Я выбираю свободу!(СИ)

- Ладно, я понял, ты решительно настроен запить горе, - смирился он. - Но завтра, проснувшись с больной головой в незнакомом месте, пожалуйста, не задавай мне вопросов из разряда "почему ты меня не остановил", договорились?
- Договорились, - легко согласился я, и на этом Тай наконец-то оставил меня в покое.
В глубине души я вполне отдавал себе отчёт, что веду себя глупо. Но сидеть и молча пялиться в огонь сейчас было хуже. Да, алкоголь давал мнимое забвение и никого ещё никогда не спас, но сейчас мне нужно было хоть как-то переключиться. Когда рушится мир, нужно уцепиться хоть за что-то, пусть даже этим якорем будет тяжёлое похмелье, попытки выяснить собственное местоположение в пространстве или какие-то ещё закономерные последствия разгульной пьянки. Вопрос "как избавиться от этих мерзких ощущений" гораздо предпочтительнее вопроса "как жить дальше" по очень простой причине: он решаем.
Впрочем, до этого ещё было далеко, а пока пропорционально выпитому выправлялось моё настроение. Пойло было вкусным, от него не мутило, лишь слегка шумело в голове, а в теле поселилась приятная лёгкость. Еда... вкус её сейчас волновал меня мало, а с задачей "набить брюхо" она справлялась идеально. Яркие наряды местных уже казались забавными, музыкальные ритмы -- оригинальными и интересными, говор -- не речью слабоумных, а даже почти музыкой. Пляшущее неподалёку пламя согревало не столько снаружи, сколько внутри -- там, где пару часов назад бушевало пламя родной стихии, а сейчас едва теплилось что-то невнятно-жалкое.
И вскоре я с удовлетворением понял, что даже перевыполнил поставленную задачу: не просто отвлёкся от мрачных мыслей, но мне было хорошо. Спокойно. Наверное, потому, что мыслей в голове не осталось вовсе, она легко и непринуждённо наполнилась отзвуками голосов и алкогольными парами.
Начались танцы. Странные и -- да, дикие, но по-своему интересные. Чем-то они напоминали пляску огня костра и сейчас казались мне почти родными. Женщины -- во всяком случае, те, на которых я фокусировал взгляд, - красиво изгибались в такт музыке, мужчины весьма смело и даже откровенно обнимали партнёрш. Некоторые из них тоже танцевали, другие двигались так, что это походило на красивый постановочный бой, третьи -- просто притопывали и прихлопывали.
- Тилль, станцуй! - вдруг в момент тишины воскликнул какой-то мужской голос, и его неожиданно подхватили соседи. Я с иронией подумал, что эту женщину здесь любят даже больше, чем Валлендора -- знать бы ещё, почему! - а потом её всё-таки вытащили-вытолкали в круг.
В том, что танцевать -- в местном представлении -- она умеет, я не сомневался. Иначе бы не оживились так все окружающие и не притихли, когда Тилль, демонстративно закатив глаза, махнула рукой, мол, ладно, уговорили. Так что за происходящим наблюдал с возрастающим любопытством, пытаясь угадать или вспомнить, кто же такая эта эльфийка? Ни о каких примечательных женщинах в окружении Валлендора я прежде не слыхал, а эта явно была там своей и столь же любимой, как и среди прочих аборигенов. Причём если последнее ещё можно было объяснить целительскими способностями, то первое -- уже вряд ли.
Она сказала что-то музыкантам, отдала одному из них на хранение свою ленточку и, встряхиваясь, покачивая бёдрами, на цыпочках прошла в центр освобождённого для неё круга. А потом...
Если прежние танцоры лишь походили в своих движениях на живые языки пламени, то Тилль -- была им. Не замирая ни на секунду, ни разу не повторившись, она легко скользила над истёртой брусчаткой. Изящная фигурка изгибалась, приковывая к себе внимание и заставляя забыть обо всём, юбка вихрилась вокруг стройных ног, то целомудренно скрывая их до лодыжек, то -- обнажая совершенную линию бёдер.
Казалось, во всём мире не существует больше ничего, кроме завораживающего танца. Даже пламя в моих венах пульсировало в его рваном сумасшедшем ритме, а дыхание вырывалось из груди в такт взмахам тонких женских рук. Это было похоже на магию -- движения гипнотизировали, порабощали, стирали реальность.
Когда Тилль вдруг замерла на тревожной ноте и сделала приглашающий жест рукой, будто вызывая невидимого оппонента на бой, я поднялся с места без раздумий. Мельком с некоторым удивлением заметил, что поднялся почему-то только я, хотя, кажется, призыв был адресован решительно всему окружению. Тай окликнул, попытался удержать, но я в ответ сунул ему в руки пустую кружку.
Плевать. На всё было плевать. Прежде послушное пламя сейчас больно жалило и торопило, подначивало - "не думай!", "не останавливайся!". А когда мои руки поймали гибкий стан, последние остатки здравого смысла и самоконтроля оставили меня.
Наверное, алкоголь всё-таки заставил потерять власть над стихией, только выразилось это... странно.
Тилль
Это было очень странное ощущение -- вдруг вновь в какой-то момент начать жить. Не просто двигаться и говорить, а испытывать яркие, настоящие, сильные положительные эмоции. Было чувство, будто меня выпустили из сырого тесного подвала в свежий весенний лес и я наконец-то могу дышать полной грудью.
Желание убить Кира за его неуместные предложения и всех остальных -- за неожиданно энергичную поддержку этого бреда выветрилось уже очень давно, вытесненное полузабытым стремлением быть и чувствовать. Просто -- быть. Быть огнём, быть порывом ветра, быть ускоряющимся пульсом музыки...
Я поначалу даже не сообразила, что уже не одна в круге света от костра: прикосновение сильных горячих мужских ладоней, тепло чужого тела рядом были настолько уместными и так ровно легли в пламенный ритм танца, что, казалось, сама музыка воплотилась рядом со мной, чтобы в нужный момент поддержать и продолжить моё движение.
Потом всё-таки поняла, что танцуем мы уже вдвоём, но это было настолько правильно... Любопытство не то что сгорело в огне страстной мелодии -- оно даже не родилось. Смелые прикосновения обжигали сквозь тонкую ткань блузы и заставляли гореть ярче, хотеть большего. Юбки пенной волной обвивали наши ноги, то отдаляя друг от друга, то захлёстывая и на доли мгновения связывая, прижимая непозволительно близко -- так сладко, так жарко...
Музыка оборвалась своевременно, но всё равно внезапно. Хотелось продолжать танец, пусть и без неё, но мы оба замерли, как околдованные. Моя ладонь в его ладони, мои лопатки прижаты к его груди, бёдра -- к его бёдрам. Вторая ладонь партнёра накрывала низ моего живота, прижимая крепко, почти непристойно, но так желанно...
Несколько мгновений висела озадаченная настороженная тишина. Не двигались не только мы, попросту неспособные шевельнуться без приказа музыки, но и зрители завороженно молчали. А потом тишина как-то вдруг разорвалась хлопками, одобрительными возгласами, радостным свистом. Нас обступили, кто-то что-то восторженно говорил, я улыбалась и кивала, даже отвечала, а сама по-прежнему не могла шевельнуться в плену чужих рук. Или просто не хотела?
Вновь зазвучала музыка, вокруг началось движение -- чужое, постороннее, - но для нас это послужило командой "отомри". И то лишь отчасти, потому что объятья партнёр не разомкнул, да я и не настаивала на этом. Только развернулась в его руках, чтобы всё-таки выяснить, кто же так удачно составил мне пару. И замерла, запнувшись взглядом о белоснежные волосы, разметавшиеся по плечам. Медленно-медленно, отказываясь верить, подняла взгляд выше -- и встретилась с пристальным, немигающим, горячим взглядом тёмно-красных глаз, наполненных тем самым пламенем, что горело в моей крови минуту назад. Я не видела их цвета в зыбком свете костра, но прекрасно помнила.
- Ты?! - выдохнула растерянно и почти беззвучно, но он всё равно почувствовал на фоне гремящей музыки и звенящих голосов. Только почему-то не стал острить и язвить, медленно кивнул, вглядываясь в моё лицо. А потом вдруг наклонился -- и поцеловал, а свободная ладонь легла мне на затылок, придерживая и не давая отстраниться.