По велению короля (СИ)

 Едва меня начал одолевать сон, как Баламут, лежавший на полу у двери, поднял голову и еле слышно зарычал.
 - Что такое, милый? Тоже не спится?
 В отблеске свечей глаза волка полыхнули красным. Неожиданно он вскочил на все четыре лапы. Задрав седую морду вверх, Баламут навострил уши.
 - Что там? Что ты услышал?
 Может, дикие звери, напуганные снежным бураном, приблизились к хижине? Тогда нечего боятся. У нас есть огонь и крепкие стены.
 - Успокойся, дружок. Это всего лишь ветер. - Я сказала это больше для себя, чем для него. Баламут подбежал к дери и начал скрести её лапой, стремясь выйти наружу.
 - Ты хочешь оставить меня одну? Хорош защитник!
 За моей бравадой скрывался страх. Что угодно могло произойти в такую непогоду, да ещё в глубоком лесу. Я внимательно прислушивалась к вою ветра, силясь понять, что же так растревожило волка. И в завываниях снежного бурана, сотрясающего хижину, я услышала посторонний звук.
 - Тс-с, - зашипела я на Баламута.
 Через некоторое время звук повторился. Да, это точно был не скрип веток. Что-то другое. Что-то знакомое. Похоже на…
 - Ты слышишь? – взволнованно прошептала я волку. – Кажется, это лошадь заблудилась…
 Словно в ответ на моё предположение беспокойное лошадиное ржание прозвучало гораздо ближе.
 Бедное животное, сбившись с пути в такую метель, могло погибнуть. А если это всадник?
 Недолго думая, я вскочила с лежанки и подбежала к двери.
 Едва я её распахнула, как ветер, оглушив своим рёвом, тотчас кинул мне в лицо пригоршню снега. Баламут стрелой вылетел наружу.
 - Стой! Куда ты?!
 Как была, в тонкой шерстяной сорочке и босая, я выбежала за ним в белый мрак.
 Через снежную пелену ничего нельзя было рассмотреть. На мгновение пришла мысль, что, сделав несколько шагов, я навсегда окажусь потерянной в белой круговерти и не найду дороги назад. Но я бежала вперёд и, силясь перекричать завывание ветра, звала Баламута.
 Неожиданно он оказался прямо передо мной: верхняя губа задрана, зубы оскалены. Сердце заколотилось высоко в горле: сейчас звериная натура возьмёт верх, и волк нападёт на меня. Но, клацнув, массивная челюсть сомкнулась на крае моей вмиг промокшей сорочки, и Баламут начал пятиться назад.
 - Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – крикнула я ему. - Иду, братец, иду, показывай дорогу.
 Баламут отпустил меня и встал рядом. И тотчас из белого тумана выступил тёмный силуэт. Это был огромный чёрный жеребец, накрытый попоной с капором, закрывавшим шею. Завидев волка, он громко заржал и встал на дыбы. Массивные копыта били в воздухе, неся смерть всем, кто окажется на их пути. Баламут, расставив лапы, обнажил зубы и приготовился к нападению. Его злобный рык пробрал меня до костей.
 - Нет, не надо! Ты же видишь, он боится! – Отвернувшись от Баламута, я подняла высоко руки и закричала вздыбленному коню: - Остановись! Мы не причиним тебе вреда.
 Он не сразу опустился на землю, но и там не перестал мотать головой, издавая беспокойное ржание.
 Осторожно, стараясь не делать резких движений, я приблизилась к лошади. Баламут остался сзади, но я знала, что при малейшей опасности он встанет на мою защиту.
 Оказавшись перед конём, я подивилась его размерам. Он был громадным. Его голова находилась на пол-локтя выше моей. Мне пришлось встать на цыпочки, чтобы взять его под уздцы и притянуть к себе. Животное было напугано, но тёмные глаза смотрели с вызовом. Настоящий боевой конь.
 - Всё хорошо. Это всего лишь ветер. Ты заблудился, а мы тебя нашли, - приговаривала я, гладя коня по морде. Он смотрел на меня влажным, горящим взором, но вырваться не пытался. – Разреши тебе помочь. Я спрячу тебя под навесом, и ты спокойно переждёшь метель. Идём, - я легонько потянула его. – Идём с нами. А Баламута не бойся. Он добрый малый.
 Не сразу, но конь поддался и, осторожно ступая в высоком снегу, двинулся за мной.
 Когда наша странная кавалькада добралась до хижины, я окончательно окоченела. Сорочка промокла насквозь, а ноги замёрзли настолько, что я перестала их чувствовать. Баламут забежал в дом, а мне пришлось его обходить, чтобы спрятать коня под небольшой навес из разлапистых нижних веток кедра.
 - Я пойду оденусь, - заговорила я с конём, привязывая его к выступающей из стены полукруглой балке. – Потом вернусь и займусь тобой. Это быстро. Не бойся.
 Он фыркнул и ткнул меня в плечо. Потом ещё раз. И ещё, уже сильнее.
 - Не дерись. Если я заболею, тебе это не доставит много радости. Дай мне надеть хотя бы башмаки, иначе…
 Я оборвала себя на полуслове. Перетаптываясь в относительно небольшом пространстве, конь повернулся ко мне боком.
 На его спине отчётливо проступали очертания всадника.
 От неожиданности я попятилась и, споткнувшись о торчащий корешок, бухнулась на землю. Крик, готовый сорваться с моих губ, застрял в середине горла. Объятая ужасом, я таращилась на полулежавшего в седле человека. Он был полностью укрыт плащом, но по внушительному силуэту я поняла, что это был мужчина.
 Конь нетерпеливо мотнул головой и ударил о землю правым копытом: он явно просил меня позаботиться о седоке.
 Дрожа от холода и ужаса, я поднялась с земли и на нетвёрдых ногах двинулась вперёд. Протянув руку, я дотронулась до того, что предположительно было мужским коленом.
 - Милорд, - позвала я. – Милорд, вы слышите меня?
 Никакого ответа. Я стала действовать решительней и, отогнув край плаща, хлопнула по обтянутому оленьей кожей колену.
 - Эй, просыпайтесь!
 Ничего.
 Мне вдруг стало нехорошо. Возможно, что вместе с конём я привела в дом мертвеца. Не то чтобы я их боялась или никогда не видела, но, как и любой человек, радости от их присутствия не испытывала.
 Необходимо было убедиться, что человек на лошади жив. На ощупь я нашла его руку. Обтянутая перчаткой, она судорожно сжимала поводья. Похоже, именно эта предусмотрительность не позволила всаднику выпасть из седла. Перчатки промокли и задубели, и я не сразу смогла добраться до открытого участка кожи. Когда же мне это удалось, я почувствовала, что она горячая.
 Внезапно «мертвец» дёрнулся и застонал. Взвизгнув, я отскочила от него и стремглав бросилась в дом.
 С грохотом захлопнув дверь, в два прыжка я оказалась на лежанке и с головой накрылась медвежьими шкурами. Зубы клацали и от холода, и от испуга. Наверно, первый раз в жизни мне было так страшно. Немного придя в себя, я высунула голову и посмотрела на Баламута. Волк невозмутимо лежал у очага.