Крым

Пошта не поверил своим глазам.
Поезд, который должен был удаляться, сдавал задним ходом.
Из распахнутой двери вагона торчал Кайсанбек Аланович с гранатометом через плечо.
И Пошта понял, что успеет, что обязан успеть.
Ему еще рано умирать. Теперь, когда он разобрался в себе самом, он должен жить. Не амебой недумающей, но человеком.
В конце концов, именно за это он боролся. За то, чтобы людей стало больше.
И начал с себя.
Пошта улыбнулся и прыгнул вперед, протянув руки.
 
Эпилог
Если и было в Крыму после Катаклизма такое место, где Пошта чувствовал себя как дома, то это был Джанкой. Город, некогда бывший вратами Крыма, ныне превратился в оплот и цитадель клана листонош – очаг спокойствия, безопасности и просвещения.
Клан или, как его называли чаще, клан листонош обосновался здесь давно, чуть ли не с первых дней своего создания. Начали, как водится, с высокого забора, минированного периметра и оборонительных рубежей – цепочка дотов и блиндажей тянулась вокруг Джанкоя извилистой линией, пересечь которую было не под силу даже казачьему войску – по крайней мере, без массового кровопролития. Но основную безопасность листоношам обеспечивала не сила оружия, но сила науки. В отличие от всех прочих объединений и общин выживших, листоноши не ограничились едой и патронами – помимо казарм и тренировочных площадок в Джанкое были построены (наверное, первые и уж совершенно точно – единственные на территории постъядерного Крыма) библиотека, научно-исследовательский институт и прикладные лаборатории, и многое, многое другое…
Когда Пошта миновал контрольно-пропускной пункт и ступил на пыльную улочку Джанкоя, навстречу ему бросилась Бандеролька.
– Пошта! – истошно завопила она, вешаясь ему на шею.
Пошта закрутил девушку в объятиях и бережно поставил на землю.
– Ну, здравствуй, Бандеролька, – сказал он.
– Пошта! Живой! – всхлипнула девушка. – А мы думали – все, убили тебя.
– С чего бы это? – удивился Пошта.
– Ну как? Сначала про сектантов говорили – Серый Свет, слыхал? Они на тебя заказ распространили по всему Крыму, полмиллиона купонов за мертвого и миллион – за живого листоношу по прозвищу Пошта.
– Круто, – хмыкнул польщенный Пошта.
– Потом из Тортуги слухи дошли, про переворот, говорят – тоже ты был замешан. И тут Один сам прискакал, без всадника… Я уже не знала, что и думать.
– Да нормально все, – отмахнулся Пошта. – Живой и даже невредимый. Штемпель как?
– Штемпель в порядке. Тебя сам Филателист хотел видеть! Так и сказал – как только Пошта явится, мигом ко мне.
Пошта вздохнул. Больше всего ему хотелось принять горячий душ, смыть с себя дорожную пыль, выпить бутылку ледяного пива и проспать часов этак двадцать. Но Филателист – глава клана, а когда тебя хочет срочно видеть глава клана, невежливо заставлять его ждать.
– Понял, – сказал Пошта. – Один хоть добрался без приключений?
– Да что ему сделается? Это он может с кем-нибудь приключиться! – хихикнула Бандеролька. – В конюшнях он, овес жует. Пошли, я тебе до Штаба провожу.
Здание со столь претенциозным названием располагалось в самом центре Джанкоя; несмотря на ранний час, вокруг Штаба и возле конюшен царила необыкновенная активность. Суета и ажиотаж царили и в самом Штабе – листоноши всех возрастов и чинов не ходили, а бегали по лестницам и коридорам, переговариваясь негромко, но возбужденно.
Если бы клан Листонош был военной организацией, Пошта решил бы, что в нем полным ходом идет подготовка к войне. Но война никогда не была целью клана; что же происходит?
В приемной Филателиста сидело человек десять – потных, злых, раздраженных. Бандеролька подскочила к секретарю и прошептала так громко, как смогла, чтобы все услышали:
– Пошта приехал!
Секретарь вздрогнул, вскочил и распахнул перед Поштой дверь кабинета лидера клана.
– Прошу! – сказал он, и никто из потно-раздраженной очереди не стал спорить.
Филателисту было лет семьдесят, но выглядел он от силы на пятьдесят. Высокий, очень худощавый, жилистый, с седой косицей и седыми усами до подбородка, Филателист казался семижильным, вечным и бессменным, а еще – неисчерпаемо харизматичным. – Но суета последних недель измотала даже лидера клана: под темными пронзительными глазами залегли синяки, и без того худое лицо осунулось, черты заострились, глубже прежнего прорезались морщины.
– А, Пошта, – сказал он устало. – Проходи, садись.
Пошта молча сел в предложенное кресло. Бандеролька тихонько ретировалась.
– Твоя посылка? – спросил Филателист, извлекая из-под стола флотский дешифратор.
– Моя.
– Странные времена настали. Посылки доставляют люди крымского хана, а листоноши бродят, незнамо где, – пробурчал Филателист.
Пошта промолчал.
– Где взял эту штуку? – спросил Филателист.
– На крейсере «Адмирал Лазарев», у капитана Воронина. В Севастополе.
– А зачем?
Вместо ответа Пошта вытащил из кармана перфокарту. Филателист аж просветлел лицом при виде дырчатого куска картона.
– Это запись со станции связи в Балаклаве, на подземном заводе по ремонту подводных лодок. С помощью дешифратора можно будет раскодировать перфокарту, – сказал Пошта. – Когда я там был – в рубке – мне удалось наладить контакт с выжившим по кличке Батон. Он застрял где-то во льдах в окрестностях Южного Полюса.
– Так, – сказал Филателист и задумчиво пожевал ус. – Значит, не только Крым… Интересно. Что еще происходит в мире? Ты, как наш самый опытный полевой агент, должен быть в курсе лучше других.
Пошта пожал плечами.
– Война близится, – доложил он. – Бахче-Сарайский хан Арслан Гирей Второй бросил вызов гетману Дорошенко, тот вызов принял. Будет кровавая каша.
– Это и ежу было понятно, – буркнул Филателист. – Еще что?
– В Тортуге переворот. Вместо Короля Олафа – некий Рыжехвост, проходимец еще тот, но умный и коварный. Я, кстати, отправил вперед себя профессора Кайсанбека Алановича – на экспрессе, он добрался нормально?
– Был такой.
– Я бы хотел выступить его поручителем для вступления в клан листонош, – твердо сказал Пошта. – Он – хороший человек, и ему место среди нас. Не боец, но в научном отделе ему цены не будет.
– Это понятно, – отмахнулся Филателист. – Уж кого-кого, а настоящих ученых мы отбирать умеем…
Он вертел в руках дешифратор и перфокарту, будто не зная, что с этим делать.
– Вот что, Пошта, – принял решение глава клана. – Прежде чем продолжить нашу увлекательную беседу, мне надо знать, что записано на этой перфокарте. Поэтому – марш спать, а завтра в шесть ноль-ноль чтобы был здесь, ясно?
– Ясно! – с облегчением сказал Пошта.
У него были планы на вечер, включавшие в себя Штемпеля, Бандерольку, Профессора и некоторое количество алкоголя, но после душа в казарме Пошта прилег – буквально на минуточку! – на свежую, до хруста накрахмаленную подушку, а когда открыл глаза, за окном уже было утро.
«Черт, – подумал Пошта. – Эк меня вырубило. Видать здорово я устал. Не опоздать бы на аудиенцию к Филателисту…»
Ровно в шесть утра Филателист хлопнул по столу перфокартой, как козырным тузом в карточной игре.
– Ну, Пошта, – сказал он, азартно поблескивая глазами, – порадовал ты старика! Ты хоть знаешь, что добыл?
– Нет, откуда? – пожал плечами Пошта.
– Ну, тогда слушай. Во-первых, все, что я тебе расскажу, – совершенно секретно и не предназначено для ушей рядового листоноши. Но ты уже не рядовой – сейчас готовится приказ о назначении тебя командиром группы особого назначения.
Пошта мысленно охнул. Группы осназа – это элита листонош, лучшие из лучших, самые проверенные и самые надежные члены клана.
– Теперь, во-вторых. Информацию, которую ты услышишь, ты обязан сохранить в тайне любой ценой. Даже ценой собственной жизни. Если ты попадешь в плен и подвергнешься пыткам – твой долг убить себя до того, как тебя сломают. А ломают всех. Ты согласен?