Искатели сокровищ (СИ)
– Обнюхивайте, пожалуйста, тех, товарищ Уткин, кого положено обнюхивать комсомольской печати.
– А вы, товарищ Колосов, пожалуйста, не пахните, и никто тогда вас не будет обнюхивать, – спокойно возражает Уткин, уверенный что за это несанкционированное обнюхивание товарища Колосова его никто серьезно не взгреет. Да и как иначе поддерживать репутацию возмутителей спокойствия, если время от времени не нарушать писанные и неписанные запреты.
В это время требовательно зазвонил телефон. Редактора срочно вызывали на совещание в горком партии. Они вместе вышли из редакторского кабинета, на ходу завершая дискуссию о мере дозволенного комсомольской печати: «…Вы, пожалуйста, не нюхайте». – «А вы, пожалуйста, не пахните…»
К приходу Уткина на совещание там уже перешли к «Разному». Свое выступление заканчивал городской санитарный врач.
– … В бассейнах Рейна и Миссисипи даже в их худшие времена техногенное загрязнение едва ли достигало наших сегодняшних значений. Так, содержание тяжелых солей металлов и мышьяковистых соединений превышает у нас предельно допустимые концентрации в десятки раз. И смог наш тоже погуще ихнего будет. К примеру, сернистого ангидрида в нашем, если его так можно назвать, воздухе…
– Стоп-стоп, Валерий Петрович! Довольно твоих страшилок, – перебил санитарного врача секретарь горкома партии Захар Михайлович Курьянов. – Дай тебе волю – уж ты отыщешь всякой заразы…
Секретарь говорил таким тоном, будто Валерий Петрович сам тайком подмешивал в мытищинские поверхностные воды мышьяковистые соединения, напускал ночами в городскую атмосферу сернистого ангидрида, а потом громче всех кричал: «Караул!»
– … И почему надо обязательно кивать на Рейн и Миссисипи? Почему не взять для сравнения Баргузин или Сырдарью?
– Сведения об экологических проблемах Сырдарьи и Баргузина носят закрытый характер! – с вызовом ответил Валерий Петрович.
– Я их не закрывал, – недовольно сказал Захар Михайлович. – Все, спасибо. Не будем раньше других противогазы надевать.
Покончив с недолгим обсуждением экологических проблем, секретарь горкома снова заглянул в «Разное»:
– Так, следующий пункт – дело товарища Быстрых. Пожалуйста, кто у нас докладчик по этому вопросу.
На трибуну поднялся начальник городского спорткомитета.
– Дело, товарищи, вкратце, вот в чем. В Москве вдруг решили проверить, как сдавались у нас нормы ГТО на самом деле? Нет ли в нашей отчетности… э-ээ…
– Вранья, – подсказал Захар Михайлович.
– Вот-вот, – угодливо улыбнулся начальник спорткомитета. – Проверять будут протоколы Научно-исследовательского института искусственного волокна. Методом тыка выбрали в этих протоколах пять человек и строго предупредили нас, чтобы те не улизнули куда-нибудь во время проверки. Через неделю комиссия из центра на стадионе будет сличать их действительные результаты в беговых и прыжковых дисциплинах с протокольными… Четверо из них… Очень сомневаюсь, что и они подтвердят те результаты, которые им поставил в протоколах Уханов. Ну да это ладно, это еще можно будет как-то объяснять. Но вот результаты товарища Быстрых…
– Что, с ними Уханов особенно переврал? – строго спросил Захар Михайлович. – А почему вы его не контролируете?
– Сколько уж раз его предупреждал: «Уханов, не можешь приписывать – не берись!» – оправдывался и попутно объяснял, почему он занимает в спорте более высокое положение, чем Уханов, начальник городского спорткомитета. – Берет платежные ведомости предприятия или учреждения, переписывает оттуда фамилии и ставит напротив каждой результат, как говорится, от фонаря…
Кто-то из присутствующих на совещании предложил:
– А если товарища Быстрых на эту неделю освободить от работы, потренировать как следует, – может быть, он тогда и подтвердит свои протокольные результаты?
– И тогда не подтвердит, – глухо и печально сказал начальник спорткомитета. – К сожалению, у товарища Быстрых… Тут такое дело – у товарища Быстрых нет одной нижней конечности. А вторую, как вы понимаете, тренируй – не тренируй… Уханов в прыжках в длину с разбега поставил ему в протоколе пять метров двадцать сантиметров. Тут и на двух-то ногах не каждый на такой результат разбежится…
После общей молчаливой паузы соболезнования – то ли товарищу Быстрых, то ли Мытищам, которые он так подвел потерей одной из своих нижних конечностей, – кто-то из товарищей в президиуме, насупившись, спросил:
– Ну и какими неприятностями грозит нам грядущее разоблачение?
– Возможно аннулирование не только институтских протоколов, но и всей городской отчетности по ГТО, – с понятной грустью ответил начальник спорткомитета. – Оргвыводы. Наверное, и фельетон в центральной прессе не заставит себя ждать – вон какая благодатная тема для зубоскалов…
По утомленному лицу Захара Михайловича можно было догадаться, что комплекс ГТО, как и многое-многое другое, придуман праздными умами только для того, чтобы прибавить седин с морщинами и без того перегруженным сверх всякой меры руководящим партийным работникам; что Уханов – ленивая свинья, пригревшаяся на тепленьком местечке; что начальник городского спорткомитета – трусливый прохиндей, готовый утопить любого, лишь бы самому остаться на плаву; что фельетон в центральной прессе куда неприятней аннулирования, потери, сожжения или утопления всей и за все времена городской спортотчетности, включая дырявые мишени первых «ворошиловских стрелков» Мытищ.
– Заведующая горздравом здесь? – оглядел он присутствующих и, не найдя ее, наклонился к помощнику: «Надо обеспечить товарища Быстрых справкой о потере им ноги уже после сдачи норм ГТО».
Проводив уходящего с трибуны начальника спорткомитета тяжелым взглядом, Захар Михайлович посмотрел в программку «Разного» и объявил:
– А теперь перед нами выступит товарищ Тарасов. Вопрос, который он затрагивает, – вопрос очень и очень деликатный. Тем правильней поступает товарищ Тарасов, решив посоветоваться с нами. Человек он по-хорошему беспокойный, ищущий. Как принято говорить в таких случаях – генератор идей. Имеет несколько рационализаторских разработок. Товарищ Тарасов, какие из них получили наиболее широкую известность?
– Пожалуй, наиболее широкую известность получила конструкция антивандального металлического забора для учебных заведений. Его чертежи были опубликованы в журнале «Моделист-конструктор».
– Напомните нам – кем вы работаете?
– Я преподаю в ПТУ слесарное дело и электродуговую сварку металлов.
– Хорошо, мы внимательно слушаем вас, товарищ Тарасов.
Генератор идей сразу перешёл к делу и показал рукой на двух ближе всех сидящих к нему участников совещания:
– Вот, скажем, вы, товарищи: допустим, вы – узбек и вы – узбек. Но вот у вас, – он все так же доброжелательно указал на одного из них, – у вас все предки до седьмого колена – сплошь одни узбеки. А вот у вас… – он показал на второго с несколько сочувствующим тому видом. – У вас и мама, и папа – узбеки только частично. Спрашивается: одинаковые ли вы узбеки?
Сделав паузу, чтобы аудитория и сами «узбеки» пришли к очевидному выводу, преподаватель слесарного дела продолжал:
– А в какой степени разные? Можно ли подобрать объективный количественный показатель, характеризующий эту разность? Оказывается, можно.
Я назвал этот показатель «коэффициентом полноты национальности». Формула для его определения следующая. Доля в процентах искомой национальности в крови одного супруга складывается с таковой же в крови другого, и сумма делится на два. Это и будет коэффициент полноты данной национальности для их детей.
Вернемся к нашему примеру, – он уже по-хозяйски показал рукой на «узбека», у которого все предки блюли чистоту узбекской крови. – Коэффициент полноты узбекской национальности у вашей мамы, как мы уже знаем, – 100 процентов. У папы – тоже. Складываем сто и сто, делим на два – получаем, что и ваш коэффициент равен ста процентам… А вот у вас… – Тарасов с огорчением посмотрел на второго взятого им для примера товарища. – Пусть у вашей мамы коэффициент полноты узбекской национальности был 80 процентов, а у папы – 40. Что получим для вас? 80 плюс 40, делим на два – получаем только 60 процентов.