Рыжая племянница лекаря. Книга вторая (СИ)

— Ведь он покинет меня, если чары падут? — только и спросила госпожа Вейдена.
— Так лучше, чтоб он погиб? — теперь я говорила громко и зло, отбросив всякий страх.
— А что лучше для тебя, племянница лекаря? — она сощурила злые глаза, полные слез, и я подумала, что не так уж хорошо ее знала. — Что надеешься получить?
— Что бы я не получила — это не будет колдовским мороком, и этого мне достаточно! — сказала я гордо.
Наверняка мой ответ больно ранил госпожу Вейдену, и она некоторое время молчала, прерывисто дыша.
— Верно, — промолвила она тихо. — Нет ничего хуже лжи. Чего ты хочешь от меня? Сегодня мы, кажется, равны в силе, а точнее говоря — в бессилии…
— Ничего, сверх того, о чем я уже просила вас: отдайте мне эту картину, Ваша Светлость, — я поклонилась ей, не желая каким-то образом унизить герцогиню еще больше.
— Забирай, — она сделала резкий жест. — Все равно я не желаю видеть ее.
Хорвек, казалось, только и ждал этих слов — тут же его нож вспорол холст. Свернув полотно, он уложил его в свою сумку.
— Мы сможем вернуться тем же путем, что пришли? — спросила я его, запоздало сообразив, что наш прежний план с некоторых пор стал совершенно бесполезен.
— Полагаю, что нет, — вздохнул Хорвек, оглянувшись туда, где в темноте остывало тело нашего проводника.
— Быть может, я смогу помочь вам? — внезапно вмешалась в наш разговор госпожа Вейдена, лицо которой неуловимо изменилось после недавних слез и теперь ничем более не отличалось от того, что было нарисовано на портрете — выражение его говорило о гордости и силе, позволяющих вынести почти любой удар судьбы.
— Ваша Светлость!.. — воскликнула я, искренне удивившись ее словам. До сих пор я полагала, что благородство Вейдены не простирается настолько далеко, чтобы помогать мне по собственному почину.
— Заберите с собой мальчика, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы покинули эти стены живыми и невредимыми, — удивительно, но сейчас, лишившись прежней власти в заколдованном дворце, герцогиня выглядела настоящей его хозяйкой, как никогда ранее.
— Ваша Светлость! Добрейшая госпожа! — воскликнул Харль, который, получив выговор от Хорвека, старательно молчал и даже временами хлопал себя по губам, борясь с соблазном вмешаться в разговор. — Не отдавайте меня им, ради всех пресвятых угодников! Я, конечно, и вполовину не так мудр, как вы, оттого не понял почти ничего, из того, что болтала Фейн, но кое в чем я разбираюсь получше многих. Пусть эта рыжая холера трижды поклянется в том, что не ведьма, но я-то точно знаю, что половина всех бед, которые случились здесь — на ее совести. Иным людям не нужно уметь колдовать, чтобы наворотить таких дел, после которых и колдунам делать нечего! А этот ее дружок… Не слишком ли много он знает о колдовстве?
— Придержи язык, Харль! — из-за неблагодарности дрянного мальчишки руки у меня так и зачесались. — Или ты не понял, что твой оберег уже не спасет тебя от ведьмы? Спрячься ты хоть под кроватью Ее Светлости — тебя вытащат оттуда и скормят гнусной нечисти, которая расплодилась при треклятой колдунье, как клопы в матрасе. А затем гнев чародейки обрушится на твою госпожу, которой и так придется несладко в этом паучьем логове!
— Она не посмеет меня тронуть! — госпожа Вейдена вскинула голову. — Я дочь короля!
— Но она сделает так, что вас покарает ваш супруг, и всем при этом покажется, что он поступил весьма разумно, — отозвался Хорвек, до того рассматривавший Харля с явной досадой; но, повернувшись к герцогине, он тут же согнал с лица это нелюбезное выражение. — Думаю, это неминуемо. Она заподозрит, что вы были здесь и говорили с теми, кто убил ее слугу. Ей не с руки сейчас множить дурные слухи, но вас, скорее всего, объявят заболевшей и не позволят более выйти из ваших покоев без ведома госпожи чародейки. Люди будут думать о вас одно лишь дурное, и скажут, что ваш супруг справедливо наказал вас за то, что вы пригласили в дом колдуна. Позвольте дать вам совет: не показывайте, что можете ослушаться чародейку. Не признавайтесь, что разгадали ее истинную сущность. Пусть она думает, что сегодня заклятья не подействовали из-за какой-то случайности.
— Благодарю вас, — после некоторого колебания ответила госпожа Вейдена. — И моя благодарность не будет пустой. Хоть я нынче не распоряжаюсь в своем дворце, но знаю, как помочь вам покинуть его.
— Весьма любезное и своевременное предложение, Ваша Светлость, — согласился Хорвек, и мне подумалось: у него наверняка имелся какой-то запасной план, суть которого настолько черна в сравнении с предыдущим, что бывший демон, до сих пор не выказывавший признаков какой-либо деликатности в этом отношении, не торопился его оглашать.
— Слушайте же, — волнение все еще слышалось в голосе госпожи Вейдены, но слезы уже высохли, а кончики пальцев дрожали едва заметно. — Я не смогу отдать приказ страже у ворот, чтобы вас пропустили. Огасто… Мой супруг сказал, что отныне распоряжаются здесь только он сам и его сестра. Я подумала, что он решил, будто я хотела его смерти, и больше не верит мне. Мне было… так больно! Впрочем… — тут ее лицо исказилось, словно кто-то кольнул ее сердце тончайшей булавкой. — Впрочем, не так больно, как теперь, когда я поняла, что он вообще никогда не знал меня и не желал знать. Я была менее жива для него, чем этот проклятый портрет!..
— Госпожа, — вскричал Харль, голова которого вертелась как флюгер. — Вы уже поверили однажды дядюшке этой беспутной Фейн и ничем добрым это не закончилось! А теперь верите в то, что плетет это крапивное семя, появившись здесь среди ночи с каким-то разбойником…
— Так что же ты прятался здесь, как мышь? — мой тычок заставил мальчишку скривиться. — Если я вру, то надо было тебе повиниться перед господином Огасто и его сестрицей. Уж они бы тебя помиловали! Видел тварь, которую прикончил мой друг-разбойник? Вот такие-то и сожрут тебя завтра ночью, если ты не пойдешь с нами!
— Надо сказать, я совершенно не против такого исхода, — заметил Хорвек, в очередной раз смерив Харля досадливым взглядом.
— Вы должны забрать его! — воскликнула госпожа Вейдена. — Я видела, как плакала его матушка, и у меня чуть не разорвалось сердце от того, что я не могла ничего рассказать ей о судьбе ее сына. Но когда я услышала, что о Харле спрашивает та, что называет себя сестрой Огасто, то поклялась, что не скажу никому о том, где прячется мальчик — даже его родной матери. Всех моих придворных дам удалили из дворца по приказу этой страшной женщины — бедняжки едва успели собраться в дорогу, как их выставили за порог. Изо всех остались лишь две: госпожа Толария и госпожа Олекка — они выхлопотали для себя разрешение отправиться в путь завтра утром. Их родные усадьбы далеко за Таммельном, у самого леса Флистерн, и они нипочем бы не успели добраться туда затемно…
Я, хоть и порядочно устала за эту ночь, быстро сообразила, к чему клонит госпожа Вейдена, которая уж точно не стала бы рассказывать нам о неприятностях, выпавших на долю почтенных придворных матрон без веской на то причины.
— Нам нужно выдать себя за этих дам! Их-то точно выпустят из дворца, раз на то был дан приказ ведьмы, — воскликнула я. — Понадобятся платья поприличнее и вуали, как оно положено старухам… ох, прошу прощения — пожилым госпожам. А Харля обрядим служанкой! — тут я, преисполненная воодушевления, повернулась к Хорвеку. — Отлично придумано, не так ли?
Бывший демон молчал с бесстрастным видом и я, понизив голос, прошипела:
— Не вздумай сказать, что лучше убьешь сегодня еще кого-нибудь! Я уж поняла, к чему сводятся все твои хитрые планы. Что бы я от тебя не услышала — теперь буду знать: ты собираешься перерезать кому-то горло. И хорошо еще, если одно!
— Как это славно, когда тебя так хорошо понимают, — любезно ответил Хорвек, и поблагодарил госпожу Вейдену в самых изящных выражениях, после чего лицо герцогини вновь прояснилось — обходительность бывшего демона оказывала на Ее Светлость воистину волшебное воздействие.