Целительница: на грани (СИ)

— Философы называют наш мир миром боли и печали, — тихо добавила Анастасия Георгиевна. — Мы здесь учимся и познаём различные аспекты мироздания.
— Я позвоню уже завтра, мам. Извини. Не могу пока всё это принять. Пока.
— До завтра, милая, — с нотками грусти ответила Анастасия Георгиевна, принимая выбор дочери.
— Твой капучино, — Алексей протянул Вике бумажный стакан.
— Может, виски? — задумчиво произнесла она, рассматривая алкогольный магазин напротив.
— В парке можно купить только пиво.
— Я сейчас решу этот вопрос, — покачала головой Пятницкая, вернула Смолину кофе и отправилась в магазин.
— Вика! — остановил её Алексей. — Что у тебя в любой стрессовой ситуации включается алгоритм клуба «Я сама»? Вместе идём. И забери свой кофе. Пей и успокаивайся. Ты же без него жить не можешь. Виски?! Ладно, сегодня можно. И всё-таки ты много пьёшь.
— Можешь поехать домой и не мешать мне расслабляться.
— Ага, оставь тебя наедине с виски… Нет уж.
***
— Пойдём посмотрим на закат, — предложил Алексей, когда они зашли в парк. — Надеюсь, будут свободные лежаки.
— Лежаки? — не поняла Вика.
— Да, пойдём. Сама всё увидишь. Здесь есть пляж. Закат неполноценный. Река. В воду солнце не опускается, но всё равно красиво. А после красиво смотрится свет в окнах высотных домов.
— Ты знаешь этот парк?
— Знаю. Мосфильмовская не так далеко отсюда. А у меня маленький сын. Периодически приезжаем сюда гулять.
— Да, ты же теперь примерный семьянин, — без иронии констатировала Вика.
— Сам удивляюсь, — покачал головой он.
— И каково оно — быть отцом?
— Всё меняет. Я был не готов к этому.
— Говорят, к рождению детей нельзя быть готовым. Хотя мне сложно судить. Я пока и без того знаю, что не готова.
— Конечно, ты ещё сама ребёнок.
— Кажется, я снова начинаю жалеть, что ты сегодня мой компаньон.
— Хватит тебе. Сколько раз говорить, что я тебе не враг. Я слишком хорошо к тебе отношусь.
Вике показалось, что Смолин сказал это с большей теплотой, чем того требовали обстоятельства, и даже с некоей грустью, поэтому она чуть подала корпус вперёд и заглянула Алексею прямо в лицо, чтобы прочитать его истинные чувства по мимике.
— Я хорошо к тебе отношусь, — улыбнулся в ответ Алексей. — Не ищи подтекст. Я помню, что ты замужем, а я женат. Просто старые друзья.
— Хорошо, — кивнула Вика, успокаиваясь. — А то мне померещилось.
— Да, померещилось, — поддакнул Алексей. — Нам вниз по лестнице под гору. Почти пришли.
Пятницкая и Смолин расположились на широком деревянном топчане, на котором могло уместиться четыре человека. Ложиться не стали, так как у них не было с собой пледа или подстилки, а сели, свесив ноги. На соседних лежаках люди тоже ждали закат. Почти все места были заняты.
— Хорошая у тебя возникла идея — купить маленькие бутылочки с виски. И стаканы не нужны, и ощущение — словно мы куда-то вот-вот поедем. Приятные ощущения. Давно не была в путешествии. Пару месяцев точно, — сама над собой засмеялась Вика.
— Скоро будет выездное совещание совместно с Виват-банком. Они устраивают. Краснов тебе сказал? Ты уже купила билеты на самолёт?
— Нет, ничего не говорил.
— Летим в Сочи на следующей неделе. Странно, что ты не знаешь.
— Даже не знаю, что тебе сказать, — смутилась Вика и откупорила первую бутылочку. — Может, Николай сам полетит, а я там не нужна.
— Быть такого не может. Ты ключевая фигура по проекту. Скорее всего, просто забыл. Спроси у него.
— Так уж и ключевая? — усмехнулась Пятницкая, подсознательно напрашиваясь на комплимент.
— Конечно! Кроме тебя, меня никто не мучает подробными расспросами по задачам.
— Так пишите протоколы встреч с более чёткими заданиями и сроки исполнения не забывайте.
— Какая же ты нудная порой! И почему ты не со мной? То есть не в моей команде?
— Потому что ты в меня не верил.
— Права. Не верил. И ошибся. Давно признал это. И ты знаешь. Так что не нуди, — усмехнулся Алексей.
— Я могу пить молча. Смотреть на закат и слушать пение птиц. Здесь хорошо. Спасибо, что показал это место.
— Всегда рад. Расскажешь, что произошло?
— Я не смогла исцелить ребёнка — что ещё тут рассказать… — Пятницкая залпом допила бутылочку.
— Да, лучше не рассказывай, если после каждого предложения ты так будешь пить, — попытался пошутить Смолин, а потом серьёзно добавил: — Я верю, что крещёные дети отправляются сразу в рай. В этом случае небесный суд не нужен.
— Я не знаю, был ли он крещёный. И не знаю, во что верить. Я сама не видела рай и не общалась ни с кем, кто его видел.
Алексей смутился такому ответу.
— Я всего лишь умею исцелять, — добавила Вика. — Даже не смогу подтвердить, что существуют духи или приведения. Я не видела. Да, мне бы хотелось верить в хорошее, но я не могу. Мне нужны доказательства.
— Всегда считал, что ты веришь в Бога.
— Верю. Я чувствую его как энергию всего. Как бесконечный источник и истинную, безусловную любовь. Но там, где я была, нет больше ничего, кроме этой энергии. Там растворяешься как личность. Да, там очень хорошо, но в то же время ты становишься ничем, сливаешься с этим бесконечным однородным пространством. Понимаешь?
— Не совсем.
— Там не будет ни тебя, ни меня. И тогда мать больше никогда не встретит своего сына, если он всё же умрёт. Ужасно осознавать, что смерть — это вечная разлука, а не расставание. Мне бы хотелось знать, что мы встретимся там со своими близкими. Мне кажется, рай должен быть именно таким, а не экстатическим слиянием с бесформенной массой.
— Есть вещи, которые мы не можем постичь, потому что мы просто люди и наше сознание ограничено законами трёхмерной реальности.
— Когда ты стал философом?
— Я стал отцом. Это многое меняет и добавляет ответственности. Вот ты знаешь, что Бог есть, а некоторые просто в это верят. Тебе уже повезло больше, чем мне, например. Я не был там в бесконечном источнике какой-то там любви.
— Хочешь отведу? — просто спросила Пятницкая и залпом опустошила ещё одну бутылочку.
— Куда ты меня можешь отвести после этого? — усмехнулся Алексей, указывая на пустую тару. — Как бы мне тебя нести не пришлось.
— Я трезва как стекло. Меня не берёт. Даже жалко продукт переводить. Так хочешь?
— Хочу. Когда?
— Сейчас. Чего время тянуть. Сядь удобнее, а я пристроюсь сзади и буду держать руки у твоей головы. Следуй за моим голосом. Я проведу.
— Хорошо, — согласился Смолин и сделал так, как она просила.
Виктория положила руки на голову Алексея — за ушами, ближе к затылку — и пропустила через него энергию безусловной любви, расслабляя его тело. А потом начала говорить:
— Сделай несколько глубоких вдохов и выходов в низ живота. Отпускай каждую приходящую в голову мысль. Она вернётся, если будет важна для тебя, так что отпускай сейчас свои мысли. Отпускай. И представь, как над твоей макушкой образуется полый шар. Обрати внимание, какого он цвета и размера. Представь, как ты садишься в этот шар и поднимаешься в нём всё выше и выше, за пределы атмосферы Земли, просачиваясь между звёзд, оставляя позади Галактику, минуя вспышки света и пробираясь через некий золотистый слой. Ощути, как шар, в котором ты удобно расположился, преодолевает желеобразную субстанцию, переливающуюся всеми цветами радуги, и теперь посмотри наверх, где есть сгусток белого света, — мы поднимаемся туда, всё выше и выше. Бесконечное белое пространство растворяет стенки шара, в котором ты поднимался к источнику, и чистейшая энергия проникает в каждую клеточку твоего организма. Не сопротивляйся потоку и позволь себе раствориться в энергии безусловной любви. Я оставлю тебя здесь, возвращайся, когда сочтёшь нужным. У тебя достаточно времени, чтобы насладиться слиянием с источником.
В ожидании Смолина Вика неспешно выпила ещё две бутылочки виски и наконец начала чувствовать опьянение и сонливость. А ещё она снова ощутила чей-то взгляд в спину. И снова никого не увидела рядом или поодаль, кто мог бы смотреть на неё.