мясо у нее оказалось жестким и полностью пошло в коптильню. В общем, время проводили насыщенно и с большой пользой.

Отношения наши с Гердой не продвинулись ни на каплю. Я так и не проявлял интереса к ней. По крайней мере, открыто, что стоило нешуточных мук. Она же продолжала нейтрально меня провоцировать, совершенно невинно, якобы без умысла, но я подозревал, что совсем наоборот. Ничего, подождем…



Ориентировочно 20.07.2005 года

по земному летосчислению.

Время неизвестно. Место неизвестно

Я сидел на краю обрыва и, посматривая вниз, подгонял под себя портупею. Все было, как всегда. Внизу бродили табуны разных копытных, над падалью кружились стервятники, шастали по саванне разные падальщики. Рощицы, ручьи, болотца, воздух дрожит от жары. Не то чтобы я кого-то ждал, но люди в этом мире есть, получается даже сравнительно недалеко. Но кто они и как здесь оказались – мне неизвестно. Да и как к ним добраться, пока совершенно неясно. Пешком, бесполезно, сожрут даже несмотря на мой пулемет. Значит, что? Ждем, конечно. Оружие есть, патроны и еда тоже, и вообще, ожидание похоже на комфортный отдых.