Целительница: на грани (СИ)

— Зачем ты пьёшь, если у тебя есть такой способ расслабляться? — тихо спросил Алексей, вернувшись.
— Потому что я просто человек с трёхмерным мышлением. Да и пить можно в компании. А там я одна.
— Ты — часть всего.
— Ага. Блаженная песчинка.
— Кажется, тебя всё же накрыло.
— Да, — согласилась Пятницкая и икнула. — Пора вызывать такси. Завтра рабочий день.
— Я довезу тебя.
— А смысл тебе собирать пробки, раз ты живёшь недалеко? Я в порядке. Алкоголь сделал своё дело. Мыслей нет.
— Я сам вызову тебе такси. Хоть прослежу по маршруту, что ты доехала. Ты ж вряд ли позвонишь и сообщишь, что дома.
— Прав. Не позвоню.
— Тогда сам.
— Хорошо! Вызывай. И пойдём уже. Хочу домой.
  
Глава 10
 
Сильный порыв ветра всколыхнул шторы. Пятницкая хотела закрыть окно, но оно и так было закрыто. Она посмотрела на входную дверь: может, это вернулся Виктор, поэтому сквозняк? Тоже нет. Вика снова повернулась к окну и вздрогнула от испуга.
На подоконнике сидел Тимофей — мальчик, который не разрешил себя исцелить.
— Привет! Я освободился. Решил навестить тебя. Узнать, как ты.
Сердце Пятницкой бешено колотилось. Она закрыла глаза руками, потом открыла. Мальчик продолжал сидеть на подоконнике и смотреть на неё.
— Можешь меня потрогать, — улыбнулся он, протягивая руку. — Я даже осязаем.
— Ты умер? — спросила Виктория, наконец понимая, что происходит.
— Да, пару часов назад. Пока мама плакала, был с ней, но ей дали снотворное, и она уснула. Пусть отдохнёт. Мама устала. А я к тебе переместился. Меня попросили стать твоим проводником и показать тебе наш мир.
— Наш, то есть этот мир? — не поняла Пятницкая. — Кто попросил?
— Ты их называешь Высшими силами. Потом сама поймёшь, когда встретишься с ними. Я покажу тебе четвёртый план бытия.
— Четвёртый? — озадаченно переспросила Вика. — А мы на каком сейчас?
— На третьем.
— Ну хоть не на самом нижнем, — попыталась пошутить она.
— Третий план содержит в себе первый и второй, — улыбнулся Тимофей. — Это четвёртый ты уже не видишь.
— Ты ведь сейчас не совсем тот мальчик, с которым я говорила?
— Это как посмотреть. Я — он. Я всё помню. И я вне человеческой жизни, хоть и часть этого мироздания. Через сорок дней я окончательно перейду на четвёртый план бытия и буду пребывать там. Моя земная жизнь закончилась, а существование — нет. Я свободен. Я вне игры. Хотя смогу наблюдать, что происходит дальше на третьем плане.
— А переродиться ты сможешь?
— Я — нет. Но у моей души может быть иное воплощение.
— То есть как? Ты не есть душа?
— Я дух. Я носитель образа одного из воплощений души.
— То есть у души всё-таки может быть много воплощений? А вот ты лишь одно из них?
— Да, всё верно.
— И все воплощения различных душ обитают на четвёртом плане бытия, как ты его назвал?
— Да. И не только духи. Я покажу тебе всё вскоре. А сейчас мне пора. Только не пугайся в следующий раз. Я снова приду с порывом ветра.
— Я постараюсь. Если бы ты хоть сообщение предупредительное прислал…
— Могу мысленно предупредить, — улыбнулся он. — Если спать не будешь, услышишь. Будет небольшой звон в ушах. Это нормально. И пройдёт. Что ж, до свидания, Вика.
— До свидания, — попрощалась Пятницкая.
И мальчик исчез.
Вика опустилась в рядом стоящее кресло. Её глаза наполнились слезами. Тимофей умер спустя три дня после её визита. Мать потеряла единственного сына. И его отец тоже. Она ничего не смогла сделать. Таково было решение Тимофея. Только Вика пока не могла принять этот выбор. До этого ей никогда не приходилось работать с детьми. И терпеть подобное поражение.
Кто-то обнял её сзади. Вика вздрогнула и резко обернулась.
— Полегче, это всего лишь твой муж, — усмехнулся Виктор, резко отстраняясь, чтобы не удариться головами. — Разве может быть кто-то ещё?
— Как тебе сказать… может, — выдавила из себя Пятницкая, утирая несуществующий пот со лба и шумно выдыхая.
— Ты плачешь? — всматриваясь в лицо жены, спросил Поспелов.
— Да. Я не смогла исцелить ребёнка, и мне плохо.
— Почему ты мне не сказала, Вик? Почему не позвонила?
— Не хотела дёргать в командировке.
— Ты звонишь мне с вопросами, как сделать лучше процесс по работе, а тут ты не смогла исцелить ребёнка, плачешь, как я понимаю, не первый день. Серьёзный повод, чтобы позвонить.
— Я не знаю. Хотела справиться сама.
— И пошла справляться вместе со Смолиным? — вдруг спросил Виктор.
Вика пристально посмотрела в глаза мужу, удивляясь и смущаясь тому, что он знает такие подробности.
— Мне нечего сказать, кроме того, что мы просто гуляли по парку и разговаривали, — честно ответила она, не отрывая взгляд. — Ты ревнуешь? Не доверяешь мне? — спросила Виктория.
— Ревную, и мне неприятна эта ситуация.
— Мне было нелегко в тот день, когда я не справилась с исцелением. Мы с Алексеем встретились случайно в кафе, даже не на работе, и он настоял на прогулке в парке, видя моё состояние. Всё.
— Я знаю, что всё. Мой водитель живёт в том районе и видел вас. Я больше не хочу, чтобы это снова повторилось. И не хочу, чтобы ты близко общалась со Смолиным. Мне он не нравится. Считай, что это личное.
— Твой водитель только в этот раз видел что-то?
— Это было не первый раз?
— Такое впервые. Однако я не первый раз ощущаю, что кто-то за мной следит. Вернее, в последнее время я почти постоянно это ощущаю.
— У меня нет привычки следить за кем-либо, тем более я не стану устраивать слежку за тобой. Если у меня возникнут сомнения, я спрошу. Я понимаю, что ты работаешь с Алексеем в одном банке, что у вас бывают встречи и, возможно, даже деловые обеды. Но смотреть закат вместе в парке — это перебор. Ты всегда мне рассказывала, с кем встречаешься. А тут утаила. Это вызывает во мне неприятные чувства.
— Я поняла, — тихо сказала Вика. — Прости, милый. Ты прав. Я не стала говорить, чтобы тебя не расстраивать, чтобы ты ничего лишнего не подумал. Получилось хуже.
— Да, хуже. Я доверяю тебе и хочу, чтобы мы были честны друг с другом. И чтобы, когда тебе плохо, я был первым, кто узнаёт об этом.
— Согласна, — тяжело выдохнула Пятницкая, в полной мере осознавая свою ошибку. — Я сейчас видела того мальчика. Прямо у нас дома.
Виктор бросил на жену непонимающий взгляд.
— Я видела его дух. Он умер пару часов назад.
Из глаз Виктории заструились слёзы.
— Милая, — нежно сказал Виктор, подходя к жене и обнимая её.
— Я в замешательстве, — прошептала Виктория. — С одной стороны, он умер, с другой стороны, я понимаю, что нет. Что его дух, кажется, вечен. Я в замешательстве, — повторила она. — Меня разрывают противоречивые чувства. Чем больше я узнаю этот мир, тем больше не понимаю. И осознаю, насколько я мала и незначительна в нём. Раньше мне казалось, что я важна и делаю работу для мира. А теперь? Что в этом мире зависит от меня? На что я могу повлиять, чтобы мир был добрее и лучше? Тимофея, например, в порыве гнева как-то избил его отец. Его мать он тоже бил. А я должна просто принять это как данность, так как у меня нет доказательств, кроме видений. Тогда зачем мне все эти видения? Зачем мне мой дар?
— Милая, ты однозначно делаешь этот мир лучше, — погладил её по волосам Виктор. — И ты сама мне рассказывала про свободу воли человека. Ты делаешь всё, что зависит от тебя, и это главное. Ты спасла меня от тюрьмы, Ваню моего исцелила, подарила жизнь Смолину, вылечила его мать. Ты минимум раз в неделю спасаешь кого-то. Откуда у тебя сомнения, что ты не важна в этом мире? И то, что ты не всесильна, тоже нормально. Позволь себе учиться, познавать. Не требуй от себя идеала.
— Ты опять про мою неидеальность. Тяжело, милый. Я мозгами, может, и понимаю, о чём ты, а сердце рвётся на части. Я не справилась. Ему было только пять лет.
— Может, кто-то ещё винит тебя в смерти этого мальчика? — осторожно спросил Виктор.