Выжить в лесу Междумирья

– Пока нет.

– Покажись!

Леший высунул голову из-за дерева.

Пэр оглянулся на волка и ефрейтора.

– Ладно, спите, а я пойду вторую медаль зарабатывать!



Бесполезные маленькие существа сновали вокруг Моргенфеллера. В полусне он убивал некоторых из них, уже не пытаясь уничтожить всех, – этот мир нуждался в основательной чистке, но сначала следовало разобраться с более-менее серьезными врагами.

Потом отряды подходящих для этой местности боевиков под руководством генерала Бруса займутся наведением полного порядка. Волк Владимир будет, пожалуй, хорошим наместником Междумирья. Пэру, если генерал будет за ним маленько присматривать, а Владимир время от времени его награждать, можно будет доверить инвалидов и стариков.

Моргенфеллер знал, что вернется в Олигархическую Конфедерацию, и вроде бы не имело смысла заниматься древним лесным захолустьем. Однако если нет порядка в прошлом, то не будет и в будущем. Моргенфеллер усмехнулся, вспомнив, как на семейных совещаниях братья и сестры ругались и скрипели зубами от жадности, но все-таки выделяли деньги на бесчисленные гранты для историков и мыслевизорных программистов…

На поверхности раздались странные звуки. Мощными рывками Моргенфеллер ушел в глубину. Убедившись, что его не преследуют, он остановился и обдумал ситуацию, потом медленно пополз вверх.

Владимир выл с безнадежной тоской, Брус подвывал, Пэр почему-то не участвовал в концерте. Когда Моргенфеллер вынырнул из-под земли, волк и ефрейтор повернулись к нему, продолжая выть.

– Я понял. Мне тоже горько, – сказал директор. – Повойте еще пять минут, и начнем думать.

В лесу стало темней и ощутимо прохладней. Владимир утверждал, что это зависит от положения солнца, – бледного желтого круга, подвешенного к удивительно высокому потолку. Брус и Пэр тогда подмигивали друг другу и Моргенфеллеру, прыскали в кулаки, однако вполне допустимо, что волк прав. Солнце было похоже на плоский плафон, за которым расположен источник света и, возможно, тепла.

Владимир рассказывал, что при новой луне станет еще холодней, замерзнут лужи, будет идти пар изо рта. Однажды земля покроется снегом, и для всех начнется голодное время.

Моргенфеллер вдруг понял, что есть еще одна причина, по которой необходимо захватить замок феи, – иначе трудно будет выжить в зимнем лесу.

Волк и ефрейтор перестали выть.

– Хорошо, – сказал директор. – Пэра мы не забыли. Если он живой, мы отобьем его у русалок, или обменяем на пленного врага, или как-нибудь по-другому вытащим нашего парня, но пока нам надо выжить самим.

– Статуи двигаются! – зарычал волк, глядя мимо Моргенфеллера.



Фея смотрела из окна на убегающих расколдованных животных.

– Хоть бы кто спасибо сказал, удирают без оглядки!

– Застоялись они, госпожа, – робко возразила София, – но все очень рады и благодарны!

– Ну что ты, какая благодарность, только рады. Думают, наверно, что я по рассеянности волшебную палочку перевернула или не то слово сказала. Однако быстро могу ошибку исправить, поэтому нельзя отекшие лапы разминать, надо улепетывать, как получится – хромая, припрыгивая, ползком.

– Мы с Робертом будем всем рассказывать, что спасение пришло не случайно, а по воле вашего доброго сердца. Тимофей Васильевич и милый господин поэт тоже будут…

– Софи, – перебила фея, – ты же знаешь, что сердце мое не так чтобы сильно доброе, да и вообще, в этой истории ни при чем. Возможно, нам понадобится вся сила волшебной палочки, поэтому я освободила ее от мелких заданий.

– Госпожа фея, простите, что напоминаю: вы забыли волчицу, которая за домом стоит.

– Нет, эта злая дама пусть еще там подождет. Утром я посмотрю, что с ней делать… В парке стало как-то пусто, неуютно. Думаю, волчица переедет к фонтанчику, а напротив поставлю ее серого парня и человекоосьминога, если тот выглядит не очень противно.

– Я могу его подкрасить.

– Тогда без проблем, так вот потихоньку парк снова заполнится.

– Госпожа, почему волк и человекоосьминог ненавидят Роберта?

– Девочка, почему ты его любишь?

– Не знаю…

– И они не знают, но всегда будут ненавидеть тех, кого мы любим.

Волк рычал и скреб передними лапами землю.

– Ведьма! Крылатая тварь! Она всех отпустила, а волчицу держит!

– Странно, Владимир, война начинает принимать для нас характер освободительной.

– Что? – Красные глаза волка непонимающе смотрели на Моргенфеллера.


– Волчица и Пэр находятся в плену. Я почти уверен, что Пэра пока не утопили, – надеются в случае необходимости обменять его на преступника, которого ведет одна из русалок. Ситуация мне не нравится. Я всегда побеждал, но это были захватнические войны.

– Господин директор, – осмелился подать голос Брус, – мы ведь пойдем на штурм замка?

– Да, мы похожи на нищих, восставших крестьян. По всему получается, что мы теперь на стороне добра и справедливости. Как бы нам в дураках не оказаться.



На острове Пэр, пугливо вздрагивая, потребовал:

– Дед, скажи им, чтоб меня не щекотали!

– Сегодня больше не будут, успокоились они. Ты только купаться не вздумай, все-таки нервы у них не железные, всякое может случиться.

– Какой же ты, дед, глупый! Купаются в экономтазике, где ты его здесь увидел?

– У русалок есть одна большая штуковина по имени Кастрюля. Не говорят, где раздобыли, но думаю, что у феи сперли или ведьма им при переезде подарила, – на метле-то всего не увезешь. Только вряд ли тебе разрешат в Кастрюле купаться, русалки в ней уху и грибной суп варят, ягоды моют. Кстати, я на ужин грибной супчик заказал – нынче я герой, имею право!

– Старый, зачем ты вообще этот пустой разговор завел – о том, что я как будто бы купаться хочу?

– Действительно, не бери много в голову. Русалки на другой конец острова не из-за тебя ушли, а потому, что им там больше нравится.





Глава 11

С друзьями против врагов




Николай вылез по лестнице из подполья.

– Один капкан я на полку поставил, где колбаса лежит, а другой – на бочку с квашеной капустой.

– Коля, зря ты так, – проворчал кот, – не нужна осьминогу наша капуста!

– Он будет щупальцами везде шарить… Да, чтобы нам не забыть: маленькую бутылку с медовухой я откупорил и насыпал в нее порошок для тараканов. Жаль, что у нас чего-то покрепче нет… я имею в виду отраву.

– Мы так и подумали, – кивнула фея. – Вряд ли он серьезно отравится, но пусть ему хотя бы тошно будет и голова заболит.

– София, Роберт, не стойте у окна, – сказал Николай. – Все равно в темноте ничего не увидите, а камень обязательно прилетит.

Озадаченно моргая, Роберт возразил:

– Коля ты ошибаешься. Камни тяжелей воздуха, поэтому не могут летать.

– Еще как могут! – буркнул кот.

К счастью, София отошла в сторону и притянула к себе Роберта. Едва он оказался под защитой стены, как близкая к нему часть оконного стекла разлетелась вдребезги и камень величиной с кулак упал на пол посередине комнаты, задев туфельку крылатой женщины.

Фея вздрогнула и прикусила губу. Кот зашипел, выгнув спину и распушив хвост. Роберт и София обнялись.

– Началось. – Голос у Николая был спокойный. – Действуем по плану.



У нападающих камни поначалу летели во все стороны, в том числе назад. Однажды Брус взвыл и схватился за коленку, в другой раз застонал Моргенфеллер и засунул себе в рот кончик одного щупальца.

– Осторожней, не торопитесь! – зарычал волк. – Брус, все-таки иногда выглядывай из-за дерева. Не целясь, ты не попадешь! Директор, сила у тебя есть, первый бросок был отличным! Только не надо глаза закрывать и голову в плечи втягивать. Ты, наверное, Бруса боишься? Ефрейтор, если ты убьешь директора или меня, то я тебя загрызу… или директор загрызет!

Подопечные волка постепенно приспособились и с переменным успехом энергично обстреливали окна замка, прячась за деревьями и медленно продвигаясь вперед.

– Владимир, как ты думаешь, почему враги не отстреливаются?

– Балбесы! Не запаслись камнями.

– Овощи! – прыснул от смеха Брус. – Преступник, кроме конвейера и дешевого мыслевизора, ничего не видел, и приятели у него такие же или еще краше.

– Возможно, мы переоценили врагов, – согласился Моргенфеллер. – В панике они убежали наверх и трясутся, сидят тихо в темноте, как будто мы их там не найдем!

– У маленькой мыши ума и храбрости больше, чем у них, – буркнул волк, – если, конечно, не считать Тимофея. Терпеть его не могу… с виду весь такой серьезный, усатый, а на самом деле редкостный пройдоха. Даже моя рыжая кума на него жаловалась: мол, где хитростью не может взять, там наглостью берет.