С любовью, Луков (ЛП)

Мне хотелось обо всем им рассказать.
Но…
Наверное, никогда не смогу забыть, как украдкой плакал Джонатан, когда стало известно, что я осталась без партнера. Или насколько была опустошена моя мать, хотя она никогда не призналась бы в этом. Однако я знала маму слишком хорошо, чтобы понять её чувства. Такие же признаки крушения надежд появлялись у неё после каждого провального брака. В момент, когда женщина осознавала, что ее жизнь изменилась навсегда, и больше ничего не будет, как прежде.
Я замкнулась в себе сразу после того, как бросила тренироваться. Потому что не могла одна разучивать элементы для пары, и ясно понимала, насколько призрачны мои шансы в одиночном катании. Скорее всего у меня была депрессия, но мне не хотелось об этом думать. Это случилось не в первый раз; меня частенько преследовали неудачи.
Ни для кого не являлось секретом, какая боль раздирала меня от того, что моя мечта ускользала... Я была озлобленной и убитой горем. Эти чувства жили во мне и по сей день. Честно говоря, отчасти я переживала, что никогда не смогу избавиться от них. Внутри меня продолжали кипеть обида и горечь. Но, как ни странно, при этом моя семья из года в год поддерживала меня. И в жизни, и в соревнованиях. Снова и снова.
И, что самое главное, все они были рядом и, как могли, подбадривали меня, пока я медленно пыталась продолжать жить новой жизнью вне льда. Мои родственники вынуждали меня ужинать в семейном кругу, в то время, как мне хотелось отсидеться в своей комнате в одиночестве. Они угрозами убеждали меня выйти к ним, заставляя тем самым испытывать вину, за то, что раньше у меня не было на это времени. Моя семья уговаривала меня раз за разом, пока это не стало обычным делом. Все то, чего я не делала ранее, хотя свободного времени было достаточно, особенно после того, как сообщила своей матери, что ей больше не придется платить астрономические счета, которые легли на наши плечи с появлением личного тренера, потому что это больше было не нужно. Тренер тоже бросил меня.
На мои страдания мне было плевать, но не хотелось, чтобы мои близкие испытывали то же самое. Ни за что. Тем более, если была возможность уберечь их от этого.
К тому же я все еще не была уверена в том, что буду делать дальше.
Эгоистка во мне определенно мечтала о новом партнере.
Но другая крошечная часть, которая не хотела быть бездушной сволочью, не желала подводить семью. Ведь я опять стала бы прежним человеком. Той, кого никогда не было рядом. Той, кого все считали безразличной ко всем и к каждому... возможно, потому, что мне и в правду было наплевать.
Отчасти я вообще не была уверена в том, что справлюсь... не уверена настолько, что ощущала себя тряпкой.
Но тут все ещё усугублялось тем, что «это-же-Иван».
Иван. Буэ. Я так сильно хотела выступать на соревнованиях, что даже не сразу отказалась от возможности проводить с ним большую часть своих дней. Вот до чего докатилась. Желать тренироваться с этим высокомерным засранцем.
Черт, я совершенно не знала, как поступить.
Поэтому... пришлось продолжить лгать.
— Наверное, просто мой период месяца.
— Ааа, ну ясно, — ответил Джонатан, потому что месячные для него не были чем-то удивительным. Все же он почти восемнадцать лет делил одну ванную с тремя сестрами.
Моя мама прищурилась, наблюдая за мной. И это длилось достаточно долго. Я уж подумала, что меня опять разоблачили, но она лишь пожала плечами, а затем сбросила на нас еще одну «бомбу».
— Представляете, Луков расстался со своей партнершей.
Я моргнула. Даже не понимаю, почему была так удивлена.
Каким-то образом эта женщина всегда знала все обо всех.
Первым вздохнул Джеймс. Он так долго был с Джонатаном, что прекрасно знал, о ком идет речь. Помню время, когда муж ДжоДжо еще не интересовался фигурным катанием. Но теперь, будучи членом нашей семьи, он был осведомлен об этом виде спорта даже больше, чем требовалось.
— Иван расстался со своей партнершей? — оживился Джонатан, засунув дужки очков себе в нос, словно это были лучшие сплетни, которые он слышал за последнее время.
Мама приподняла брови и кивнула.
— Несколько дней назад, как мне сказали.
Я положила в рот большой кусок курицы только для того, чтобы по выражению моего лица нельзя было понять, что, на самом деле, мне известно об этом гораздо больше.
К счастью, мой любопытный брат ахнул, и все внимание переключилось на него.
— Они вроде уже давно катались в паре, да? — спросил он у мамы, так как знал, что она — кладезь информации.
— Угу. До нее была другая партнерша, но она дважды упала в финале Major Prix. Они тогда получили бронзу, но именно с последней девушкой Иван выиграл два главных чемпионата.
Финал Major Prix, Чемпионат мира, Национальный чемпионат — одни из самых престижных соревнований в мире фигурного катания, где позволить себе облажаться мог только Иван и при этом все равно получить какую-то медаль. Это должно было успокоить меня и убедить в том, что я сделала бы хороший выбор, если бы приняла его предложение. Но вместо этого, на меня опять накатило разочарование, потому что в моих проигрышах была виновата я одна.
— А Карина говорила что-нибудь об этом? — мама снова обратилась ко мне.
Я покачала головой и ответила с полным ртом:
— Она все еще в Мексике.
Моя семья знала, что Карина училась там в колледже.
— Напиши ей и спроси, — настаивала мать.
Я нахмурилась.
— Вот сама возьми и напиши.
Женщина фыркнула, словно приняв вызов.
— Да легко.
— Постоянно забываю, что Карина — его сестра, — заметил Джеймс, наклоняясь через стол. — А вблизи Иван выглядит так же хорошо?
Я ухмыльнулась.
— Неа.
ДжоДжо пробурчал «ага», но его тон привел меня в замешательство и мне пришлось обратить на него внимание. Брат сидел, прислонившись к плечу Джеймса, притворившись, будто что-то шепчет мужу на ухо. А потом этот идиот, Джонатан, взглянул на меня и добавил:
— Жасмин постоянно заигрывала с ним. Это надо было видеть, Джеймс.
Я чуть не подавилась куском курицы, который не успела проглотить, зайдясь в приступе кашля.
— Ты что несешь-то, а?
Его «Ха!» заставило меня показать ему средний палец.
— А что не так? Раньше ты всегда приходила домой и рассказывала про него, — произнес мужчина ростом метр семьдесят, который являлся одновременно и заботливым старшим братом, и занозой в заднице. — У тебя были чувства к нему. Мы все об этом знали, — он посмотрел на Джеймса и поиграл бровями. — Мы знали.
Он, что, издевался? Прикалывался надо мной? Я флиртовала с Иваном? С Иваном?!
— Не было такого, — ответила я спокойно только потому, что, если бы проявила агрессию, они бы выдали еще какое-нибудь ерунду. Уж кому, как не мне было знать об их реакции. — Я с ним не флиртовала, — и просто, чтобы Джеймс был в этом уверен, подчеркнула. — Вообще. Никогда.
И тут мама протянула:
— Ну...
Взглянув на неё, я покачала головой.
— Нет. Нет, все было не так. Согласна, он симпатичный, — произнесла я лишь бы не оправдываться тем, что он не мой тип, так как родственники сразу бы предположили, что я пытаюсь что-то скрыть, а это была полная чушь. — Но ничего такого не было. И близко. Он же придурок. Я просто дружу с его сестрой. Вот и все.
— Иван никогда не вел себя, как придурок, — вмешалась моя мать. — Всегда был очень вежлив и прекрасно ладил со своими фанатами. Он казался мне хорошим парнем, — мама скользнула по мне взглядом. — И тебе он, действительно, нравился.
Хорошим парнем? Они все с ума посходили что ли?
Да, люди любили Лукова, думая, что мир в его руках. Красивый и талантливый фигурист успел покорить публику, когда был еще милым проказливым и дерзким мальчишкой. Он точно знал, как играть в эту игру. И я готова была отдать ему должное. Но мне он никогда не нравился. Никогда.
— Не было ничего подобного, — возразила я, недоверчиво качая головой, будучи в шоке от того, что мои родственники посмели утверждать иное. Они это серьезно? — Не выдумывайте. Мы общались, наверное, раз в месяц, и это даже разговором назвать нельзя было. Сплошной сарказм.