Строптивая любовь.

 Еще раньше, до короля Теництли III, люди не знали ванили. Жена короля родила ему дочь, столь прекрасную, что они даже не думали о том, чтобы отдать ее замуж за простого смертного. Принцессе, которую звали Цакопонцисо (Утренняя Звезда) уготовили другую судьбу. Родители отдали ее в храм могущественной богини Тонакайоуа, покровительницы посевов и пищи, от которой зависела жизнь их народа. Принцесса все свое время проводила в храме, делая подношения богине в виде еды и цветов. Во время одной из прогулок в лес, откуда она приносила в храм цветы, ее заметил молодой принц Зкатан-Ошга (Молодой Олень), и его тотчас же околдовала ее красота. Он знал, что мог лишиться головы даже за один брошенный взгляд на ее невинную красоту, но с тех пор мысль о том, чтобы заполучить ее в жены, не давала ему покоя. Его любовь к Утренней Звезде стала сильнее страха перед казнью. Каждое утро Молодой Олень прятался в кустах и ждал появления прекрасной принцессы. И однажды утром, когда тучи, готовые пролиться дождем, закрыли вершины гор, Молодой Олень, переполненный своим желанием, решил похитить Утреннюю Звезду и увезти ее в горы. Когда она проходила мимо, он выскочил из кустов и поведал ей о своих планах, а затем взял ее за руку и убежал с ней в джунгли. Утренняя Звезда испугалась бурной страсти Молодого Оленя, но ее околдовала предначертанная им звездами судьба, и она последовала за ним. 
 Когда они достигли гор, из пещеры появилось ужасное огнедышащее чудовище, и возлюбленным пришлось отступить назад и выйти на дорогу. Их заметили жрецы богини Тонакайоуа и преградили им путь. Прежде чем Молодой Олень успел сказать слово, жрецы скрутили его и отрубили ему голову. 
 Вслед за ним подобная участь постигла и Утреннюю Звезду. Пока их тела еще дышали, им вырезали сердца и принесли их в храм в качестве подношения богине, а их холодные тела бросили в бездонную пропасть. 
 Вскоре на том самом месте, где пролилась их кровь, стали увядать и сохнуть травы. А через несколько месяцев там вырос куст, покрытый толстыми и сочными листьями. Он вырос так внезапно и быстро, что за считанные дни достиг человеческого роста. А спустя несколько дней рядом из земли выросла изумрудная лиана, которая устремилась вверх по ветвям куста, словно обнимая его своими изящными ростками. Все, кто видел это, немало удивились, когда однажды утром на ней распустились нежные желтоватые цветки орхидеи. Когда цветки отцвели, на их месте образовался плод, который со временем стал источать благоухание, равного которому не знали до сих пор. 
 Потом жрецы и посвященные богини Тонакайоуа поняли, что кровь Молодого Оленя и Утренней Звезды превратилась в кустарник и нежную орхидею. С тех пор этот цветок считался священным даром богини. И тотонаки стали преподносить его своим богам. Так сложилось предание о том, как кровь принцессы подарила людям «шанат», ваниль, которую индейцы назвали «нектаром богов». 
Марсе, слушая тихий и нежный голос матери, рассказывающей ему легенду, явно представил себе Лауру, высокую и стройную, бегущую по горной тропинке вместе с прекрасным юношей. Но конец легенды ему явно не понравился.
— Мама, я, конечно, понимаю, что все легенды заканчиваются плохо. И эта легенда очень красива. Но при чем тут Лаура?
— Понимаешь, когда она родилась, повитуха, увидев девочку, назвала ее «Утренней Звездой». Я удивилась и спросила женщину, почему она так назвала мою девочку? Та ответила, что девочка слишком красива, чтобы у нее сложилась простая судьба. Она будет либо очень счастливой, либо несчастной. Роды у меня проходили тяжело, я устала и тут же провалилась в полузабытье. Когда я пришла в себя, Лаурита лежала в своей кроватке и улыбалась, рядом находился ваш папа, и вы все бегали вокруг. Я забыла о словах повитухи. Но когда Лаура стала подрастать, то я заметила сильное сходство с этим рисунком. У меня вдруг появился страх за нее.
— Ну, мам, ты что? — Марсе погладил мать по слегка седеющим, но все еще прекрасным волосам.
— Не знаю. Не знаю. Подрастая, Лаурита стала пугать меня своей яркой красотой. Понимаешь? Я вспомнила слова той женщины. Я боюсь разговоров Лауры о сцене, о модельном бизнесе. Конечно, обладая такими данными, можно сделать потрясающую карьеру. Но ты же знаешь, как ее делают? Мне страшно отпускать ее в другой мир, где не будет ее семьи, где она останется одна. Марсе, что же делать?
— Мама, главное, перестань волноваться и накручивать себя. Я тебя очень хорошо понимаю. Я только сегодня об этом думал за обедом. Но что мы можем поделать? Будем гордиться, что она такая красавица! И будем верить, что у нее все сложится как надо. Согласись, Лаурита далеко не дура. Она понимает, чего хочет. А все нехорошие мысли выбрось из головы. Обещаешь?
— Обещаю. А ты присмотришь за ней, если она все же переберется в Мехико? — с надеждой спросила донья Люсия.
— Обязательно, мамита, обязательно.
— Марсе. — Донья Люсия остановила сына, который уже собирался выйти из комнаты, потому что его снизу позвала Кармен.
— А про продюсера ты ведь специально сказал, да? — донья Люсия улыбнулась.
— От тебя ничего не скроешь! — засмеялся Марсе. — Конечно, специально. И про фотографа тоже. Надо же было нашу строптивицу уговорить пойти на праздник!
* * *
— Девочки, вы готовы? — Дон Херман с сыновьями стояли внизу и ждали, когда женщины наконец-то приведут себя в порядок.
— Идем, идем, — раздалось сверху.
Дверь распахнулась, и мужчины услышали стук каблучков. Женщины постарались на славу. Донья Люсия надела длинную национальную юбку, кофту с широкими рукавами, на шее — разноцветные бусы, а из своих длинных волос она сделала высокую прическу, украсив ее разноцветными шпильками. Паола, Луиза и Лаура оделись почти в одинаковые длинные платья, которые отличались только цветом. У Паолы — светло-песочное платье, у Луизы — нежно-розовое, а у Лауры — светло-голубое. Девушки великолепно смотрелись вместе. Будто три цветка в букете. Их стройные талии обхватывали атласные пояса в тон их платьев, волосы стягивали точно такие же атласные ленты.
Семья дона Хосе встретила семью Пачули с нескрываемой радостью. Синтия с Хорхе подошли к ним, широко улыбаясь. Синтия выглядела великолепно. Маленького роста, в белоснежном платье, словно невеста, она держала своего брата Хорхе под руку и смотрелась очень взрослой и важной. После бурных приветствий и объятий Хорхе улучил минутку и отвел Лауру в сторону. Он действительно очень изменился, повзрослел и превратился в настоящего мужчину.
— Лаурита, я очень скучал без тебя. — Глаза Хорхе блестели, он очень волновался.
— Скучал? — равнодушно спросила Лаура. — Я разве давала тебе повод думать, что между нами что-то может быть? — девушка удивленно посмотрела на юношу.
— Нет, но ты помнишь, мы ходили вместе в кино, мы целовались, и я подумал, что нравлюсь тебе.
— Нравишься, Хорхе, нравишься, — подтвердила Лаура, глядя по сторонам.
— Ты что, кого-то ждешь? — спросил Хорхе, заметив, что Лаура высматривает кого-то в толпе гостей.
— Нет, я смотрю, где мои.
— Да вон они. Стоят и разговаривают с моим отцом. Ну, так как?
— Как что?
— Ты сказала, что я тебе нравлюсь.
— Ну и что? Нравишься, но не так, как бы тебе хотелось. — Лауре уже надоел бесцельный разговор.
— Жалко, но я все равно буду тебя добиваться. — Он схватил Лауру за руку.
— Хорхе, ты что, совсем обалдел что ли? — Она попыталась вырваться, но юноша крепко держал ее за руку.
— Я люблю тебя, понимаешь, люблю. И те наши с тобой объятия и поцелуи не выходят у меня из головы. Ты разрываешь мое сердце. — Он отпустил ее руку.
— Прости, Хорхе, но я, я не люблю тебя. — Девушка потерла руку, на которой остались следы от пальцев юноши, и поспешила присоединиться к своей семье.
— Ну, и где твой продюсер? — спросила она первым делом у Марсе.