Вспомни обо мне (ЛП)

— На этот раз я хочу почувствовать тебя внутри себя. Возможно, это будет только один раз, но это все, о чем я могу сейчас думать. Ты возьмешь меня.
Его ноздри расширились, и я почувствовал исходящий от него жар.
— Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — спросил он, его голос был таким низким и хриплым, что походил на рычание.
— Да, — ответил я, проводя большим пальцем по головке его члена. — Именно этого я и хочу.
— Тогда надень на меня презерватив.
Я взял пакетик и разорвал его зубами. Затем я защипнул кончик и раскатал презерватив на его члене, задаваясь вопросом, каково это — чувствовать каждый дюйм его внутри себя. Ему не нужно было просить смазку; я открыл крышку, и за считанные секунды прохладная жидкость наполнила мою руку, и Олли усмехнулся моему нетерпению.
— Мне нужно растянуть тебя, — сказал он, двумя пальцами собирая смазку с моей руки, а затем прислонился к спинке кровати. — Садись на меня, красавчик.
      Я сделал, как он сказал, возвышаясь над его бедрами, пока он одной рукой раздвигал мои ягодицы, а другой дразнил между ними. Сам того не желая, я напрягся, когда один палец коснулся моего плотного колечка, но затем заставил свои бедра расслабиться и опустился на Олли.
— Вот так, — сказал он, снова проводя пальцем по колечку. — Постарайся расслабиться, сделай это для меня.
Положив руки на его широкие плечи, я поцеловал его, пока он продолжал поглаживать мою дырочку, а затем его губы оторвались от моих, и он сказал:
— А теперь выдохни.
Когда я так сделал, он скользнул пальцем внутрь, и мне пришлось заставить себя не напрягаться. Это ощущение было настолько чуждым, что мое тело сначала хотело отвергнуть его, но у моих мыслей были другие идеи. Я хотел этого мужчину, хотел, чтобы он взял меня и заявил на меня свои права. Олли повторил движение несколько раз, и когда он добавил второй палец, я чертыхнулся.
      — Мммм, ты чертовски горячий, Синяя птица, — сказал он, посасывая нежную кожу под моим ухом, и использование моего прозвища заставило меня вздрогнуть. Все это время он растягивал меня, готовя к своему твердому члену, подрагивающим рядом с моим.
Моя голова откинулась назад, и когда я привык к его вторжению, начал двигать бедрами навстречу его пальцам. Но затем он задел мою простату, и я впился ногтями в его плечи.
— О черт, Олли. Господи. Мне нужно больше. Я... как ты хочешь меня?
— Каждым гребаным способом, который позволит мне быть с тобой, — сказал он, покусывая мою мочку. — Но мы начнем с этого, — он направил член к моему входу, и тут я почувствовал, как его крупная головка толкнулась в меня. Я не был уверен, как мне удастся вместить его всего, но мне было все равно, даже если я умру, пытаясь это сделать.
— Впусти меня, Рид, — шептал он, тяжело дыша, когда входил в меня, а затем его сильные руки обхватили мои бедра. Олли поцеловал меня и улыбнулся, теряя последний контроль. — Я весь твой.
«Черт, черт, черт, черт, черт», — думал я, выдыхая и медленно, очень медленно опускаясь на него. Он был таким большим, но я ожидал боли, даже приветствовал ее, и вскоре он был полностью внутри меня. Я попытался пошевелиться, но Олли крепко держал меня, закрыв глаза.
— Не торопись, — сказал он, как будто это ему было больно. — Ты слишком хорошо чувствуешься. Слишком чертовски хорошо.
Как кошка, поймавшая канарейку, я ухмыльнулся, взволнованный тем, что могу свести его с ума. Когда его хватка на моих бедрах ослабла, я медленно приподнялся и снова опустился, наслаждаясь тем, как он полностью заполняет меня. Мне потребовалось несколько неторопливых минут, чтобы привыкнуть к наполненности внутри меня, прежде чем я смог двигаться быстрее, но, когда я это сделал, он сорвался.
Гортанные звуки, вырвавшиеся из горла Олли, должно быть, были самой сексуальной, самой приятной музыкой, которую я когда-либо слышал, и то, как он делал вид, что полностью отдает мне контроль, предлагая оседлать его, когда на самом деле он был единственным, кто полностью контролировал ситуацию.
Все контролирующий Олли был чертовски сексуален.
Пока его руки были заняты установлением темпа, я наклонился, чтобы погладить себя в такт его толчкам, но, черт, это было слишком: чувствовать его движение внутри меня, пока я работал над своим членом. Оргазм пришел из ниоткуда, проливаясь на живот Олли горячими белыми струями спермы, который, казалось, длился бесконечно.
— О, черт, Рид, — застонав, прошептал он, поскольку его бедра двигались быстрее, сбиваясь с ритма, когда он приближался к кульминации. В тот момент я был благодарен ему за то, что он захотел, чтобы мы были лицом к лицу, потому что именно в тот момент, когда Олли со стоном кончил, постоянно повторяя мое имя, его голова откинулась назад, и это был вид, который я не хотел бы пропустить ни за что на свете. Он был просто великолепен в своем экстазе, его кожа раскраснелась, а зеленые радужки почти полностью скрылись за расширенными зрачками.
Прежде чем он успел перевести дыхание, я схватил его за шею и поцеловал. Все еще находясь внутри меня, он обнял меня своими сильными руками, держа так крепко, что мне казалось, что он никогда меня не отпустит. Я надеялся, что он так и сделает.
— Это было идеально, — сказал я, откидываясь назад ровно настолько, чтобы заглянуть ему в глаза. — Ты само совершенство.
      Он был недостающей частью, той частью меня, которую я чувствовал потерянной, до такой степени, что из чистого разочарования бросался на всех и вся. Никогда бы не подумал, что Олли даст мне ответы, которые я искал. Что он был единственным, кто мог заставить меня снова почувствовать себя цельным. Именно эта истина освободила меня. Я никогда не чувствовал себя более полным и любимым, чем в объятиях Олли. И теперь, когда я обрел свое место, ничто не заставит меня уйти.
Глава 15
Рид
Я не был уверен, было ли то, что я слышал, воспоминанием, разыгравшимся во сне, или это действительно происходило в реальности, но, когда туман сна рассеялся и я окончательно проснулся, в доме было тихо.
Олли спал на боку, лицом ко мне, и я улыбнулся, глядя, как он дышит. Одна его рука была под подушкой, а другая лежала между нами, как будто он тянулся ко мне.
С тех пор как я появился на пороге его дома под утро, прошел целый день, и, хотя мое тело ныло от желания снова почувствовать его, нам обоим не помешало бы несколько часов отдыха. Или мы могли бы. Но все мысли заполнила музыка, которую я играл раньше, той же самой, что и была в моем сне, и тихо выскользнув из кровати, я натянул шорты и закрыл за собой дверь, чтобы не разбудить Олли. Я сказал ему, что мелодия напомнила мне о том, что он заставил меня чувствовать. Как возвращение домой. Никогда еще я не чувствовал себя таким свободным и настоящим, как в последние двадцать четыре часа, когда был с ним.
Когда я добрался до кухни, погром, который меня встретил, заставил меня усмехнуться. Джинсы Олли все еще валялись кучкой на полу возле пианино, отчего меня бросило в трепет от возбуждения, когда я вспомнил, как они снимались в пылу страсти. Я сложил их и положил на стойку, и только тогда я увидел его бумажник и ключи, разбросанные по плитке. Больше, похоже, ничего не выпало, и когда я поднял их, из открытого бумажника выпал сложенный листок бумаги. Он был такой измятый и тонкий, как будто его открывали слишком много раз, что, едва коснувшись пола, он развернулся. Нахмурившись, я потянулся за ним, пораженный, увидев свой собственный почерк на вырванной странице.
Это было мое письмо Олли. И пока я читал, все тревоги и страхи того дня нахлынули с поразительной ясностью, и я рухнул на колени.
— Можно мне ручку и бумагу? Поторопитесь, пожалуйста, — сказал я медсестре, прежде чем она вышла из палаты.
Мои родители стояли у кровати и смотрели на меня с беспокойством и страхом в глазах, хотя и пытались скрыть это успокаивающими словами.