Вражья дочь

– Давай!

Горбун перекинулся через городьбу, присел под кольями. За ним последовал Савельев. Кругом тихо, в окнах темно.

Они перебежали к амбару. Князь встал у угла, Осип вытащил нож. К его немалому удивлению, замок открылся очень быстро.

– Входим, ворота затворяем! – распорядился Дмитрий.

Вскоре воевода и ратник оказались в сплошной тьме. Горбун поджег факел, стало светло. Князь Савельев и Осип пошли по тоннелю. Спуск длился не так уж и долго. Через сотню шагов они оказались в помещении размером где-то десять на двадцать саженей. Ровный сухой земляной пол, в стенах подставки с факелами.

Три хода вели сюда со стороны Замка. Столько же коридоров выходили из этого помещения.

Дмитрий и Осип двинулись по левому из них. Саженей через двадцать они уперлись в стену, сложенную из мешков, заполненных, скорее всего, мукой. В центральном ходе было то же самое. Крайний правый тоннель был забит бочонками с порохом.

– Возвращаемся, а то факел скоро потухнет, – распорядился князь.

– У меня еще есть.

– Я сказал, возвращаемся!

– А может, проложим фитиль да подожжем его на входе? У меня есть моток. Рванет так, что и наши услышат.

– Наши, это кто? Влас с Дрогой? Гордей с дружиной?

– Царь услышит.

– И чего мы добьемся?

– Да ведь тут все обрушится. Вместе с дворцом.

– Нет уж, друг мой, коли взрывать, то в самый последний момент, когда наши войска уже пробьются в город. Сейчас от этого никакого толку не будет.

– Жаль! Грохнуло бы славно.

– Осип, ты можешь чего-нибудь другое предложить, кроме как прибить, взорвать, шестопером башку снести?

– Так мы же на войне.

– На войне тоже головой думать надо.

– Это тебе, потому как ты воевода. Нам, простым ратникам, думать не положено. Надо приказы исполнять.

– Тогда слушай приказ. На выход!

– Слушаюсь, князь!

Горбун с факелом, который грозил потухнуть, пошел вперед. За ним двинулся воевода.

На входе факел погас. Осип запихал головешку в суму, умудрился закрыть замок.

Городьбу они перемахнули в тишине. К этому времени стало намного темнее, облака закрыли луну и звезды.

Воевода и ратник благополучно добрались до подворья Тукина. Там их встретили Бессонов-младший и хозяин дома.

– Ну что, князь? – спросил Влас.

– Воды дай!

– Мигом!

Савельев, Горбун и сапожник зашли на кухоньку, уселись на лавки. Пришел с ковшом студеной воды Влас. Савельев и Горбун напились.

– Влас, ты спрашивал, что у нас, – проговорил воевода.

– Да, Дмитрий Владимирович.

– Видели мы ходы и схроны.

– Ну и слава тебе господи. Теперь они от нас никуда не денутся.

– Если остальные ваши дружинники не сумеют пробиться сюда, то мы с Петькой можем вместе с вами в подземелье пойти.

– А как же месть Витейскому? Хотя пойдем мы как раз по ходу, который начинается на его подворье.


– Вы были там?

– Да.

– Мне надо с вами идти. Вы ко входу, я к Витейскому в гости. Прибью его быстро и к вам под землю. Добро?

– Нет, Егор. Попадется нам Витейский, сможешь отомстить. Подохнет он в ходе штурма, Бог за тебя отомстит. Уйти хорунжему не удастся.

– Ну гляди, князь. Ты обещал насчет этой собаки бешеной слово перед Государем русским замолвить.

– Я помню об этом. – Савельев взглянул на Бессонова-младшего и приказал: – Влас, смотри за двором и улицей! Мы спать. Позже разбуди Дрогу, он сменит тебя.

– Слушаюсь, князь!

– Да отдыхайте вы все. Мы с сыном посмотрим.

На том они и порешили.





Глава 8




Воины особой дружины, сапожник и его сын два дня безвылазно сидели в доме. Погода начала меняться. Подул южный ветер, мороз заметно ослаб, снег начал таять. Но лед на Двине пока стоял. Тем более на речке Полоте.

Потом Петька, сын сапожника, отправился к воеводскому дворцу. Он пробыл там до полудня, вернулся взъерошенный, напуганный.

– Что случилось, Петька? – спросил его Тукин.

– Ох, и не спрашивай, отец. Я такое видел, что аж мороз по коже пошел.

В комнату зашел Савельев. Он слышал, как вернулся сын Тукина, разобрал и слова парня.

– И что ж ты такое страшное видел, Петя? – спросил князь.

– Расскажу по порядку. Вышел я к дворцу, а там народу много, вся площадь забита. Вот я и подумал, что чего-то тут сейчас будет. А народ говорит, мол, напрасно Довойна с Голубицким не приняли предложение русского Царя. Так и город остался бы цел, и поляки с литвинами к себе спокойно ушли бы. Воеводу Довойну Иван Грозный тоже отпустил бы. Посадил бы в Полоцке своего наместника, глядишь, и жизнь лучше бы стала. Ан нет, не приняли его предложение…

Савельев прервал парня:

– Погоди-ка! Так, значит, Иван Грозный присылал сюда посольство, которое предложило без боя сдать крепость?

– Нет, не посольство. К русским в плен попал ратник крепостной дружины, который вместе с другими ходил на разведку. Через него Царь и передал предложение, отпустил ратника.

– Дальше что было? Чего народ-то стоял? Ну, вернулся ратник, привез предложение сдать город. Довойна с Голубицким отказались. Что в том страшного? Люди могли бы и разойтись.

Парень выдохнул и проговорил:

– Страшное после было. Как только я прознал про ратника, который в Полоцк привез грамоту от русского Царя, тут же со двора воеводского стражники вывели какого-то молодого, крепко избитого мужика в рваной одежде. Рядом воевода Довойна, ротмистр Голубицкий, епископ, другие важные птицы. Мужика этого стражники выставили перед народом. Вперед вышел Голубицкий и сказал, что этот человек, попав в плен, изменил присяге, принес в город позорное и малодушное предложение сдать его. За это он заслуживает смерти. Наперед вышел ратник и начал рубить мужика. Он не сразу убил его, поначалу руки отсек, нанес глубокие раны по всему телу. Только потом, когда вокруг бедного мужика разлилась целая лужа крови, этот палач отсек ему голову. Мне худо стало. Смотреть больше не мог, кое-как выбрался из толпы, в начале проулка стошнило меня, наизнанку вывернуло. Потом я сюда пришел. Вот так-то.

– Большую ошибку сделали воевода Довойна и ротмистр Голубицкий. Царь таких грехов не прощает. Местным вельможам придется очень дорого заплатить за такое вот кровавое деяние, – проговорил князь Савельев.

– А Царь знает, что в Замке не только знать проживает, но и простой люд? – спросил хозяин дома.

– Да, знает, – ответил Дмитрий.

– Чего делать будем?

– Ждать, – ответил Дмитрий и ушел в свою каморку.



На следующее утро к воеводскому дворцу пошел сам сапожник. Савельев предупредил его, чтобы тот ничего не предпринимал против Витейского, если случайно встретит его где-то в городе. Егор Тукин с великим недовольством обещал князю, что так и поступит.

Он вернулся ближе к вечеру, когда князь и сын Петька начали волноваться, а Горбун и Дрога на всякий случай приготовились к драке. Мало ли что.

Но обошлось без боя. Сапожник пришел домой, сияя от радости. Он сбросил на входе сапоги, шагнул в комнату, перекрестился на образа, сел на лавку. Рядом пристроились князь Савельев, Петька, Влас.

– Ну наконец-то! – сказал сапожник.

– Что случилось, Егор? – спросил Савельев.