Боевой маг
ним? – спросила Элоиза, словно прочитав его мысли.Она побледнела и осунулась, глаза покраснели от слез и бессонницы. Траурные одежды придавали ей мрачный вид, и на секунду она напомнила Балфруссу Осколка. Искру жизни Элоиза похоронила под горой скорби.
– Нет, не говорил.
– Он действительно твой отец?
Как бы ему ни хотелось, Балфрусс не мог этого отрицать. Вэннок уже какое-то время знал правду и ждал удобного случая, чтобы с ним поделиться.
– Да, – ответил он наконец.
– Тогда вам нужно поговорить, и как можно скорее.
– Зачем?
– Затем, что завтра один из вас может погибнуть. – Слова прозвучали мягко, однако Балфрусс знал, какую боль они ей причиняют. Тщетно пытаясь предложить хоть какое-то утешение, он взял Элоизу за руку, но по-прежнему не смотрел на нее, чтобы чувства, похороненные еще в Пустыне, не вырвались наружу.
В смерть Дариуса до сих пор было сложно поверить. Балфрусс все ждал, что его простодушный друг вот-вот забредет в церковь и усядется рядом. Воспоминания об их знакомстве были свежи, будто Балфрусс всего несколько дней назад пришел в Корумшах, где совсем никого не знал. Дариус принял его как желанного гостя, ввел в свой дом, научил местным обычаям. Благодаря Дариусу он познакомился с Элоизой и получил должность при дворе, заслужив доверие короля Пустыни. Влияние Дариуса простиралось так далеко, что король позволил ему наречь Балфрусса Кровным братом. Теперь, с его смертью… Балфрусс огляделся по сторонам, но не нашел, чем отвлечься от темных мыслей. Оно и понятно: церковь строили в расчете на то, чтобы в ее стенах нельзя было избежать невысказанной правды.
– Я ничего не обещаю, – сказал Балфрусс.
– Почему?
– Он нас бросил. – Даже спустя столько лет вспоминать об этом было неожиданно больно. – Я тогда был ребенком, хотя поженились они задолго до моего рождения. Через год-другой я свыкся с тем, что отец исчез, но иногда слышал, как мама по ночам плачет. Я еще долго не понимал почему. Она не теряла надежды, что он вернется, и так и не оправилась от удара.
– Он не писал вам?
Балфрусс вздохнул и собрался с мыслями.
– Перед самой ее смертью я нашел связку писем. Почти в каждом он обещал вернуться, но срока не называл.
В Красной башне Балфруссу разрешили навестить умирающую мать, однако он едва узнал ее. Оспа не оставила ни следа от былой красоты – его встретил призрак, обтянутый серой кожей. Сколько Балфрусс помнил, в глазах матери всегда сквозила печаль, однако в последние дни в них погасла последняя искра надежды. Она познала горе и боль, но хотя бы сыном могла гордиться.
– Поздно опомнился, – процедил Балфрусс сквозь зубы. – Он свой выбор сделал. Пусть и живет с ним.
– Не поворачивайся спиной к семье, – сказала Элоиза.
– Я здесь ради настоящей семьи. Ради тебя.
– Пришел заявить права на свою собственность? – спросил Элоиза, протягивая к нему руки, будто предлагая надеть на них цепь.
– Что ты делаешь? – вполголоса воскликнул Балфрусс.
– Разве Дариус не говорил тебе?
– О чем?
– Как Кровный брат, ты должен взять в жены его вдову. – Элоиза изобразила на лице покорность. – Чем я могу служить тебе, любимый?
– Прекрати!
– Может, мне встать на четвереньки и залаять, как собака? Или ты предпочитаешь эту позу для другого? – спросила она, бросив на Балфрусса непристойный взгляд.
– Хватит! – его голос эхом отразился от каменных стен. Люди с недовольным и любопытным видом начали оглядываться.
Балфрусс практически выбежал из собора. За спиной слышались шаги.
– Постой! – крикнула Элоиза.
Оранжевое солнце, подернувшись дымкой, стелило по улицам длинные тени. Он быстро шагал сквозь солнечные лучи и холодные неосвещенные участки. Перед глазами плясали темные точки. Пройдя квартал, Балфрусс вышел к рыночной площади. Торговцы уже раскладывали товар, многие готовили еду, и над площадью витали приятные ароматы. Подойдя к прилавку булочника, Балфрусс купил два пирожка с корицей. Торговец, боясь навлечь на себя гнев боевого мага, не хотел брать денег. Тревога не сошла с его лица, даже когда Балфрусс силой всучил ему монету. Он отправился дальше, ловя на себе беспокойные взгляды.
Посреди площади маг набрел на заброшенный фонтан. Женская статуя до того обветшала и проржавела, что черты ее было не разобрать. Она могла изображать какую-то древнюю богиню или знаменитую королеву… какую и почему в ее честь поставили статую, – этого уже никто не помнил. Балфрусс сел на каменную приступку и принялся за еду, вслушиваясь в гомон торговцев.
Спустя несколько минут рядом села Элоиза. Он передал ей второй пирожок, и они ели молча, греясь под утренним солнцем. Скоро Балфрусс вспотел, однако на Элоизу, несмотря на траурное одеяние, жара почти не действовала. Должно быть, ей, привыкшей жить в пустыне, день казался по-зимнему прохладным.
– Прости.
– Тебе не за что просить прощения.
– Но…
– Забудь.
Вновь повисло молчание, однако неловкость прошла. Балфрусс глубоко вдыхал знакомые крепкие ароматы города, пробуждавшегося от сна.
Маленький мальчик помогал отцу нарезать фрукты. Его нож с пугающей быстротой чертил в воздухе серебряную дугу, словно в ритуальном танце. Кусочки фруктов, нанизанные на шампуры, окунали в горшок с медом, сахаром и пряностями, а затем оставляли сохнуть на солнце. Однажды дело отца отойдет к сыну. Балфрусс задумался, что он сам оставит в наследство и каким по прошествии лет его будут помнить люди.
– Он очень тебя любил. Он хотел бы, чтобы ты была счастлива.
– Я не знаю, как быть счастливой без него.
И снова молчание. А его кто станет оплакивать, если он погибнет?
– Ты вернешься на восток? – спросил наконец Балфрусс.
Элоиза, как и он сам, смотрела на мальчика. Глаза ее были полны ужасной тоски.
– Я не знаю, где мое место. Здесь, и там, и нигде. Я не могу об этом думать.
– Если будет нужна моя помощь, скажи. – Балфрусс стряхнул крошки с пальцев и встал. – Мне нужно идти. Сегодня ждут ранний штурм.
– Я готова.
– Уверена?
– Нет, не уверена, но нельзя стоять в стороне, когда умирают люди. Я нужна им и могу хоть чем-то помочь. Пусть другие мужья и жены не испытают того, что испытала я.
Балфрусс хотел утешить Элоизу или сказать, как Дариусу с ней повезло, – но не смог. Вместо этого он молча направился к городским стенам, за которыми их наверняка уже поджидали Чернокнижник и Осколки.
* * *Битва началась через час после рассвета. На подмогу западной армии пришли зекорранские войска. Словно вдохновленные подкреплением, солдаты начали свирепый и яростный штурм. Реки крови омыли городские стены, а восточный ветер разносил несмолкаемые крики умирающих. Балфрусс помогал полевым медикам перевязывать раны, и его руки были по локоть в крови. Несмотря на усилия, им мало кого удавалось спасти. Один солдат скончался, когда Балфрусс зажимал внутри его живота порванную артерию.
К полудню враг наконец отступил. Поначалу это приняли за короткую передышку, но вскоре все стали выжидающе смотреть на Балфрусса. К тому времени как он взобрался на укрепления,