Зачеркнутому верить

– Я уже давно об этом думаю. И про твоего подполковника Халидова тоже…

– Это кто такой? – спросил Логунов.

– Следователь следственного комитета Дагестана, – вынужден был объяснить я. – Ехал в генеральском кортеже и первым сунулся в мою перевернутую машину. Пришлось его пристрелить. А раньше он вел против меня уголовное дело и даже убить меня планировал. Прямо в СИЗО убийц подсылал. И Самокатова предупреждала, чтобы я не вздумал мстить Халидову. Якобы на нем завязана операция ФСБ, которая готовилась восемь месяцев. Про операцию она уже потом сказала, когда дело было сделано. А я даже не знал, что он в генеральском кортеже будет. И не видел в дыму, кого пристрелил…

– Это может быть только деталь, но не главная причина, – здраво рассудил Логунов. – Если бы дело только в этого подполковника упиралось, какой смысл убирать всех троих? Одного бы хватило, и все.

– Согласен, – мрачно наклонил голову Аграриев. – Следак здесь – сбоку припека!

– Это точно, – согласился я. – Халидов здесь ни при чем. Какая еще может быть причина? Я не слышал, чтобы в «Секторе «Эль» существовала такая добрая традиция. Иначе хрен кто согласился бы там служить…

– Я в четырех ликвидациях участвовал, – признался Аграриев. – И всегда нас старались вытащить. Даже следы за нами подметали.

– Я в трех участвовал, – подтвердил Логунов. – Никаких эксцессов с командованием.

– А теперь эксцессы есть, – подвел я итог. – И пока мы не поймем причину, мы не можем ничего решить, не можем сообразить, кто нам друг, а кто враг. То есть можем только на себя рассчитывать. И друг на друга, поскольку мы в одинаковом хреновом положении.

– Каждому следует серьезно подумать, а потом устроить коллективный «разбор полетов», – предложил Сережа. – Только при коллективном разборе мы сможем что-то выяснить.

– С этим нельзя не согласиться, – я пересел с земли на камень, – но кто сможет мне объяснить обстановку на базе «Сектора «Эль». Я сразу заметил, что курсанты друг друга боятся, инструкторов боятся, все свои способности скрывают, как свое прошлое.

– Это-то как раз понятно, – решил Аграриев. – Самокатовой необходим не коллектив, а самостоятельные боевые единицы, которые не будут ничем делиться друг с другом. Как в нашем случае, когда мы должны были друг друга уничтожить. Если нас ничто не связывает, уничтожить легче. Как я мог уничтожить командира, когда он взял на себя вопрос моего спасения, как и спасения пилота вертолета, которому, как я сейчас понимаю, скорее всего, какой-то «химией» обеспечили инфаркт. Командир меня, по сути дела, спас, а я должен стрелять в него! Я лучше буду на него молиться! Чес-с слово…

Это все было сказано на одном дыхании и прозвучало как выстрел из глубины души старшего лейтенанта.

– А мне вот, по натуре моей, – напротив, медленно произнес старший лейтенант Логунов, – коллектив всегда требуется, поддержка плеча идущего рядом. Мне хочется быть верным и надежным, и от идущего рядом я того же жду. И потому взаимоотношения в «Секторе «Эль» меня тоже не устраивали. Просто у меня характер для такой службы неподходящий – меня так сначала книги воспитывали, потом родители, потом армия. Я больше всего в людях надежность ценю. Надежность и чувство взаимопонимания. И сейчас, надеюсь, у нас троих такие взаимоотношения сложатся.

– Я тоже надеюсь, – согласился я, тронутый простотой и незамысловатостью этих слов. – Кроме нас самих, нас никто не поддержит. Но что касается планов на будущее, мы обязаны понять причину попытки нашего уничтожения. И после этого, я думаю, у нас будет аргумент, с которым мы можем обратиться напрямую к командующему войсками спецназа ГРУ. Он сам из простых офицеров, поймет наше положение…





Глава первая




Я первым встал, показывая, что нам следует двигаться дальше. Но не потому, что мы куда-то опаздывали или куда-то стремились попасть как можно быстрее. И даже не потому, что задержка на одном месте таила в себе опасность. Вовсе нет. Вертолеты улетели, спецназ ФСБ Дагестана искал нас в местах, где нас не было. Чеченские менты были заняты сбором обгоревших обломков двух вертолетов и, видимо, задерживаться на месте не намеревались. Но мы уже удалились достаточно далеко и не видели, чем в действительности занят спецназ МВД Чечни, уехал он или нет. Просто мне казалось, как и в этот момент, что движение всегда является необходимым атрибутом для достижения цели. Даже если цель, как у нас, туманна.

Старшие лейтенанты следом за мной встали одновременно. При этом я смотрел на их лица. Искал следы недовольства, испуга или загнанности, но, к своему удовольствию, не нашел. Особенно я боялся увидеть следы загнанности. Именно она заставляет многих людей смотреть на жизнь исключительно сквозь призму собственного «Я» и выражается в готовности перешагнуть через все препятствия, чтобы себя спасти. Здесь такого не просматривалось. Каждый из старших лейтенантов был готов постоять за себя и за товарища с оружием в руках. Смотрели оба жестко и сердито, были сосредоточены.

Вертолеты дагестанских спецназовцев уже давно скрылись за горизонтом, хотя то, что ты видишь в лесу, трудно назвать настоящим горизонтом. Но радовало уже то, что мы не слышали шума их двигателей. Наверное, далеко улетели, хотя об этом говорить можно было только условно, поскольку лес гасит все звуки, смешивая их с шелестом листвы, хвои и гудением ветра. Сам же ветер в горах обычно ориентируется только на направление ущелий, извиваясь под воздействием изгибов горных хребтов, ограничиваясь в пространстве. Ветер налетал на скалы, отражался под углом, выдерживающим критику физических законов, и стремительно летел до соприкосновения со следующими скалами.

Мы пошли в том же высоком темпе, в котором шли раньше, только теперь уже не ложились в траву лицом и не прятались от тепловизионных приборов вертолетов. Куда идти, мы пока не решили, но двигались на юго-восток, даже больше на восток, потому что я, как командир, выдвигаясь первым и задавая темп, выбрал именно это направление. А почему я его выбрал, было неизвестно даже мне. Не потому, что здесь путь был легче – это точно. Я двигался через лес, не обращая ни малейшего внимания на его густоту.

Через два часа движения, когда мы вышли к автомобильной дороге, дождались интервала между машинами и перебежали через старое разбитое шоссе, по которому я еще совсем недавно проезжал на относительно новом, не изувеченном аварией «Мустанге», я начал понимать, что мы интуитивно направляемся в Дагестан. То есть туда, откуда мы, согласно логике, должны стремительно бежать. И откуда мы бежать уже начали. Перехватить-то нас пытались в Чечне на пути к Моздоку, где нас тоже ждали. Я думаю, что даже шикарный самолет «Dassault Falcon 7X» наши преследователи на пожалели бы, как не пожалели до этого вертолет «Bell 407» и его пилота подполковника Сокурова, не пожалели бы экипаж самолета, пилотов которых я не видел, и бортпроводницу. Может быть, самолет сбили бы на взлете из ПЗРК[9], а потом списали бы это на действия бандитов, пришедших из Сирии или из Ирака вместе со своим оружием. Хотя самолет, принадлежащий Министерству обороны, может быть, и пожалели бы. А нас уничтожили бы уже под Москвой после приземления. Одного выстрела в «уазик» из гранатомета хватило бы вполне. Эти мысли промелькнули в моей голове, когда я первым перебегал дорогу Моздок – Грозный и нырял в кусты с противоположной стороны знакомого шоссе.

За поворотом гудел двигателем большегрузный автомобиль, с натугой одолевая крутой подъем. Аграриев с Логуновым дождались, пока грузовик проедет, за ним пропустили два идущих следом похожих друг на друга черных кроссовера «Порше Кайен».

А я лежал в кустах и осмысливал свои действия. Тогда, при первом знакомстве с этой дорогой, на переднем пассажирском сиденье тихо дремал старший лейтенант Аграриев, настоящую фамилию которого я не знал до сих пор. Он себя не называл, а я не спрашивал. И это не было отголосками отношений среди курсантов «Сектора «Эль». Это не было даже элементом собственной безопасности каждого, когда каждый соблюдает собственное инкогнито. В спецназе принято не обращать внимания на не имеющие значения факторы. И мы не обращали, потому что все трое были спецназовцами по своему духу, хотя официально и расстались со своими армейскими должностями в разное время.

Аграриев тогда дремал на переднем пассажирском сиденье, и ни он, ни я не знали, что будет через полтора суток, не задумывались о том, что из преследователей генерала мы превратимся в таких же преследуемых, как и он, только у нас не будет возможности получить бронированный кортеж сопровождения, да он нам был по большому счету и ни к чему, поскольку мы прекрасно знали, как легко этот кортеж можно уничтожить.

На складах «Сектора «Эль» найдется немало гранатометов РПГ-29 «Вампир» и «выстрелов» к ним. Найдутся там же и исполнители. И не будут способны спасти нас посты ментов на дороге, как не смогли они спасти генерала Шарабутдинова. Вся разница между нами и генералом Шарабутдиновым заключается в том, что он сам не в состоянии себя защитить, он не специалист, а мы за себя постоять в состоянии, мы такие же специалисты, как и те, кого пришлют нас уничтожить. Но чтобы нас уничтожить, надо просчитать наши действия, найти нас, да и тогда это будет опасно, потому что мы сами неплохие специалисты по уничтожению противника…





* * *


– Куда двинем? – спросил старший лейтенант Аграриев, прислонившись спиной к стволу сосны, словно собираясь почесаться, как это делают медведи.

– Туда… – кивнул я в сторону Дагестана, куда уходила дорога. – В той стороне нас будут искать в последнюю очередь.

– Пешком будем еще пару дней топать, – посчитал Анатолий.

– Вызови такси, – предложил я.

– Когда мы этим путем на «Мустанге» проезжали, я несколько раз видел самопальные стоянки для дальнобойщиков. Там много машин стоит. Костры жгут. Кое-где местные жители для них кафе и магазины поставили. Или просто палатки. На других нет даже будки туалета. Просто выбрали себе место, где много машин рядом помещается, и все.


– Было такое дело, – согласился я. – Я тоже видел.

– Нужно место найти. А там подумаем, как в машину забраться…

– Можно попробовать. Все лучше, чем ногами сотню километров мерить… – поддержал товарища старший лейтенант Логунов. – А, командир? Если уж мы моего «Егеря» спрятали, то надо искать, на чем добираться.

– Я разве возражаю… – пожал я плечами. Я в самом деле не имел ничего против того, чтобы сменить пеший ход на кузов грузовика, где можно было и ноги вытянуть, и не стаптывать подошвы берцев. Опасения вызывало только то, что посты ДПС могут грузовики проверить. Но если нас ищут, то проверять они должны те машины, что едут из Дагестана. Да и всем постам ДПС давно уже сообщили, что беглецов засекли вблизи Моздока, куда они могут направляться. О том, что в Моздоке беглецов могут ждать, инспекторам ГИБДД знать, вероятно, не стоило. Да и кто будет им сообщать! Снимут задание, и все – без уточнения деталей, как обычно это делается. В таких случаях более серьезными подразделениями применяется простая команда: «Отбой!» И этого обычно бывает достаточно. – Двинули! Будем искать дальнобойщиков…

Я опять поднялся первым. И снова всмотрелся в лица бойцов своей группы. Только сейчас пытался отыскать в них уже физическую усталость. Но «функционалка», то бишь физическая подготовка, у старших лейтенантов была соответствующая. Поднимались легко, не морщились и взгляд не прятали, как бывает с молодыми солдатами-призывниками.

У солдат как… Если морщится, значит, духом слаб, не умеет себя перебарывать и намеренно демонстрирует свою слабость. Нытик, одним словом. Такие солдаты в спецназе ГРУ надолго не задерживались. Их быстро отправляли к новому месту службы, где они уже выделялись своим физическим уровнем подготовки среди других, как во время службы в спецназе другие выделялись своим уровнем рядом с ними. А если солдат устал, но духом крепок, то он взгляд отводит. Этот чего-то стоит, только с ним заниматься необходимо, чтобы подогнать под необходимый уровень. У меня не было ни времени, ни необходимости подгонять под какой-то уровень бойцов своей группы. Но знать, на что они способны, я был должен. И потому смотрел внимательно.

На месте ведущего меня сменил старший лейтенант Аграриев. Он сразу же взял темп даже выше моего. Мы с Сережей Логуновым такой темп поддержали без проблем. И когда Аграриев переходил с быстрого шага на легкий бег, мы сразу реагировали – переходили тоже.

Так мы преодолели около десяти километров прямо по опушке леса, что тянулся вдоль дороги. Вернее, дорогу, как я подумал, строили вдоль хребта, поросшего лесом. Но к концу этого отрезка пути уже стало заметно, что и сам лес стал более редким, и кустов стало значительно больше. Это уже говорило о приближении Дагестана. Еще не горного, но уже менее лесистого. Впереди еще было несколько больших чеченских городов во главе со столицей республики. А они считаются в народе расположенными в местности горной.

К стоянке дальнобойщиков мы подошли незаметно, петляя, как зайцы, выбирая кусты повыше и погуще. Там стояла только одна машина – фура с длинным металлическим кузовом-рефрижератором. Нас такой кузов не устраивал. Такой кузов закрывается снаружи, а внутри недолго и в замороженный куриный окорочок превратиться. Все-таки там работает сильная холодильная установка, позволяющая сохранять скоропортящиеся продукты.

– Время суток, видимо, такое, – решил Аграриев. – Машины еще в пути. Они привыкли поздно ужинать, когда уже на ночь остановятся. Скоро начнут собираться.

Как раз в это время на стоянку свернула еще одна фура. На сей раз это был трейлер, который с натугой тащил два громадных бульдозера «Катерпиллер». Бульдозеры были без крыши, без верхней части дверей и без стекол, которые, видимо, везли на другой машине. Но не из-за тяжести, а из-за габаритов. Видимо, высокая крыша бульдозера, поставленного на трейлер, могла зацепиться где-то на дорожной развязке за верхний уровень. Габариты на таких дорогах следует соблюдать, иначе и сам груз повредишь, и за ремонт автомобильной развязки платить замучаешься. Уже бывали случаи, когда на развязках таким образом ломали автодорожные мосты. Я сам однажды видел, как самосвал поехал, не опустив высокий кузов, и снес часть моста в одном направлении. Благо кузов самосвала сам вовремя отвалился, а то снес бы весь мост полностью. Водитель сразу газанул резко и не успел затормозить.

– Располагаемся здесь. Будем ждать и машину выбирать, – решил я, показывая на густые и высокие кусты. – Наблюдаем по очереди. По часу. Я – первый…

Я предполагал, что мое дежурство будет единственным, поскольку, как только мои бойцы начали устраиваться на отдых, приехали сразу две машины с длинными тентованными кузовами. Это было то, что нам нужно. Вопрос только в том, какой именно груз на посту ДПС будут проверять, а какой нет. Здесь приходилось полагаться не на знания, а на удачу. Но у той и другой фуры рессоры были не продавлены, как, например, у трейлера, значит, груз был легкий.

Водители вытаскивали из кабин внешне одинаковые солярочные горелки-печи, что-то готовили, варили. Обычная обеденная обстановка. За первый час на стоянку прибыло еще четыре машины. Видимо, мы сразу попали на удачное место. Восемь грузовиков – было из чего выбрать, хотя три из них сразу отпадали – это были рефрижераторы.

Ждать дольше не стоило. Следовало выбирать машину и без билета отправляться в дорогу. Я разбудил старших лейтенантов. Для этого не было необходимости включать связь. Каждый легко просыпался от одного толчка в плечо. И просыпались, сразу готовые к любой неожиданности. Спали, держа руку на оружии. А открыв глаза, сразу поднимали ствол. Хорошо, что ни в кого не стреляли. Я этому только радовался. У меня до сих пор слегка побаливали ребра от автоматной очереди, которую выпустил в мой бронежилет генерал Шарабутдинов. Хотя эта боль и не мешала мне чувствовать себя полноценным бойцом спецназа.

– Пора работать, – дал я краткую характеристику ситуации.

Оба старших лейтенанта встали, поправили на себе одежду, показывая этим, что они офицеры и обязательной аккуратности не подзабыли. Хотелось надеяться, что они не подзабыли и остальных своих привычек…





* * *


– Я пойду смотреть, – вызвался старший лейтенант Аграриев. Ни у меня, ни у Логунова возражений не возникло.

Анатолий снял шлем, передал его на временное хранение Логунову, отдал мне из рук в руки свой пистолет-пулемет, предпочитая идти в разведку только с пистолетом и ножом. Каждый из этих видов оружия в умелых руках обладал убийственной силой. Но применять эту силу, конечно, Аграриев не намеревался, если только не придется защищать себя.

Мы находились на небольшом, вытянутом вдоль дороги пригорке, нам за кустами не было видно дальнобойщиков, что сидели у своих печей и у костра, хотя хорошо было видно машины, что стояли в стороне, ближе к проезжей части. Тем не менее и за водителями предстояло присматривать, и потому мы с Сережей сместились в сторону, на соседний склон горы, где приходилось вести себя осторожнее. Там видно было всех водителей, но и сами водители могли заметить нас, если мы рискнем вдруг встать в полный рост. И потому наблюдать приходилось сидя на корточках и время от времени перемещаться в одну или в другую сторону, чтобы увидеть тех, кого скрывали кусты.

Мы с Логуновым сразу, не договариваясь, разделили водителей на две равные группы. Поскольку старший лейтенант находился от меня слева, ему досталось для контроля четыре пары водителей, что сидели отдельной группой за солярочными печами. Я присматривал за теми четырьмя парами, что сидели у костра. Одновременно нам приходилось посматривать и за старшим лейтенантом Аграриевым. Но взгляду перебегать с одного объекта наблюдения на другой было несложно. Сложность могла бы возникнуть, находись мы ближе. Расстояние же позволяло видеть одновременно оба объекта наблюдения, поочередно концентрируясь то на одном, то на другом.

От старшего лейтенанта мы, естественно, ждали приглашающего знака. Он сначала спустился с нашей горки, потом пробрался по краю стоянки до дороги, перебежал на другую сторону и, укрываясь за мощными колесами фур от взгляда водителей, пробежал к машинам. Его при этом могли видеть с нескольких едущих друг за другом легковых машин. Но костюм цвета «камуфляж» часто носят и сами дальнобойщики, считая его удобным для езды на дальние расстояния, когда нет возможности постирать одежду, и потому Аграриева могли принять за одного из водителей, что вполне естественно. Рассмотреть же из быстро проезжающей машины погоны было проблематично. Он быстро скрылся среди машин и вышел из-под нашего наблюдения. Но нам требовалась внимательность и для того, чтобы за водителями наблюдать. Они, впрочем, привычки выставлять постовых не имеют, и потому пока старшему лейтенанту Аграриеву ничто не угрожало. Тем не менее любой нечаянный звук вполне мог привлечь их внимание, и тогда Анатолию могла бы понадобиться наша помощь.

Мы продолжали наблюдение и ждали приглашения от Аграриева, готовые повторить его путь через дорогу и обратно. Наконец, это приглашение последовало. Аграриев показался нам из-за кузова, оставаясь при этом абсолютно невидимым для водителей. Сначала он показал сжатый кулак согнутой в локте руки. Этот знак означал: «Быстро». Потом ладонь разжалась, и старший лейтенант сделал движение пальцами, словно подгонял к себе воздух. Он звал нас к себе. Мы прекрасно его поняли. Взяв вещи и оружие, пригнувшись, стали пробираться сквозь кусты гусиным шагом.

Я много раз слышал от солдат, когда их заставляли гусиным шагом передвигаться, слова недовольства. Многие считали это ненужным упражнением, развивающим только мышцы задней части бедра, тогда как простые приседания со штангой или с товарищем на плечах развивают эти мышцы гораздо интенсивнее. Но попав в боевую обстановку, солдаты начинают понимать, что передвижение гусиным шагом является важным элементом скрытного передвижения, как и ползание, которое они тоже сильно не любят. И только научившись ползать со скоростью, с которой обыкновенный человек передвигается на ногах, ползать беззвучно и незаметно, солдаты начинают входить во вкус. На это, как показывает практика, уходит около полугода службы.

Мы с Сережей Логуновым шли, скрываясь за кустами, в определенных местах вставали, и, пригибаясь, перебегали короткие открытые участки, иногда совершали обход открытых мест. В итоге вышли к дороге. Нам пришлось труднее, чем Аграриеву. Он шел без оружия и без каски и потому не слишком опасался легковых машин. А нам пришлось подолгу выжидать, когда представится возможность перебежать дорогу и скрыться на обочине противоположной стороны. Там мы опять перешли на гусиный шаг, сдвинулись в сторону, чтобы спрятаться от дальнобойщиков за их же грузовиками. И потом снова пришлось выжидать паузу в движении по довольно загруженному шоссе, так называемой трассе Р-307, что ведет сначала в Грозный, потом дальше в Аргун и Гудермес. Мне, честно говоря, не очень хотелось посещать большие города, но выбора не было. Не я составлял маршрут для фур.

Как только в движении по трассе образовалась пауза, мы перебежали, залегли и перекатились под кузов ближайшей машины, потому что движение на шоссе возобновилось, а мы желали остаться незамеченными или в любом случае не идентифицированными как военнослужащие. По крайней мере, мы постарались закрыть собой оружие. Это получилось, хотя Логунову прятать его длинную винтовку в кейсе было сложно, и потому он ее просто протолкнул подальше, уперев приклад себе в колено. Так винтовку из проезжающих машин видно не было. Точно так же я поступил и с более массивным гранатометом. А пистолеты-пулеметы «ПП-2000» были сами по себе слишком компактные, чтобы бросаться в глаза, даже когда они висят на плече. Тем более во время движения машины. Конечно, могли привлечь внимание наши каски, но снять их сразу мы не успели, да и руки были заняты. Я тащил гранатомет с последним «выстрелом» и «жестянку» с патронами для снайперской винтовки, а старший лейтенант Логунов – каску и пистолет-пулемет Анатолия – в одной руке, в другой – свою снайперскую винтовку, а на спине у него болтался его собственный пистолет-пулемет. Каски мы сняли уже под кузовом грузовика. И сразу полезли дальше, туда, где виднелись ноги старшего лейтенанта Аграриева. Анатолий нас увидел, сделал знак пальцем, корректируя направление нашего движения. Мы выбрались из-под кузова и поднялись на ноги, но встали намеренно так, чтобы нас прикрывали многоосные колеса трейлера.

– Что так долго копался? – проворчал я. – Мы уже не знали, что и думать…

– По кабинам лазил. Документы смотрел. Из тентованных машин только одна дальше Грозного едет. До Аргуна. Значит, они все нам не подходят…

– Предлагаешь ехать в рефрижераторе? – спросил Логунов с легкой насмешкой в голосе. – Мечтаешь всей группе обеспечить насморк и безостановочное чихание? Хорошенькое дельце. Всю жизнь об этом мечтал, как человек по натуре чрезвычайно теплолюбивый.

– Рефрижераторы я даже не смотрел. Не знаю, куда они едут, – спокойно возразил Анатолий. – Таким образом, у нас остается только один маршрут – вместе с бульдозерами. Я уже забирался наверх. Сиденья там удобные, мягкие, с комфортом поедем. Только бульдозеров два, а нас трое. Одному придется на педали ложиться. По крайней мере, вплотную к ним. Там место есть. Любой поместится. Правда, груз большой, и машина поедет не в нужном темпе, но это можно перетерпеть…

– Куда бульдозеры везут? – задал я естественный вопрос.

– Село Темиргое, Кумторкалинский район Дагестана, если я правильно название района запомнил. На железнодорожную станцию.

– Правильно запомнил, – утвердительно кивнул я. – Есть там такая станция. От Махачкалы километров тридцать, кажется.

– Пешком дойдем… – предложил Логунов.