Я выбираю свободу!(СИ)

Впрочем, ничего принципиально нового Тай из ритуала не вынес, просто подтвердил изначальные предположения. Да, мы привязаны к этой земле. Да, покинуть её не можем, и действительно умрём на границе. Смерть эта ничего не изменит: стена как стояла, так и будет стоять. Насколько её хватит, спрогнозировать хаосит не мог, нужны были как он выразился "более предметные исследования", но был уверен, что срок измеряется веками, если не тысячелетиями. Просто потому, что стену возводили не наши скромные силы, а боги, к которым обращался ритуал. Ну, или магические первоосновы мира, грань там была очень тонкой.
Пространственник даже вскользь заметил, что, если поднапрячься, может эту стену почуять. Далеко и смутно, но прежде такого точно не было.
Объяснил нам Таналиор и причину обморока Тилль. Признаться, первой в голову пришла мысль, что Владыка подсунул нам издыхающего целителя с тонким расчётом, не рассчитав только участия в ритуале сестры того по силе. Но он своим присутствием опровергал это предположение, зато вызывал новое: а не хотел ли некто подобным образом устранить именно его? Способ правда уж очень сложный, можно придумать и попроще, но... вдруг попроще не сработает? И доказать ничего нельзя, несчастный случай, а живых свидетелей нет.
Даже жалко, что ничего не получилось. Нет, я понимаю, что я бы в случае успеха позлорадствовать не смог, но всё равно -- жалко.
Если же отбросить версию с действиями живущих, оставался вариант с шуточками богов, уж слишком интересное совпадение. Одно непонятно, зачем им это всё?
Вокруг очерченного остаточной магией круга собралась встревоженная толпа, причём я готов был отдать правую руку или даже голову, что беспокоило их всех единственное существо в нашей компании -- лежащая в обмороке женщина. Но испытывать по этому поводу неудовольствие было по меньшей мере глупо. Да и невежливо: мы всё-таки враги, с чего бы им о нас волноваться?
Тилль к слову во вторую нашу встречу выглядела заметно приличней, чем в первую. То ли подготовилась к официальному мероприятию, а то ли у вчерашнего внешнего вида были какие-то весомые причины, но сегодня на оборванку она уже не походила. Хотя выглядела всё равно странно, а ноги были босыми. Из всего наряда безоговорочное одобрение вызывал только глубокий вырез блузы, а вот режущая глаз яркая пестрота уже раздражала. Впрочем, последнюю местные тоже любили все без исключения, а покрой наряда, похоже, был общепринятым и... видимо, всё-таки парадно-выходным: большинство женщин вокруг было одето подобным образом. Очевидно, принарядились к празднику. И я уже сомневался, а лучше ли это аляпистое пестроцветье прежней обшарпанности?
Но это всё была лирика, а осмысленная мысль имелась всего одна: надо прояснить, как местные правители планируют ограничивать наши перемещения и планируют ли вообще. Если нет, то можно и не пытаться привыкать к местным обитателям, а воплотить в реальность недавние мысли о по возможности глухом угле. Насколько я помню карту местности, леса здесь тоже были.
На этом мои размышления оказались прерваны, потому что остаточный фон ритуала наконец-то развеялся или, если точнее, выровнялось "давление магических полей" внутри периметра и за его пределами, и нас смела радостная толпа. Сильнее всего досталось Тилль, но нас всех тоже куда-то поволокли. Сопротивляться было попросту бессмысленно: во-первых, на полноценное сопротивление не было сил физических и душевных, а во-вторых, мне всё равно особо некуда было теперь идти.
Навалилась апатия и какое-то унылое безадресное отвращение ко всему и сразу. Не столько к местным и этому городу, сколько к миру в целом, к богам, а, главное, к Владыке.
Забавное ощущение, когда за считанные дни ты... буквально -- перестаёшь существовать. Во всяком случае, в том виде, в каком себя знал. Были какие-то убеждения, ценности, была честь и готовность за неё умереть -- приказали наступить ей на горло и жить. Был привычный знакомый с детства мир -- пинком вышвырнули в другой: чуждый, враждебный и малоприятный. И вновь пришлось потоптаться по собственной чести, и отправиться жить среди врагов, потому что приказ и присяга превыше всего. Причём жить не на позиции пленника -- что-то не спешили нас волочить в тюрьму -- а поселенца, то есть -- второй раз предателя всего того, во что я когда-либо верил и ради чего когда-либо жил. Была земля -- родная, живая, которую я чувствовал до последнего ростка, а теперь... сложно было привыкнуть к мысли, что для меня она навсегда потеряна. Если дереву подрубить корни, оно неизбежно погибает, и я сейчас чувствовал себя тем самым деревом. Только вот по-настоящему умереть не получалось. Да и, честно сказать, не очень-то хотелось. Жить нужно хотя бы назло врагам, чтобы они смотрели на твою довольную рожу -- и исходили ядом от бессилия что-то изменить. Доставить удовольствие Владыке и сдохнуть? Да не дождётся!
Но общей отвратности состояния и настроения эти мысли, увы, не умаляли. Надо было сбросить куда-то эмоциональное напряжение, хоть бы даже подраться, но тут свою партию начинала апатия. И я поплыл по течению.
И вскоре обнаружил себя в довольно странном и неожиданном положении. В нескольких метрах впереди горел высокий костёр, точно такие же пытались разогнать сгущающиеся над портовой площадью сумерки на всём обозримом пространстве. На некотором отдалении от костров были расставлены столы, кажется, вынесенные из домов. Над площадью плыли запахи -- жареной рыбы, горелого масла, сырого лука и ещё десяток трудно опознаваемых и слишком тусклых на фоне прочих, - и я вдруг вспомнил, что не ел со вчерашнего утра. Воздух наполняли оживлённые голоса, и быстрый местный говор сливался в сплошной фон, периодически нарушаемый то взрывами хохота, то непонятными громкими восклицаниями, то наборами звуков, которые издавали музыканты, настраивая свои инструменты.
Вокруг костров сидели местные. Кто -- на узких деревянных лавках, кто -- просто на земле. Владыка из моего поля зрения исчез, зато буквально в паре метров в стороне обнаружился Валлендор со своими соратниками. А рядом со мной на скамейке восседал чем-то неприлично довольный Тай.
- Чему ты так радуешься? - поинтересовался я.
- Да ты по сторонам посмотри, - он широко повёл рукой.
- Празднуют, я понял. Мне не очень понятно, что именно празднуешь ты?
- Я не праздную, я наблюдаю. Посмотри, какие изумительные образчики поведения! Обрати внимание, насколько точное им было в своё время дано название - "дикие". Согласись, в этом есть своё первобытное очарование, - с явным удовольствием пояснил он. Как раз в этот момент какая-то девочка-подросток торопливо сунула нам в руки по тарелке, а степенная гномка, следовавшая за ней, сняла с подноса и выдала нам с другом по объёмистой кружке. На тарелке лежало то, чем, собственно, пахло вокруг: мелкая жареная рыбёшка, половина сырой луковицы, несколько варёных картофелин.
- Да уж, - пробормотал я, заглядывая в ёмкость и принюхиваясь. Из кружки отчётливо пахло спиртом, какими-то травами и ягодами, и я задумчиво отхлебнул. Пойло оказалось достаточно крепким и неожиданно приятным на вкус, так что я сделал пару больших глотков и, окончательно плюнув на всё, закинул в рот рыбёшку.
А что, тоже неплохой способ выразить окружающему миру собственный протест.
- Кхм. Фель, ты помнишь, что магам противопоказано напиваться? - задумчиво уточнил Тай, когда за рыбёшкой последовало ещё несколько жадных глотков.
- Помню, - отозвался я. - Только я сейчас, как ты можешь наблюдать, почти не маг, резерв мой на нуле и потерять над чем-то контроль я технически не способен: нечего контролировать.
- А мозги? - уточнил он, смерил меня взглядом и тяжело вздохнул. - Впрочем, у кого я спрашиваю! Где огневики -- а где мозги... Фель, давай ты хотя бы не пойдёшь бить морды без разбора всем диким, а?
- Я пока вижу одну морду, которую мне хочется набить, и она принадлежит светлому, - мрачно огрызнулся я, выразительно глянув в ответ.