Боевой маг
за другим отдавали ему свою силу. В этот раз маг был готов и устоял на ногах. Кажется, вышло даже легче обычного – впрочем, возможно, ему это показалось.Когда Осколки начали атаку, Балфрусс почувствовал, как пот струится по лбу, и собрал всю волю, чтобы дать отпор.
* * *Весна как будто наступила, и последний снег сошел, но Варгус, сев поближе к костру, не прогадал. В разгар битвы, когда кровь стучала в ушах и думалось только о том, чтобы выжить, он едва замечал погоду: и жару, и холод. Однако к вечеру воздух посвежел. Зима никак не хотела сдавать позиции. Варгус придвинулся к огню, стараясь не сжечь сапоги.
Он хлебнул вина и протянул бурдюк Харго, а тот передал его по кругу, даже не пригубив, – до того увлеченно слушал историю о втором покушении на короля Маттиаса.
Рассказчика звали Кхассе. Это был крепкий севелдромский вояка с застарелыми шрамами на руках и рубцом вместо уха. Ему так часто ломали нос, что тот накренился на сторону, суставы его скрипели при каждом движении, волосы на голове давно поседели, и только борода хранила смутные воспоминания о том, что когда-то была черной. Как и Варгус, Кхассе был старше других солдат, но те ловили каждое его слово: всем хотелось услышать историю, а заодно понять, как ветерану удалось прожить на войне так долго.
– Знаете, зачем это им? – спросил он.
– Затем, что в этой войне у них был только один удачный день, – ответил Орран.
Кхассе осклабился, показав полный рот потертых и сломанных зубов.
– Точно. Седой Медведь – вояка что надо, я видел его в бою, а стратег из него еще лучше. Наши генералы умеют ковать победу из грязи.
– Ну, не томи, ты хуже моей жены, – проворчал один из солдат. – Кого они послали на этот раз, какого-нибудь наемника-драссийца?
– Не, даже Тэйкон не настолько спятил, чтобы дважды разыгрывать одну карту.
Бурдюк с вином дошел до Кхассе, и остальные, затаив дыхание, ждали, пока он утолит жажду. Судя по туману в глазах, он уже не первый раз за сегодня рассказывал эту историю.
– Убийца… – продолжил старый воин. – Лицо такое, что мимо пройдешь и не запомнишь. Говорят, он подступился к королю, дал маху и пошел было на попятный, но Одноглазый заметил неладное.
– Граэгор? Волшебным глазом увидел? – усмехнулся Орран.
– Волшебным или нет, а я бы над ним не смеялся, – сказал Харго, уставившись в костер. Было в его голосе что-то, из-за чего остальные с удивлением обернулись. Верзилу мало что могло испугать.
– И то верно, – сказал Кхассе, неохотно передавая бурдюк. – И вот, Граэгор вдруг как заорет! Прикрыл короля и зовет на помощь. Убийца увидел, что его песенка спета, и пошел прямо на них. Откуда ни возьмись – кинжал. Но Граэгор, хоть и старше этого выродка лет на тридцать, а все равно разрубил его надвое. Левой рукой, между прочим – на правой-то у него пальцев не хватает.
– Надвое? – переспросил кто-то. – Посередке, что ли?
– А я не так слышал, – произнес солдат, подошедший к костру, когда рассказ уже начался. – Его убил другой генерал, Вэннок. Начисто снял голову с плеч, а Граэгор в нее набздел.
– Я своими глазами видел труп, – сказал Кхассе, сглотнув комок. – Его разрубили от шеи до живота, все ребра раскрылись, будто кровавый цветок. – Он с вызовом посмотрел на остальных, но никто не возражал. Все остальные знали подробности только из третьих рук. С очевидцем не поспоришь.
В костре громко треснуло полено, и хотя от страха никто не подпрыгнул, некоторые беспокойно поерзали.
– Я слышал, Граэгор каждый вечер надраивает свой топор, будто любовницу, – прошептал кто-то. – Пятьсот раз о точильный камень. Потому он такой острый.
– Говорят, он так делает с тех пор, как потерял жену и сына. Кто-то убил всю его семью, так что теперь он ложится спать с топором.
– Я бы не хотел иметь такого врага. Так что держи эти байки при себе – смотри, как бы он про них не узнал, – посоветовал Харго, и остальные согласно загудели.
В этих историях у костра могли быть крупицы правды, и Варгус, хотя не всему в них верил, слушал и не высовывался. Каждый генерал заслужил свое звание тяжелым трудом. Аристократов среди них не было, но и ровней солдаты их не считали. Оно и к лучшему. Простым воякам нужно верить, будто командиры знают, что делать, и выручат их из самого отчаянного положения. Потому что, хотя никто не говорил этого вслух, все понимали: нельзя пойти в гору, не скатившись сперва под откос. Война только-только началась.
Глава 13
Гундер окатил первосвященника ледяной водой из ведра. Тот очнулся, отплевываясь и хватая ртом воздух, зашевелился на стуле и зашарил глазами по сторонам. Его взгляду предстал грязный склад, ряды старых бочек, а у самого стула – поднос со стальными инструментами. Где-то плескались волны и протяжно кричали чайки, однако в Перицци эти звуки можно было услышать повсюду. По ним ни за что не поймешь, где находишься.
Первосвященник Филбин, пастырь Зекорранской Церкви Святого Света и один из самых влиятельных людей страны, попытался встать, но веревки на руках и ногах крепко держали его на месте. Гундер с большой аккуратностью завязал узлы, чтобы те не оставили синяков. Стул был прибит гвоздями к полу, а на пастырской шее висел наготове кляп – на случай, если тот закричит. Впрочем, в настоящий момент Филбин об этом не думал.
– Ты отправишься на костер, – прошипел он, и Гундер против воли рассмеялся. Священник, мокрый как мышь, даже перед лицом пыток и смерти вел себя вызывающе. – Церковь и король Тэйкон позаботятся, чтобы с тебя живого содрали кожу!
– Смешной ты человек, Филбин.
– Обращаться ко мне «Ваше Святейшество»! – совершенно серьезно потребовал тот.
Гундер с улыбкой залепил ему пощечину. Филбин до того опешил, что пришлось привести его в чувство, ударив и по другой щеке. Священник побагровел и разразился отборной бранью.
– Тебя оставят подыхать на солнце! Сожгут на костре! Вынут кишки и скормят их моим псам!
Гундер дал ему выговориться, а сам тем временем проверил инструменты. Некоторые из них – тесак, нож для свежевания туш, клин и тяжелую колотушку для забоя скота – он приобрел у отошедшего от дел мясника. Другие были изготовлены по особому заказу; он впервые за долгие годы выложил их на обозрение. Легко проткнуть человека ножом и вытащить кишки, а вот прикончить его так, чтобы не оставить следов и сбить с толку дознавателей, – это требовало большого умения. Не все убийцы обладали таким талантом.
Впрочем, это дело прошлое. Инструменты напомнили Гундеру о старой жизни, которую он вел под другим именем, прежде чем начал работать в Йерскании.
– Для чего они? – спросил наконец Филбин. Гундер в ответ только поднял бровь – он всегда удивлялся, когда