Боевой маг

с Шани, и придала лицу невозмутимое выражение.
– Шанимель, я официально предлагаю тебе возглавить службу разведки Севелдрома. Если ты чувствуешь, что не справишься с работой, то завтра утром на мой стол должно лечь прошение об отставке вместе с именами трех возможных преемников.
– Ответь мне честно на последний вопрос, – сказала Шани. Таландра кивнула. – Ты любишь меня?
Они долго смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Королева отчаянно хотела ответить, но не могла. В горле встал комок, и она старалась дышать медленно и ровно. Интересно, что видела Шани, когда на нее смотрела? Узнает ли Таландра собственное отражение в зеркале?
В эти прощальные мгновения она глядела в лицо подруги и старалась запомнить каждую ее черточку, каждый изгиб, запечатлеть в памяти страстные ночи, проведенные в этой комнате. В глубине души Таландра знала, что минуты покоя, посвященные удовольствиям, отныне станут необычайно редки.
Таландра на секунду подумала, что Шани ее поцелует, но голодная искра в глазах шпионки быстро погасла. Не сказав ни слова, она вышла, оставив королеву наедине с ее долгом.
Глава 29
За четверо суток, прикрывая отступление армии, Балфрусс растратил все силы, и телесные, и душевные. Каждый день проходил в напряжении – Чернокнижник и Осколки могли напасть в любую минуту. Хотя до сих пор все было спокойно, никто из боевых магов не терял бдительности. Все знали, что враг опасен и непредсказуем. Чудовищная смерть короля и потеря Эко показали, на что способен колдун.
На время отступления Дариус перебрался во дворец и взял на себя охрану королевской семьи, так что его Кровному брату по крайней мере не приходилось спать весь день напролет. К ночи Балфрусс так уставал, что не видел снов, но долго ли это счастье продлится, он не знал. В груди его уже пустила корни вина. Он вместе с Туле видел и чувствовал то, что видел и чувствовал перед смертью Эко. Будь Балфрусс с самого начала честен с другими, расскажи он им о Чернокнижнике, и смерти друга можно было избежать. А если бы он отправил Эко во дворец и остался на поле боя, его сил, возможно, хватило бы для победы. От сожалений, к которым примешивалось чувство вины, щемило сердце и становилось горько во рту. Чернокнижник дорого заплатит за смерть Эко.
Севелдромские разведчики, как и маги, держались настороже, однако западная армия не торопилась пускаться в погоню. Казалось, неприятель только рад отдохнуть и набраться сил, пока они медленно плетутся домой, взбивая ногами грязь. Дождь лил, не переставая, и на второй день отступления враг совсем исчез из виду. Вылазки разведчиков стали куда опаснее, но, к счастью, обошлось без потерь. Маги, несмотря на проливной дождь, ощущали присутствие силы, однако это не спасало от холода. К вечеру, после целого дня в седле, промокшие до костей, они мечтали только о теплом очаге, горячем ужине и сухой смене одежды.
На третий день войско запада снялось с места и, сохраняя прежнюю дистанцию, двинулось вслед за ними. Отступление проходило без неожиданностей, и до начала осады у севелдромцев было в запасе еще несколько суток.
К концу четвертого дня армия разбила лагерь для ночлега, хотя до Чараса оставалось всего несколько миль. Свет быстро мерк, а на то, чтобы ввести войско в город, мог уйти почти целый день.
Поставив палатку, Балфрусс лег в постель. Он ожидал, что тут же провалится в черную яму, как было все последние дни. Однако несмотря на чувство, будто в глаза насыпали песку, сон не шел. Напротив, ум пробудился, мысли стали необычайно ясными. Тишина, в которой ничто не отвлекало, порождала страх. Все сомнения и тревоги, связанные с войной, выступили на поверхность.
Выйдя в расстроенных чувствах из палатки, Балфрусс с удивлением обнаружил, что уже стемнело. Должно быть, в какой-то момент он все же уснул, хотя отдохнувшим себя не чувствовал.
Кое-где у костров сидели солдаты, нарушать их уединение ему не хотелось. Многие потеряли семью, друзей и братьев по оружию. Если он добавит к их горю свое, легче никому не станет.
Скоро донесся запах жареного мяса, и живот жалобно заурчал. Когда же он в последний раз ел?.. Балфрусс проглотил слюну. Он уже собирался развести свой костер, как вдруг из темноты ему навстречу выдвинулась фигура.
Маг почти без удивления узнал Чернокнижника. Тот, как и раньше, был неброско одет – ни дать ни взять разнорабочий при войске. Несмотря на все могущество, колдуну хватало ума избегать драки, когда в ней не было необходимости. Балфрусс на миг задумался, не поднять ли тревогу. Чернокнижник мог отвести от себя несколько мечей и стрел, но как он справится с сотней воинов? Впрочем, нет, риск был слишком велик. Колдун мог убить всех солдат вокруг, и их смерть останется на совести Балфрусса.
Он жестом пригласил Торвала сесть на землю, а сам принялся разводить костер. Казалось, Чернокнижник чувствует себя в чужом лагере совершенно спокойно. Балфрусс порадовался, что не поднял тревогу. Он раскладывал по земле хворост и посматривал на врага. Лицо у того было бледное, изможденное: щеки ввалились, около глаз обозначились темные круги. Под просторной рубахой – там, где Эко нанес ему рану, – выпирали повязки.
– Он чуть не вырвал мне сердце, – с улыбкой объяснил Торвал. – У меня несколько дней ушло на поправку.
Судя по его виду, до поправки было еще далеко, а до смерти – рукой подать, но Балфрусс ничего не сказал. В голове у него назойливо вертелась другая мысль: что если попытаться сейчас же убить Чернокнижника и одним ударом окончить войну? Нужно было взвесить возможные риски и выгоды.
Он чиркнул кремнем по труту, высек искру, подбросил мелкого хвороста, и пламя помалу занялось. В котелке осталось немного похлебки. Балфрусс подвесил его над костром на железном треножнике. Торвал жестом отказался от еды, и даже этот легкий взмах руки заставил его поморщиться от боли. И куда только делась самодовольная ухмылка, которая играла на его лице несколько дней назад?..
– Я знаю, зачем ты пришел, – сказал Балфрусс, помешивая похлебку деревянной ложкой.
– Правда?
– Ты хочешь убедить меня, будто мы не отличаемся друг от друга, потому что оба жаждем знаний.
– Власти, – поднял палец Торвал. – Власть – это все. Вот чего мы хотим, ты и я.
Балфрусс пожал плечами и окинул взглядом разбитый вокруг лагерь.
– Для чего мне власть? Чтобы править? Возглавлять армию? Мне ничего этого не нужно.
Торвал мотнул головой.
– Мне тоже. На что мне эти дураки с кусками острой стали и канцелярские крысы, которые не видят дальше своего носа?
– Так чего ты хочешь?
– Создавать будущее, – прошипел Торвал. Его глаза загорелись странным, тревожным огнем. Балфрусс увидел в них искру безумия и – к своему удивлению – одиночества.
– Будущее?
– Религии приходят и уходят. Войны