Возмутительно красивый пилот

Люси.

Я не мог играть с жизнью Кендалл, не будучи уверенным в себе. Более чем уверенным. Я и так причинил много неприятностей женщинам своими лживыми обещаниями.

И что, если я скажу ей и это повлияет на ее решение?

Деньги или любовь? Выбор прост, не правда ли?

Но все было не так просто.

Хотя решение, которое приходило мне на ум все последние двадцать четыре часа, казалось таким простым. Почему она не может получить и то, и другое? Я мог дать ей все, разве не так? Мою любовь. Ребенка. Ее законное наследство.

Ребенка. Нашего ребенка.

Кендалл была в душе. Я услышал, как она выключила воду, и посмотрел на часы. Двенадцать часов. Я должен был принять решение. Нам необходимо было поговорить.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Двенадцать часов — это практически целый день до того момента, когда я должен прибыть в аэропорт, чтобы лететь в Венесуэлу. И мне было неважно, чем мы будем заниматься весь день, лишь бы мы провели вместе каждую секунду этого дня.

Когда Кендалл вышла из ванной, я не мог не уставиться на нее с улыбкой на губах.

Она прищурилась.

— Что?

— Разве я не могу просто смотреть на тебя?

Она подошла ко мне и села на меня верхом.

— Не могу поверить, что тебе нужно уезжать сегодня вечером.

Внезапно я почувствовал себя так, словно груз вопросов, на которые у меня не было ответов, стал душить меня.

Я сказал резким тоном:

— Какие у тебя планы, Кендалл? Я должен это знать.

Она положила голову мне на плечо и сказала:

— Я полечу домой, в Техас. Мне нужно какое-то время, чтобы подумать. Я должна дать окончательный ответ Гансу и Стивену.

Я отстранился от нее и посмотрел ей в глаза.

— Их так зовут? Тех парней из Германии?

— Да. Я не могу дольше держать их в неизвестности.

Кивнув, я сказал:

— Я думаю, что это хорошая идея. Дай себе некоторое время, чтобы поразмыслить. Как я ни люблю быть рядом с тобой, мы не можем мыслить здраво, когда мы вместе.

— Мне нужно купить билет. Я попытаюсь найти какой-нибудь подходящий рейс из Майами, чтобы мы могли вылететь почти одновременно из одного аэропорта.

Игриво хлопнув ее по попе, я сказал:

— Почему бы тебе не заняться этим прямо сейчас? Я подумывал о том, чтобы остаться дома, но после того как ты разберешься с билетом, может быть, поедем на пляж? Полежим на солнце, подышим свежим воздухом, просто отдохнем до вечера, пока не настанет время уезжать?

Спустя полчаса мы с Кендалл уже ехали в сторону Дирфилд-Бич[20]. И хотя вода была теплой и спокойной, мы оба предпочли просто лежать на песке, наслаждаясь шумом океана и глядя в чистое голубое небо.

И хотя с виду мы были расслабленными, наши нервы все еще были натянуты. В какой-то момент мы лежали на животе, и она никак не хотела выпускать мою руку из своей. Наши лица были повернуты друг к другу. Когда она перевернулась на спину, я последовал ее примеру и отпустил ее руку, чтобы положить свою ладонь на ее подтянутый живот. Я проводил большим пальцем по ее прелестному пупку, и меня охватила ревность. Во мне взыграл инстинкт собственника. И ответ стал для меня очевидным.

Я хотел, чтобы она принадлежала мне. Только мне.

Я не хотел, чтобы она вынашивала ребенка какого-то другого мужчины. Ни за что.

Я хотел, чтобы она вынашивала моего ребенка.

И не из-за какого-то дерьма с наследством, а потому что я хотел, чтобы у нас был ребенок. Я хотел, чтобы у нас с ней было будущее.


И хотя завести ребенка прямо в тот момент было не идеальным решением, я не сомневался, что хочу его. И, учитывая ситуацию, зачем нам нужно было ждать?

Люси.

Я только об этом и думал. Я смертельно боялся причинить боль Кендалл, как я причинил боль Люси. Это словно накрывало меня черной тучей — этот страх подвести Кендалл. Он не отпускал меня, но, черт возьми, он не был настолько сильным, чтобы затмить мою нужду в ней — мою любовь к ней.

Все или ничего.

Сейчас или никогда.

Я хотел, чтобы у нас с ней было больше времени, но я должен был действовать применительно к обстоятельствам. Она все потеряет, если мы не поспешим. И что бы ни случилось, я только выиграл бы. Я зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью, в случае если Кендалл родит девочку и лишится наследства. И мысль о маленькой светловолосой копии Кендалл, которая будет называть меня папой, заставила меня улыбнуться. Я хотел сделать это. Я хотел стать отцом ее ребенка.

Нашего ребенка.

Мое сердце глухо застучало.

— Я люблю тебя, Кендалл.

Мне было легко произнести это. Но это был первый раз, когда я сказал эти слова кому-то, кроме Люси и моей семьи.

Она повернулась ко мне с потрясенным видом, подняла руку ко лбу, чтобы прикрыть глаза от яркого солнца.

Я продолжил:

— Прежде чем ты ответишь мне, я хочу еще многое сказать тебе.

— Попробуй, — прошептала она.

— Это сумасшествие, верно? Так быстро влюбиться? Но я убежден, что так всегда и бывает, когда приходит настоящая любовь. Ты просто знаешь, когда это чувствуешь. Кендалл, ты делаешь меня таким невероятно счастливым. И хотя в идеале я хочу, чтобы ты какое-то время принадлежала лишь мне, я понимаю, что любить кого-то — это еще и учитывать его нужды.

— Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что не могу делить тебя ни с кем. И это касается и твоего тела. Я не хочу, чтобы ты вынашивала ребенка от другого мужчины. Я хочу, чтобы это был мой ребенок. Я хочу сделать тебя беременной. Более того, я хочу быть отцом этого ребенка, любить его, потому что он будет частью тебя и меня. Я хочу всего от тебя. И мне наплевать, знаем ли мы друг друга десять дней или десять лет. Я твердо знаю это. — Прижав ладонь к ее щеке, я сказал: — Я знаю, что мой ум и мое сердце в полном ладу, но полагаю, что тебе нужно решить, хочешь ли ты того же, что и я.

Она потянулась ко мне и поцеловала меня в губы.

— Я тоже люблю тебя, Картер. Правда. У меня нет в этом никаких сомнений, но я не ожидала от тебя такого предложения. Родить ребенка — это одно, но воспитывать его — это совсем другое. Полагаю, ты дал мне еще один повод для серьезных размышлений.

Я испытал невероятное облегчение от того, что она не назвала меня сумасшедшим и, казалось, готова была рассмотреть мое предложение.

— Ты не думаешь, что я сошел с ума, предлагая тебе это?

— А разве вся эта ситуация — не сумасшествие? В хорошем смысле? Но если бы я не так хорошо знала тебя, может быть, я и сочла бы тебя немного сумасшедшим. Но ты мой любимый, чокнутый капитан, и наши отношения никак нельзя назвать традиционными. Ни в каком смысле.

— Поверь мне, я напуган. Я не хочу подвести тебя, как я подвел Люси. Но, думаю, впервые в жизни что-то имеет для меня такое значение, что я готов рискнуть. Я намного больше боюсь потерять тебя, чем попытаться и потерпеть поражение. Но я готов заверить тебя, что, если мы родим ребенка и почему-то расстанемся, я никогда не брошу его. Нет ничего важнее детей и их интересов. Этот ребенок — наш ребенок — будет всегда занимать главное место в моей жизни. А если это означает, что мне придется сменить работу, потому что ты не справляешься в одиночку, я сделаю это.

— Я никогда тебя об этом не попрошу, Картер.

— Ну, я полагаю, что хочу донести до тебя, что я отношусь ко всему этому очень серьезно.

— Я поняла. — Она посмотрела на небо. — Ты не возражаешь, если мы уйдем с пляжа? Я просто хочу оставшиеся пару часов провести в твоем доме.

Я поднялся с одеяла и протянул ей руку, чтобы помочь подняться.

— Поедем отсюда.

Мы провели остаток дня в моей постели, занимаясь любовью с еще большей страстью, чем делали это до нашего серьезного разговора. После моего предложения и признания в любви наши отношения перешли на другой уровень. И мне оставалось лишь верить, что наша разлука не изменит того, что было между нами.

И как бы ни был я готов на все, лишь бы быть с ней, я все еще не мог отделаться от страха, что, возможно, вижу ее в последний раз. Сумасшествие, верно? После всего, через что мы прошли. Может быть, я потому боялся этого, что мне казалось, я не заслуживаю того, чтобы любить так сильно, когда Люси уже не может сделать этого.

Солнце уже почти село, когда мы поехали в аэропорт. Кендалл не выпускала мою руку из своей. Мне было так странно, что она не летит со мной в Венесуэлу. Словно я уже не помнил, каково это было — летать без нее.

Когда мы прибыли в международный аэропорт Майами, я припарковался на месте, которое для меня резервировала моя авиакомпания. И мы сидели в машине и смотрели друг на друга, не желая выходить, пока я, наконец, не прижал ладонь к ее щеке и не поцеловал ее со всей страстью.

— Пожалуйста, не забывай этого. Не забывай, как правильно то, что происходит между нами.

— Не забуду. Я никогда не смогу забыть этого, Картер.

Ее рейс отправлялся в полет через два часа после моего. Так что ей предстояло распрощаться со мной у моих ворот, а потом два часа ждать в аэропорту, пока не объявят посадку на ее рейс, выполняемый другой авиакомпанией.

Одна из стюардесс, Рене, прошла мимо нас.

— Рада видеть тебя, Трип, — сказала она и подмигнула мне.

Я отлично знал, о чем именно подумала Кендалл. И она была права. Эта стюардесса была еще одной моей победой. Мне стало тошно, особенно потому, что теперь я осознал, что такое заниматься бездумным сексом с кем-либо. Я смотрел на Кендалл, и мне хотелось закричать: «Перестань смотреть на нее! Она ничего для меня не значит!» Нам просто в этот момент не нужно было всего этого. Это лишь усиливало стресс, который мы испытывали из-за нашей разлуки.