Добро пожаловать в мир, Малышка!

Наконец, спустя каких-то восемь лет, — по крайней мере, ей казалось, что прошло не меньше, — наступил четверг, и всю дорогу до «Карлайла» Дена разговаривала сама с собой. «Ты работаешь на телевидении почти семь лет, ты не соплюшка какая-нибудь, ты взрослая женщина. Он тебя не укусит. Если будешь нервничать, он тоже занервничает. Выглядишь прекрасно. Во рту у тебя мятная конфета, ты замечательно пахнешь, у тебя ни прыщиков, ни пятнышек. Ногти чистые, пить ты не будешь, если, конечно, он не станет, тогда закажешь „Кровавую Мэри“… Нет, а то будешь пахнуть томатом. Что ж заказать? Что-нибудь легкое, но не скучное». Пока она решала, такси дернулось и остановилось. Приехали. Дена дала водителю чаевые, дожевала конфету, вдохнула побольше воздуха и вошла. Метрдотель сразу ее признал.
— Здравствуйте, мисс Нордстром, мистер Кингсли ждет вас. Сюда, пожалуйста.
Он провел ее через весь зал в дальний угол. Здесь было полно деловых женщин и бизнесменов, все как один подняли на нее глаза, но старались в открытую не пялиться на шикарную длинноногую блондинку. Все, кроме шести латиносов, не пытавшихся изображать утонченность. Они дружно повернулись и уставились на нее.
Мистер Кингсли поднялся и протянул Дене руку:
— Рад, что вам удалось выкроить время. Вы, должно быть, весьма занятая леди.
— Спасибо, — сказала Дена. — Польщена, но, поверьте, я отнюдь не такая занятая, как может показаться.
Он улыбнулся:
— Радуйтесь, коли так, этому скоро наступит конец. Можно заказать вам выпить?
Она глянула, пьет ли он сам. Пьет. Она сказала как можно небрежнее:
— Конечно. Я тоже буду мартини.
— Отлично. — Он подозвал официанта: — Джейсон, принеси мисс Нордстром то же, что и мне. — Затем повернулся к ней: — Надо сказать, все мужчины ревнуют, а все женщины шушукаются, оттого что за моим столиком столь красивая юная леди. Всякий раз, как я вожу дочь обедать, происходит то же самое, и мне это, честно говоря, нравится.
Дена расслабилась: можно не волноваться, он не ищет любовных приключений. Как хорошо, что он дал ей это понять в столь изящной форме.
— Мистер Кингсли, я видела вашу дочь на обеде, она красавица.
— Спасибо. Нам повезло, что она не пошла в меня, а унаследовала красоту матери.
Официант принес коктейль, и Дена успела сделать большой глоток, прежде чем поняла, что мартини смешан с джином. Но продолжила мило улыбаться, чтобы он не заметил, что у нее слезы выступили на глазах. Она всегда была немного близорука, но стоило выпить глоток спиртного — могла углядеть, что написано маленькими буквами в меню на другом конце зала. Кингсли спросил, с чего началась ее карьера, где она работала до Нью-Йорка. Дена изложила краткую версию долгой истории. Они заказали еду, а после обеда Кингсли попросил принести кофе.
— Кажется, я уже говорил о вашем интервью с Гамильтонами.
— Да, говорили.
Он смотрел прямо перед собой. Затем откашлялся.
— Насколько я понимаю, вы пошли своим путем, делая это интервью… Разошлись в интересах с телевидением, так сказать.
Дена запаниковала. Откуда он узнал?
— Ну, я… Чарльз и Пэгги — мои друзья.
— А-а… Вы, разумеется, понимаете, что могли потерять работу, выделывая такие трюки.
— Я знаю.
— Это был глупый поступок, учитывая, что ваша карьера только начинается.
У Дены упало сердце. Она почувствовала себя на десять лет старше.
— Да, наверное.
— Но я лично подумал, что это чертовски порядочный поступок.
— Правда? В смысле, вы серьезно так думаете?
Он улыбнулся.
— Да.
— Ох, спасибо вам. Но если честно, не знаю, так ли уж это было порядочно. По-моему, я просто пыталась спасти свою шкуру, не потеряв при этом работу.
— Может, вы и пытались шкуру спасти, но заодно приобрели хорошую репутацию, пойдя на большой риск ради спасения других. На это непросто решиться. Я и сам попадал в подобные ситуации. Каковы бы ни были настоящие причины, ваш инстинкт сработал. Вы сделали выбор, и он оказался верным.
— Вообще-то босс был ужасно зол на меня. Я думала, он меня уволит. Он, как бы это сказать… довольно крут нравом.
— Айра Уоллес?
— Да. Вы его знаете?
Кингсли кивнул и сказал устало:
— Да уж, знаю.
Потом откинулся на спинку стула. Казалось, он что-то решал.
— Знаете, мисс Нордстром, вы мне нравитесь, мне нравится то, что я перед собой вижу. У вас есть стиль, благородство, у вас есть класс. Вы как раз то, что им нужно. Но, честное слово, мне неизмеримо жаль, что вы достались этим негодяям. — Он поморщился. — Но раз уж такое случилось, мой вам совет — постарайтесь выжать из них по максимуму, поскольку они будут пытаться высосать из вас всю душу. Вы честно предупредили моих друзей, и я честно предупреждаю вас. Думаете, интервью Гамильтонов — это серьезная проблема? Это ерунда, цветочки, ягодки будут впереди, я это нутром чую, чую запах, и меня от него тошнит. — Он посмотрел прямо ей в глаза: — Не поймите меня превратно, я верю в свободу прессы. Мы для того и здесь — донести до народа всю правду. Но как только в бизнес приходят такие, как Уоллес, они начинают тащить в дом грязь, с каждым днем я замечаю все больше этой грязи. Им не новости нужны, им нужен зритель, рейтинг, и ради этого все средства хороши. Но я уверен, что вы это и так понимаете.
— Да, — сказала Дена. — Понимаю.
— Я освещал три войны и видел много убийств. Но эта новая армия захватчиков состоит из самых хладнокровных, самых злобных негодяев, каких мне доводилось видеть, и признаюсь откровенно: я боюсь их до смерти. Попомните мои слова, они постараются как можно скорее избавиться от нас, от старой гвардии, и заменить нас молодыми людьми и девушками вроде вас, чтобы было кому делать за них грязную работу. Чтобы пичкать всех своим мусором и объедками, а самим сидеть за закрытыми дверьми кабинетов и зарабатывать миллионы, смеясь над нами, пока страна разваливается на куски!
Голос Кингсли становился все громче, люди в ресторане начали оглядываться. Заметив это, он смутился и мягко сказал:
— Простите, сам не знаю, зачем обрушил на вас свои напыщенные речи. Черт, наверное, я просто превратился в старого глупого брюзгу, раз думаю, что все так плохо.
— Мистер Кингсли, не возводите на себя напраслину. Вы не старый и не глупый и имеете все основания расстраиваться.
Кингсли поймал взгляд официанта, попросил жестом счет и засмеялся.
— Прошу, называйте меня Говардом. Знаете, жена считает, что я должен уйти на пенсию. Может, и должен, но я не хочу отдавать эту телекомпанию и эту страну негодяям. Нет, еще не время. Конечно, они их получат рано или поздно, но до тех пор кто-то должен напоминать людям, что не все мы становимся такими подлецами, в которых нас пытаются превратить.
— Есть еще одна серьезная причина, по которой вам никак нельзя уволиться. Вы нам нужны. Меня они точно не станут слушать.
Он улыбнулся, подписывая чек.
— Мисс Нордстром, наверное, я пытался вам вот что сказать: старайтесь не дать им собою воспользоваться. Сопротивляйтесь, когда это будет в ваших силах. — Он помолчал. — И немедля звоните мне, если понадоблюсь.
— Хорошо. И называйте меня, пожалуйста, Деной.
Когда они шли к выходу, она сказала:
— Знаете, я так благодарна вам за этот разговор. Если честно, не думаю, что мне предложат новый контракт. У меня вряд ли есть то, что им требуется.
Говард открыл стеклянную дверь на улицу.
— О, не переживайте, контракт вы получите. Джулиан Амзли достаточно умен, уж он вас не упустит.
Дена озадаченно смотрела на него.
Он засмеялся.
— Нет, я не псих. Я каждую пятницу играю с Амзли в покер, а он любитель поболтать.
Останавливая для Дены такси, Кингсли спросил:
— Кстати, а вы часом не любитель пройтись под парусом?
— Под парусом? О да, любитель. — И снова поймала себя на вранье: — Точнее, я бы с удовольствием попробовала.
— Хорошо, как погода наладится, мы вам позвоним. У нас небольшой домик в Саг-Харбор. Может, вытянем вас на выходные.