Анархист (СИ)

Ум требовал разъяснений, а сознание чувствовало неимоверную опасность за жизнь. Леший не стал проверять у караванщиков пульс, это осложнило бы задачу. Бугая нигде не было, даже его тело не лежало на рельсах. Анархист хотел сплюнуть, но пересохшее горло предательски запершило. Откашлявшись, он все же встал и дернул рычаг вниз. Дрезина немного поддалась вперёд и остановилась. Опустил и поднял вновь. Леший думал о караванщиках, он даже не знал их имени. На лбу выступила испарина. Когда руки заныли тупой болью и усталостью, Леший вспомнил слова знакомой песни и запел:
Тёмный, мрачный коридор,
Я на цыпочках, как вор,
Пробираюсь, чуть дыша,
Чтобы не спугнуть
Тех, кто спит уже давно,
Тех, кому не все равно,
В чью я комнату тайком
Желаю заглянуть...
С каждым словом дрезина разгонялась, с каждым предложением анархист опускал и поднимал рычаг. Он не думал о конечной точке маршрута, он просто хотел избавиться от нахлынувшего ужаса. Один в тоннеле, один среди трупов... Перегон казался длинным, невыносимо тёмным. Старая песня помогала жить и гнать дрезину. Впереди замаячил блеклый огонёк. Или ему привиделось? Одной рукой держась за рычаг, другой ища гудок, прицепленный на раму, Леший нащупал предмет, по форме напоминающий резиновый мячик и сжал его.
Велосипедный гудок отозвался противным звуком. Впереди замаячили силуэты людей. Леший уже не мог управлять дрезиной, она стремительно неслась вперёд и любой, кто будет у неё на пути просто станет калекой. Послышались первые голоса. Леший вновь сжал гудок.
Лица людей стали отчётливо видны анархисту. Впереди наскоро были наброшены мешки и поставлены укрепления.
«Они не должны стрелять, они не должны... - думал Леший. - Наши же...»
Кто-то крикнул, Леший пригнулся, и в этот момент дрезина со всей силы врезалась в заграждение. Человека откинуло назад, сверху на него упал мешок. Леший все же выдержал удар. Он посмотрел на свои руки, они были белые, словно в пыли. Коснувшись кончиком языка, Леший попробовал на вкус массу.
«Мука? - удивился он, и сам себе ответил: - Ну конечно, мука».
- Куда летел, водила сраный? - послышался голос откуда-то сверху.
- Однако, в раю хреново разговаривают.
Его подняли. Постовые были облачены в зелёный, такой не характерный для серых тоннелей камуфляж. Он бегло осмотрелся. Тела первого караванщика не было видно, а второго... тот лежал, засыпанный с головы до ног консервами.
- Ба, это же тот караван, что неделю назад должен был прибыть...
Леший с интересом наблюдал, как один из постовых щупает пульс на шее холодного караванщика.
- Мёртвый. - наконец заключил он.
- Второго нашли! - донеслось сзади. - Мёртвый и бледный, словно по-пьяни помер.
Курчавый, черноволосый постовой переглянулся с Лешим.
- Выходит последний выживший, м-м-да... - протянул он. - Ты иди, станцию осмотрись, поброди, может отойдешь.
- Сам разберусь. - бросил Леший, уходя. Шатаясь, держась за стены, он медленно приходил в себя. Неделя... Неделя слишком долгий срок.
Бывшая Войковская - обитель анархии. Здесь всюду царил запах свободы. Все стерильно, никаких бомжей, никаких гуляющих недолюдей. Лешему безумно нравилась атмосфера. Плевать на то, что тут половина народа спала, а другая слушала песни. Третьи просто беседовали, ютясь в двухместных палатках. Леший подошёл к одной из них. Слухи в данное время были хоть каким-то источником информации.
- ...Слышал, что на Речном творится? - спросила женщина.
- Да, там один ублюдок стырил «Калаш» и... - заикаясь, говорил мужчина, - В-вообще-м, застрелил постового, убил ещё двух и пошёл к г-г-лавному.
- Что, и Шихана убил?
- Н-нет, за-а-стрелили вовремя. - ответил мужчина.
- Вот видишь, как бывает. Живёшь, а потом застрелили.
- Во-от, вот. Эх, хорошо с-с тобой.
Анархист отошёл от палатки. Неужели, озлобленный человек мог убить своих же? Нет, это просто бред... Леший не верил в это. А музыка, доносящаяся с другого конца станции, все продолжала играть.
...Война сотрёт все города,
Мы с ними сгинем навсегда.
Придёт столетняя зима,
Анархия!
Где вы, герои забытых поэм?
Подвиг зовёт вас в поля!
Где же вы спите, не зная проблем,
В мире творится хуйня!
Мир переполнен чтеньем молитв,
Все по подкопам сидят.
Рёв и серены следующих битв,
И бомбы тихонько летят...
Война сотрёт все города,
Мы с ними сгинем навсегда.
Придёт столетняя зима,
Анархия!..
«Фальшивит... - подумал Леший, подходя ближе. - Фальшивит. Кто так играет...»
- Эй, парень! - позвал он исполнителя. - Плохо играешь.
Худой, одетый во все чёрное, похожий на смерть человек поднял голову. Глаз его не было видно из-за длинных волос. Практически весь народ, несколько мгновений назад слушающий песню, обернулся. Леший, запыленный мукой, осторожно встал напротив него, около костра.
-... Дай гитару. - как-то дружелюбно и по-отечески потребовал анархист. Исполнитель хмыкнул, а все остальные лишь наблюдали нелепую сцену: владелец, снимает гитару с плеча, и держась за протертый до дыр кожаный ремень, передаёт в руки совершенно незнакомому человеку.
Леший провёл рукой по струнам. Послышалось характерный звук.
- Трынь-нь-нь... - протянул анархист. - Слышишь твёрдое звучание? - владелец кивнул, но не стал продолжать диалог. -... Можно настроить?
Вновь кивок. Хотя, Лешему было не понятно из-за длинных волос, согласно ли кивнул исполнитель, или отрицательно, но думал, что все делает правильно. Слегка подтянув колки, он вновь провёл по струнам.
- Уже лучше, - словно сам с собой вел беседу Леший. Все остальные глядели на него: кто с испугом, а кто с любопытством. Он ещё несколько раз повторил эту комбинацию, пока не обрёл поистине мягкое и отличное звучание. - Любой инструмент, - продолжал он, - любит, когда о нём заботятся. Разреши сыграть? Я просто соскучился.
Владелец вновь кивнул. Леший сел, осторожно поджав под себя ноги. Кашлянул и принялся играть.
С берез неслышен, невесом