Сказание о Манасе

 
Рождение батыра
Э-эй!
Жакыпа брат родной Чыйыр
Ушел внезапно в мир иной.
Жена — красавица Шакан
Осталась молодой вдовой.
Вот и пошел тогда Жакып
С поклоном к родичам Шакан.
Благую жизнь ей обещал,
Уговорил и в жены взял,
Устроил небывалый той.
(Молодка вдовая, видать,
Так хороша была собой).
И в память брата бай Жакып
Жене дал имя Чыйырды.
Однажды ночью Чыйырды
Спросила мужа своего:
— Скажи, о чем горюешь ты?
Я вижу слезы на глазах.
Скотины тысячи в стадах,
Зерна навалом в закромах,
Судьба родных в твоих руках.
А может, новая беда
На нашу голову пришла?
Тогда сказал жене Жакып:
— Да пусть хоть пропадом уйдут
Отары вместе с табуном!
Все, что нажил своим трудом,
Кому в наследство я отдам,
Когда умру, весь этот хлам?
А что твои богатства, власть,
Коль нет потомства за тобой,
Чтоб жизнью насладиться всласть!
К чему родился? Жил зачем,
Не смог я если на земле,
Оставить жить родную кровь?
— А может быть, старик, в свой дом
Жену — токол тебе возьмем?
Пусть нарожает нам детей!
Растить мы будем малышей
И за тобой смотреть вдвоем! —
Сказала мужу Чыйырды.
— В Алтайском крае здесь живет
Всего один кыргызский род.
Меж нами не прошло ни с кем
Хотя бы поколений семь.
И если мы смешаем кровь,
Дурак родится иль урод!
Кругом калмыки и манжу,
Китайцы, чукчи и ханты,
А где найдешь ты мне жену? —
Спросил Жакып у Чыйырды.
Чтобы жить в мире и согласии, как родные сестры, не проявлять бестакную ревность, младшую жену — токол в бытовых условиях, как правило, подбирала старшая жена — байбиче. И Чыйырды с родичами мужа отправилась на поиски невесты. Она объехала близлежащие селения и выбрала дочь калмыцкого богача красавицу Бакдолет. Кыргызы устроили пышный свадебный той, заплатили большой калым, породнились с калмыками.
И вот пошел четвертый год,
Как бай Жакып ребенка ждет.
Но не рожает Бакдолет!
И горевать Жакып стал вновь,
Что бог ему так и не дал
Наследника — родную кровь.
— У всех есть дочери, сыны,
А я живу один как перст,
Хотя женат уж много лет.
Мой дом напоминает склеп,
Не слышны детский шум и крик.
Кому, зачем добро копить? —
Все больше горевал старик. —
Когда меня в последний путь
Придут родные проводить,
Никто, крича «Мой атаке!»,
В слезах за мной не побежит.
Кто будет ловчих птиц моих
Кормить, поить, дрессировать,
А кто с копьем и айбалта
Кочевья будет защищать?
Ужель, встав на ноги, наш род
По миру вновь пойдет вразброд?!
Зачем имею две жены,
Коли бесплодные они?
Услышав горькие слова,
Расплакалась и Чыйырды:
— Твоя несчастная жена,
Видать, для горя создана.
И я давно смирилась с тем,
Что бог в ребенке отказал.
Ты видишь, я уже стара,
Почти полвека прожила.
Тогда скажи мне, почему
Родить не может Бакдолет —
Супруга младшая твоя?
Заласкана и молода,
Живет, задрав надменно нос,
Как будто кучу сыновей
В твой дом подол ее принес!
— А я ведь, милая сестра,
Попозже вас сюда пришла, —
Возникла тут же Бакдолет. —
Так что же в молодости вы
Пустым носили свой подол?
(Пустым он был и у вдовы!)
И почему, скажите, плод
Во чреве вашем не растет?
Я жду, сестрица, свой черед! —
Капризно дернув головой,
Из юрты вышла Бакдолет.
Услышав от токол слова,
В которых истина была,
С рыданьем горьким байбиче
Без чувств упала на кошму.
Ну, а потом, придя в себя,
Воздела руки к небесам
И чрез тюндюк над головой
Взмолилась Богу своему:
— Услышь меня, Коке-Тенгир,
И дай здоровье старику!
Верни мне молодость мою!
Я жизнь отдам, рассудок свой,
Лишь бы родился плод живой.
Пошли зачатье Бакдолет,
Красотке глупой, молодой.
Коль грешны мы перед тобой,
Прости нас всех, создатель мой!
Я в жертву все тебе отдам,
Но только дай ребенка нам!
В слезах заснула Чыйырды,
И видится ей вещий сон:
Седой старик явился к ней
И добрым голосом сказал:
— Тенгир всевышний повелел,
Чтоб слез никто не проливал.
Потом тебе он передал
Вот это яблоко. Ты съешь! —
Сказал старик и вмиг исчез.
Едва вкусила сладкий плод,
Как вздулся у нее живот.
И под седлом ее не конь,
А дышащий огнем дракон!
Проснулась в страхе байбиче,
Но не смогла узнать сама
Разгадку виденного сна.
Тут и Жакып проснулся вдруг
И радостно сказал жене:
— Старушка, больше не горюй!
Сам бог избавит нас от мук.
Сейчас я видел вещий сон.
Давай родных всех соберем,
Быть может, кто-нибудь из них
Найдет разгадку снов моих.
И тут с поклоном вдруг вошла
Жакыпа младшая жена:
— Прости, старик! Прости, сестра,
Что, не дождавши свой черед,
Я в юрту старшую вошла.
Но мне приснился чудный сон!
Ты на охоте, наш старик,
А на руке твоей сидит
Прекрасный сокол Ак-шумкар.
Расправив мощные крыла,
В полет он рвется в небеса.
А рядом на земле сидят
У юрты двое соколят,
На взмахи брата своего
С ревнивой завистью глядят.
И тут сказала Чыйырды:
— Уж сколько лет в твой дом, Жакып,
Детей создатель не давал.
А может, сам Коке-Тенгир
Тебя за жадность наказал?
Сегодня в ночь мы все втроем
Увидели хороший сон.
Зови всех в гости, не скупись,
Родных, соседей и друзей,
Манжу, калмыков не забудь,
Зарежь побольше лошадей!
Пусть все на наш туле придут
И вдоволь мяса поедят,
На счастье нас благословят.
И просим мы тебя с сестрой:
Зови скорее всех на той!
С родного края на Алтай
Пришли кыргызов сорок юрт,
Теперь их семьдесят, считай:
Переженилась молодежь,
Успели нарожать детей.
Жакып зарезал для гостей
Отборных девять лошадей,
Баранов сотню, семь коров
И двух верблюдов в жертву дал —
Такую щедрость от него,
Видать, никто не ожидал.
(Жакып с рожденья был скупой).
— Зарезал столько! Ой-ой-ой! —
Шептались гости меж собой.
Когда поели бешбармак
(На четверых один тавак),
Хозяин всех гостей собрал
И сон подробно рассказал:
— Вдруг ястреб сел на мой тюндюк
И клекот боевой издал.
Он крылья в перьях золотых
С размахом мощным расправлял.
А зоркий ястребиный глаз
Огнем пылающим сверкал.
И клюв его блестел, как сталь,
А когти остры, как кинжал.
Я путы длинные ему
Из нитей шелковых связал.
И тут откуда-то с небес
К тюндюку сокол прилетел,
Сложил крыла и рядом сел.
Кто разгадает этот сон,
Тот будет щедро награжден.
А может, тут же сообщит,
Когда мой ястреб прилетит.
Да и бедняге байбиче
Загадочный приснился сон:
Она вкусила сладкий плод,
Как тут же затрещал живот.
Потом, дракона оседлав,
Помчалась в край родной стремглав.
Что это может означать?
Второй жене моей — токол
Приснился той же ночью сон:
Как будто прямо в юрту к ней
Влетели двое соколят.
И Бакдолет к своей груди
Прижала тепленьких цыплят.
Что это может означать?
Никто не мог все эти сны
Понять и толком разгадать.
И, наконец, как и всегда,
Поднялся мудрый Акбалта:
— Жакып, ты видел вещий сон,
Видать, свершится в жизни он.
И если ястреба ты взял,
То сына бог тебе послал —
О нем ты столько лет мечтал.
Родится воин, славный сын,
Могучий будет властелин.
И если к юрте привязал
Его ты крепкой бечевой,
То значит, знай, потомок твой
Опорой будет родовой.
А коли байбиче твоя
Дракона оседлала вдруг,
То значит, сын могучий твой
Кыргызов всех с земли чужой
Сведет в единый дружный круг,
И вместе будут с братом брат.
И будет сын твой от врагов
Народ и землю защищать.
Узнав о смысле вещих снов,
Жакып заплакал, как дитя.
Тут вспомнил мудрый Акбалта
Про двух похожих соколят,
Которых видела токол:
— То значит, что создатель ей
Пошлет двух крепких сыновей!
И все, кого позвал Жакып,
Подняли руки к небесам,
Молили, чтоб создатель сам
Жакыпа жен благословил
И все, что видели во сне,
Он наяву осуществил.
В труде промчались дни, года,
Сменили свой ковер луга,
Два раза отцвели сады —
И вот узнали все вокруг,
Что ждет ребенка Чыйырды.
И хочется покушать ей
Не дичь, не сладкий эжигей,
А сердце тигра! Хоть убей!
И день и ночь нудит она,
Жакыпу нет покоя, сна.
Пастух Бадал вдруг сообщил,
Что где-то некий мергенчи
Большого тигра пристрелил.
— Вот слиток золота, возьми,
Скорей охотника найди
И сердце тигра принеси! —
Затрепетала Чыйырды.
Нашел охотника Бадал —
И тут же слиток золотой
На сердце тигра поменял.
И сердце тигра байбиче
В воде сварила ключевой,
Наелась досыта и всласть,
Поспать спокойно улеглась.
А девять месяцев спустя
У старшей схватки начались.
Кобылу серую пригнав,
На роды в жертву принесли.
Из центра юрты на тюндюк
Бакан прибили золотой.
И, за него держась рукой,
Стонала в схватках Чыйырды:
— Спаси меня! Кокуй алат!
Ужели смерть пришла забрать?
И лекарша — киндик эне
Помочь ей не могла ничем.
— Видать, жестокий этот плод
Рожденьем мать свою убьет.
И будет жить скупой Жакып
Один с молодкой Бакдолет! —
В слезах кричала байбиче.
И ровно семь ночей и дней
Страдала, не сомкнув очей.
И вот настал тот самый час,
Когда бедняга Чыйырды
Должна была уже рожать.
Жена соседа Бердике
Взялась ребенка принимать.
А тут старуха Акбалты
Успела баю сообщить,
Что байбиче вот-вот родит.
Как эту весть Жакып узнал,
Заплакал, а потом сказал:
— Я сорок крепких скакунов
Отдать за сюйюнчи готов.
А если вдруг узнаю я,
Что сын родился у меня,
Боюсь, что сердце старика
Такая радость разорвет.
Я не хочу, чтобы народ
Позорную увидел смерть.
Уйду-ка лучше в горы я
И буду ждать благую весть.
Но если вдруг родится дочь,
Никто ко мне пусть не идет.
А если сын — ко мне скачи
И забирай свой сюйюнчи!
На склонах гор он увидал
Свои стада, овец и коз.
Табун свой зорко охранял
Самец по кличке Жоргобоз.
Саврасая тут улеглась,
Ожеребиться собралась.
«Коли жеребчика родит,
Ему дам имя Айманбоз.
Дай только Бог, чтобы жена
Наследника мне родила!
Потом я этого коня
Родному сыну подарю».
И не успел подумать он,
Как вдруг затих кобылий стон.
Видать, бедняга родила!
И спешно бай сошел с седла.
В горах оставим старика,
Пусть будет с табуном пока,
Посмотрим, что там с байбиче.
Никто не слышал никогда,
О том, чтоб чья-нибудь жена
За восемь дней и семь ночей
Родить ребенка не могла.
Двенадцать знахарок, кряхтя,
Давили на живот, пока
Из чрева не сошла вода, —
И тут же следом вышел плод!
На всю округу заорал,
В своих зажатых кулачках
По горсти крови он держал!
— Ну кто там? Мальчик или дочь?
Скажите, бабы, поскорей! —
В истерике кричала мать.
Когда увидела чочок —
Хоть детский, но мужской стручок,
Не стала Чыйырды дышать,
Не стала грудь ее стучать.
Все стали в панике рыдать.
Но тут она пришла в себя:
— Своим глазам не верю я!
Хочу проверить еще раз,
Кого я, сына или дочь,
Рожала, не смыкая глаз!
А ты, супруга дамбылды,
Скорее пуповину режь! —
Кричала в счастье Чыйырды.
И Канымжан хотела взять
Ребенка, чтоб запеленать,
Но тот нежданно резко вдруг
Рванул плечом, господь прости,
Как богатырь лет тридцати!
— Ты, что, дурная, не смогла
Ребеночка запеленать! —
Сказала Бакдолет со зла.
Но байская токол сама
Поднять ребенка не смогла.
— Видать, создатель нам послал
Могучего богатыря! —
И масла положила в рот
Младенцу два-три кутыря.
Ребенка байбиче взяла,
Сыночку грудь свою дала —
Струей полилось молоко.
Как грудь дала ребенку вновь,
С сосков ее полилась кровь.
От страха, боли, вся в крови,
Чуть не скончалась Чыйырды.
Ее оставим с сыном здесь —
О старике узнаем весть.
Помчались в горы стар и млад
Жакыпа старого искать,
Чтобы за сына байбичи
Сорвать богатый сюйюнчи.
Домой вернулась Сулайка,
Чтобы проведать старика,
А в юрте Акбалта один
Сидит и на огонь глядит.
— Ты что, старик, оглох совсем?
Не слышал разве от людей:
Скупой Жакып готов отдать
За сына сорок лошадей?
Возьми у брата своего
Коня хотя бы одного!
Ужель на это ты не гож! —
Жену от злости била дрожь.
Во гневе глянул Акбалта
На бабу старую свою:
— Побойся Бога, Сулайка!
Здесь люди разные живут,
Рабов здесь сколько и жулья,
На склонах скот чужой пасут
Голодные и без жилья.
Куда я с ними побегу?
И что достанется от них?
Чтоб в горы мчаться на коне,
Старуха, сил не хватит мне!
Неделю целую без сна
Ты помогала ей рожать,
И что за это ты сама
В награду там сумела взять?
— А вот подарочки мои! —
Сказала мужу байбиче,
Небрежно бросив перед ним
Два чапана и элечек.
Пришлось бедняге Акбалте
Конягу Кекчолок седлать,
С трудом едва держась в седле,
К Жакыпу на жайлоо скакать.
А в это время бай Жакып
У горной речки на траве
Сам жеребенка отмывал,
Послед и слизь с него снимал.
Прочистил ноздри, уши, рот,
Поставил на ноги — и вот
Жеребчик к вымени припал.
И Акбалта тут заорал:
— Ой! Сюйюнчи, брат, сюйюнчи!
Тебе в дом старая жена
В подоле львенка принесла!
Жакып, услышав эту весть,
Сознанье чуть не потерял.
— За весть хорошую тебе
Я слиток золота даю,
В придачу сорок лошадей!
Бери, Балта, и поскорей
Нам надо ехать к Чыйырды.
И сыну названным отцом
Мой брат, немедля будешь ты!
И, как жигит, вскочив в седло,
Помчался бай Жакып домой,
Где ждал его сынок родной.
Держа младенца на руках,
Навстречу вышла байбиче.
Когда отец увидел сам
Родного сына и жену,
В слезах упал к ее ногам,
Как пред Богиней Мариям.
— Пускай сейчас я здесь умру,
Мой Бог, тебя благодарю! —
Рыдал счастливый бай Жакып
И сына к сердцу прижимал.
И в честь рожденья малыша
Роскошный той устроил он.
Созвал гостей со всех сторон:
С уральских гор до Иртыша,
С востока, где лежит Китай,
С Тибета родичей созвал.
Повесив стяг свой родовой,
Семьсот он вырыл очагов,
И семьдесят кыргызских юрт
Варили мясо в казанах.
И сели за один тавак
Манжу, китаец и калмак,
Монгол степной, родной казах.
Промчатся дни, пройдут года,
Кто у Жакыпа был тогда,
Тот не забудет никогда!
Когда закончились байга,
Турниры, игры и борьба,
Жакып гостей к себе позвал —
Дать имя сыну приказал.
Стал каждый думать и гадать,
Каким бы именем назвать.
Да вот никто из мудрецов
Дать имя мальчику не смог.
И вдруг пришел на этот той
Бродяга с нищенской клюкой:
— Пусть первым звуком будет «Ма» —
Начало слова «Магомед».
Посланник бога и пророк,
Он человечество зовет
Душой и телом чистым быть!
Вторым пусть звуком будет «Эн» —
Начальный звук от слова «Ной».
Он добрый в Библии святой.
Когда потоп дошел до нас,
Он всех живых от смерти спас!
Конец пойдет от слова «Син» —
Могучий лев, непобедим.
«Твой Бог — ты сам! — сказал Будда. —
Весы на двух твоих плечах,
Чтоб чистым быть в своих делах,
Деянья взвешивай всегда!»
А вместе сложится «Манас».
Манасом сына назовем!
И это имя, как гранит,
Надолго Бог нам сохранит!
И трижды прокричав «алас»,
Дав имя малышу «Манас»,
Пришелец вмиг исчез из глаз.
Когда все гости разошлись
И братья вместе собрались,
Сказал им мудрый Акбалта:
— Недавно весть ко мне пришла:
Наш враг — пройдоха Эсенхан
От прорицателей узнал
О том, что в племени у нас
Родится богатырь Манас.
Кыргызов он объединит,
В боях врагов всех победит,
Пойдет походом на Китай,
Бейжин восточный разгромит.
Велел коварный Эсенхан
Детей по имени Манас
Искать и тут же убивать.
А потому прошу я вас
Пойти на хитрость и обман:
Манасом малыша не звать.
Пока не подрастет пацан,
Пусть будет он «Большой болван».
А вот когда он подрастет
И в руки щит и меч возьмет,
Родное имя мы вернем
И вновь Манасом назовем!
И родичам наказ был дан,
Что этот мальчик не Манас —
Зовут его Большой болван!