Селфи на балконе (СИ)

В общем, быстрый переезд, может стать не таким уж и быстрым.
Что делать?
Вот что?
Пока я от злости пихала подушку, в нашу дверь кто-то постучал. Ритмичный стук такой, и тишина. Будто кто-то проверяет, есть ли кто дома.
Минутное отступление. На улице уже темно. У Вики ключи есть, как-то же она закрыла дверь, когда уходила. А других гостей я не жду.
Меня всегда учили не быть трусихой, и не идти на поводу у своих страхов.
Поэтому к двери я шла через кухню. Мне срочно дуршлаг железный понадобился, который мне мама на первом курсе в сумку закинула.
Пока на цыпочках кралась к двери, не спрашивайте, почему на цыпочках, сама не знаю, стук в дверь повторился. На этот раз он был более настойчивым. Резко открываю, и железяка со звоном летит на пол, а перед моими глазами стоит Корнеев.
Я сглотнула, смотря ему прямо в глаза, и пытаясь понять, какого черта он смеется.
— Чем обязана, Корнеев?
Не квартира, а проходной двор какой-то. Вчера алкаши малолетние, сегодня мажор самоуверенный. А дальше? Еще кто пожалует?
Корнеев на пол смотрит, и продолжает меня игнорить, паршивенько так улыбаясь.
— Звягиной дома нет.
Предупреждаю, на всякий случай. Мало ли. Вдруг луна сегодня в особой фазе, и Корнеева переклинило.
— В курсе. Я за это должен Назару дать номер одной модельки. А она меня прибьет, если узнает, кто её сдал. Ты про должок свой помнишь? Считай, пришло время расплачиваться. Только сначала эту чашку с дырками прибери. На холодное оружие потянет в случае чего.
А он прав. Я как-то в новостях слышала, что такой штукой мужика по голове шарахнули, у него память и отшибло. Так вот чем надо было вчера толпу разгонять. Один удар, и человек дорогу сюда забывает.
— Я, конечно, помню. — отвечаю ему, — Но надеялась, что ты, как обычно, был в бреду, когда писал мне.
— Нет, Натали. Ты у меня теперь в долговой яме. Каждый день проценты капают. — Говорит он, и без приглашения заходит внутрь квартиры. Втягивает в себя кислород, немного морщится, и скрывается за углом.
Разуться забыл, гад.
Он у себя по дому так же в обуви ходит?
Иду за ним, думая, что он в гостиной, но там его не нахожу. Наглый парень на кухне за столом сидит, чайной ложечкой по сахарнице постукивая.
— Честно. — облокачиваюсь об косяк, и тяжело вздыхаю. — Из-за тебя я скоро перестану верить в логику.
— И правильно. Верь чему-то другому или кому-то.
— Точно не тебе. А теперь рассказывай, зачем ты приперся, и куда дел Вику?
— Всегда забываю, как зовут эту повернутую. Она сейчас едет за город где, по её сведениям, я должен отмечать покупку машины, какого-то придурка из педа.
Хочу никак не отреагировать, но не получается. Брови будто живут отдельной жизнью.
— Зачем? — подхожу к чайнику, и нажимаю кнопку включения. Без понятия, зачем я собралась Корнеева чаем поить. Его выгонять нужно, а мне вздумалось конфетками делиться. — Никогда не понимала, почему ты ее просто не пошлешь? Или тебе в кайф смотреть, как она километры за тобой наматывает?
— Если я её пошлю, у нее крыша еще больше поедет.
— Что? — не совсем понимаю, о чем он говорит.
— Она не поймет. Даже если я отвезу ее в задницу мира, покажу направление, куда идти, она расценит это как что-то другое. Мне с ней, вообще, разговаривать не стоит.
Почему я не согласна с ним? Хочется прям заявить об этом. Сказать, что девушки существа ранимые, и когда их отшивают, они это понимают, и перестают слюни пускать на предмет обожания. Да была б моя воля, я бы все высказала, только опыт подсказывает, что меня, как обычно, даже слушать не будут.
— Она так и будет за тобой всю жизнь бегать.
— Всю жизнь. — Легкий смешок, и он встает, по-хозяйски открывая шкафы. — Еще парочка таких обломов, и она меня всю жизнь ненавидеть будет. Или ты действительно думаешь, что у нее там любовь? Нет. Да я для нее просто дорогой телефон, который она не может себе позволить.
Корнеев достает кружки, ставит их передо мной, передавая эстафету, а сам садится на мое место, пристально наблюдая за процессом.
— Дорогой телефон чай с сахаром пьет?
Интересно, а чаем из пакетика можно расплатиться по всем счетам?
  
17
 
— Ты грустная. — Слышу в спину его задумчивое заключение. — Поделишься?
Ставлю кружку рядом с ним, а сама за сладким иду, не спеша отвечать на вопрос.
— Кроме конфет ничего нет. Так что если ты привык к чему-то другому, то…
А Корнеев смотрит на меня, будто я ему начала доказывать, что обезьяны летают. Сначала с осторожностью, которая сменяется удивлением, а потом и в смех переходит. Протягивает руку, и отбирает пакетик с лимонными помадками.
Моими любимыми, между прочим.
От сердца отрываю.
— Я не привык к чему-то другому, Натали. Пей чай, и перестань уже видеть во мне врага.
Выполняю «приказ», и сажусь за стол, не зная, куда деть руки. И ноги. Не знаю, куда смотреть, когда дышать, и я поняла, что не хочу при нем чай пить. Как Вика себя комфортно рядом с ним чувствует? Да тут же мороз по коже, от одного только взгляда. Еще хорошо, что на мне свитер теплый, иначе бы исполнила ему бит стучащих зубов.
— Я в тебе, кроме как кумира Звягиной, больше никого не вижу. Так что не обольщайся, Корнеев.
Блин.
Вот могла бы и правду свою, при себе оставить. Будто она нужна кому-то.
— Сегодня ты кумир, а завтра урод, который не обращает внимания. Твоя Звягина сама не знает чего хочет, я ведь объяснял.
Тут не согласна. У Вики цель одна — Корнеев.
— А чего хочешь ты?
От меня, но не успеваю договорить.
— В данный момент хочу чего-то больше, чем этих конфет.
Э-э-э. Мне его кормить, что ли?
— Суп будешь? — Вот дура. Зачем предлагаю?
Это обычный суп, из домашней тушенки и вермишели. Да Корнеев даже смотреть на него побрезгует. Вика как-то рассказывала, что он «гурман» тот еще. Мол, спортивное питание, минимум алкоголя, никаких сигарет. А тут я со своим бульоном жирным. Хотя, а кто пирожки тети Гали за обе щеки уплетал?
Да плевать. Моё дело предложить. Если не нравится, то перед его важной персоной открыты все заведения общепита этого города. Вот пусть туда едет и лобстеров трескает, с трюфелями.
— Буду. Уж думал, не предложишь.
С интересом, нет, даже с каким-то вызовом осматривает меня, отодвигая подальше нетронутую кружку с чаем.
Подумал, что я блефую?
Хочет супчика студенческого? Будет ему супчик. Мне не жалко.
Встаю со стула и иду к холодильнику. Достаю кастрюлю, и переливаю в тарелку остатки супа. Да, немного осталось. Но я ж не знала, что Вика уже сюда наведывалась. На одного человека хватит, а я, вообще, кушать не хочу и не могу. И вряд ли даже после его ухода появится желания.
— Корнеев, вот объясни, что мы делаем?
— Я собираюсь забить свой желудок, и понятия не имею, о чем ты? Но если расскажешь, то с удовольствием приму в этом участие.
И глазюками своими мерзко так стреляет. Терпеть не могу, когда так делают. До этого момента, я как-то внимания на такое не обращала, а прямо сейчас возненавидела. И если бы в данную минуту мы были где-то в другом месте, ну, за пределами моей квартиры, то я бы его послала и ушла. Серьезно развернулась бы, и пусть смотрел бы на мою легендарную походку от бедра. Правда, легендарная она только в моей фантазии, на деле же, неиспробованный вариант красивого ухода.
— Ты всегда такой извращенец?
— Нормально, вообще? — У него ложка прям перед ртом замирает. — Она, значит, там думает о чём-то, а извращенцем оказываюсь я. Натали, ты меня с каждый разом все больше и больше удивляешь.
— Я не думала…
— Ага. Так я тебе и поверил. Главное, с виду такая приличная, а на деле же оказывается…
Да как у него получается любую песню под свой лад переделывать?
— На деле доедай и говори мне «прощай». Поздно уже по чужим квартирам шататься. Кто-то спать хочет.