Одна (ЛП)

Неловко глажу ее по плечу. Никогда раньше не рассматривала свою грудь, как достоинство. Брейден не раз останавливался на ней взглядом, но это было совсем другое. Я была математическим уравнением, которое он не мог решить, экспериментом, о котором он пытался узнать больше. Любовь и отношения не поддаются логике. Привлекательность не то, что может быть вызвано. У нас обоих были причины попытаться. И ни одна из них не была невинной или бескорыстной.
Как обычно, мысли о прошлом принесли изнеможение. Я приехала сюда, чтобы начать заново, чтобы научиться жить, а не для того, чтобы сожалеть.
И не для того, чтобы вспоминать.
Оглушительные приветствия раздается вокруг нас. Слышны хлопки и следующий за ними одобрительный рев. Все это продолжается несколько мгновений, пока мы с Нэт оглядываемся, пытаясь понять, что происходит. Наконец кто-то свистит, и резкий звук пронзает ночь, прекращая хлопки. Нэт тянет меня за рукав, показывая, что мы будем пробираться сквозь толпу. Видны только мужские тела, но это не останавливает ее. Она пробивается вперед как солдат. Видит небольшое пространство и проскальзывает в него, бормоча: «Простите». Парень изумленно оглядывается через плечо. Смотрит еще раз внимательнее, оглядывая ее сверху донизу. Я вижу, как она выпрямляется, выставляя грудь. Наверное, он думает, что это приглашение, потому что улыбается и пытается обнять ее. Смотрю прямо вперед на случай, если он решит, что я тоже хочу позаигрывать. Игнорирую его взгляд, хотя и уверена, что чувствую его жар на своей шее.
Нэт тащит меня через все промежутки между людьми, которые мы находим, проскальзывая между телами и под парой-тройкой вонючих подмышек. Закрываю нос и думаю, как бы не упасть в обморок. Головокружение усилилось втрое, словно на качелях взлетаю вверх и вниз. Море тел ловит меня, так что не падаю. Когда мы добираемся вперед, Нэт ахает. Слежу за ее взглядом.
Ох.
Боже мой.
Глава 3
Там девушка верхом на парне.
Вообще-то, там их множество.
Поначалу я не вижу ничего, кроме тел. Загорелых и бледных, темных и светлых. Словно вспышки приглушенных цветов. Цвета двигаются, изменяются медленно и грациозно, словно разворачивающаяся змея. Хватаю Нэт за плечо, чтобы успокоиться. Моргаю раз, другой и, наконец, понимаю, что передо мной. Что-то происходит там, где девушки сидят верхом на парнях, словно те – кони, а парни отжимаются, как будто они на военной базе. Вижу бикини и короткие шорты на девушках и на краткое мгновение думаю, что мы на пляже, а парни – живые песчаные холмы.
Слышны подбадривающие крики; по крайней мере, думаю, что «Леди, оседлай-ка того быка» должно значить именно это. Может это что-то унизительное, но все вокруг так хохочут, что это явно не оскорбление. Что-то привлекает мое внимание, и я замечаю парня в судейской рубашке. Впрочем, на нем также надеты оранжевые серферские шорты. Часть меня понимает, что сочетание черно-белой полоски с ярко-оранжевым не слишком удачное, но глаза застилает пелена и я думаю, что, в конце концов, возможно, это не так уж плохо, особенно на фоне темного ночного неба. Мысленно называю его «Реф» и смотрю, как он обходит круг по периметру, шлепнув несколько задниц. Он свистит два-три раза и люди с середины уходят, оставляя место для одного единственного человека. Он непринужденно сидит на коленях. На нем нет рубашки, а в сосках пирсинг. Металлические колечки поблескивают на фоне ряда татуировок у него на груди. Не могу различить, что там изображено.
— Осталось двое. Кейд, — он указал на татуированного парня с пирсингом сосков, — первый. Помните, это все ради благотворительности.
Реф говорит с южным акцентом. Он выделяет слова, чтобы убедиться, что каждый услышал.
— Мы возвращаем долг обществу. Ясно вам?
Кто-то хихикает.
— Покер на раздевание! — долетает голос из толпы.
— Мы пытались в прошлом году, припоминаете? — Реф хмыкает, глядя на нас. —Чуть не попали под арест. В конце концов, оказалось, что существует закон, запрещающий публичное обнажение. — Он поднимает руки в знак капитуляции. — Что-то на счет «неподходящего для детей».
Он ухмыляется, и толпа свистит в поддержку.
— Не знаю откуда в кампусе для восемнадцати и старше взяться детям, но закон есть закон, и мы должны его соблюдать. Поэтому отжимаемся, обнажившись наполовину.
Толпа ликует. Они кажутся безалаберно веселыми и истерически счастливыми. Это заразно. Я улыбаюсь.
— В былые времена мужчины в Риме доказывали свою состоятельность, сражаясь на смерть на арене для тысяч зрителей. Теперь мы используем мяч, а не меч, но толпы все еще смотрят, все еще желают нам размазать своих противников. «Барсуки» Мэдисонского университета хотели бы поблагодарить всех вас за неизменную поддержку, за ваши кровожадные подбадривания и за чертовы победные вечеринки! — кричит он, и толпа мгновенно начинает скандировать.
— Город Мэд, город Мэд, город Мэд...
— Очередная победа – еще один шаг ближе к цели, детки! — продолжает Реф, потрясая кулаком в воздухе. Следует череда хрюканий и, слушая их, я вдруг вспоминаю колонию обезьян, захватившую мир и хрюкавшую с таким же удовольствием.
Я смеюсь и Нэт толкает меня локтем.
— Что такого смешного?
— «Планета обезьян», — отвечаю.
Она непонимающе на меня смотрит.
— Они кричат как обезьяны.
Разве она не слышит?
— Разве это не прекрасно? — Нэт вздыхает, мечтательно улыбаясь.
— Ну, если тебе нравятся подобные вещи. — Мои глаза становятся круглыми.
— О, да. — Она вздыхает. — Нет ничего лучше мужчины, полного обезьяньего энтузиазма в твоей постели, уж поверь мне.
В реальном мире я была бы шокирована, покраснела бы, и, может, заикаясь, пробурчала что-нибудь в ответ. Но в этом мире, где все перевернулось вверх дном, где голова кажется легче воздуха, где ночь видится нескончаемой, как звезды – в этом мире я не смущаюсь.
Я заинтригована.
— Видишь того парня? — Нэт указывает на парня с татуировками и пирсингом сосков рядом с Рефом. — Его зовут Кейд и он принимающий игрок. Они с Паксом – звезды нашей команды регби. Практически в одиночку разгромили Алабаму в прошлом году. Также номер десять и двенадцать в сотне самых сексуальных спортсменов-студентов по версии «Спортсилюстрейтед». Это их последний год в команде. И ходят слухи, что они не пойдут в профессиональный спорт. — Ее глаза широко распахнуты и в них застыло драматично обиженное выражение.
— Весь этот талант, Джулс! — Она практически кричит, пока я тупо смотрю на нее. — И они растратят его впустую, променяв на какую-то работу с девяти до пяти. Позор. — Она качает головой и поворачивается обратно.
Я поглощаю информацию и туманно задумываюсь, вспомню ли это завтра.
Реф успокаивает толпу, делая успокаивающие движения пальцами. Энергия рокочет. Я тоже чувствую беспокойство.
— Поймите вы – это все для людей, переживающих тяжелые времена. Каждая улыбка, цент, пожертвованный доллар предназначаются для них. Давайте будем великодушными. Давайте поддержим их. Давайте жить полной жизнью. Сделаем эту ночь незабываемой!
Хлопаю и болею так же неистово, как и остальная толпа. Поддалась ажиотажу, и он в самом разгаре. Я на гребне, на самой вершине и нет возможности спуститься.
Вот что дало мне жжение в желудке – способ оставаться наверху.
Реф дует в свисток и словно по команде из толпы выходит девушка. На ней были шорты, едва прикрывающие промежность. Она вызывающе покачивала бедрами, подходя все ближе и ближе к Кейду. Все глаза прикованы к ней. Из толпы доносятся свист и улюлюканье, возбуждение нарастает.
— Готова испытать быка? — с намеком спрашивает он. Это не слишком-то оригинально, но кокетливое хихиканье показывает, что ее это не заботит.
Пока мы ждем, стоит тишина. Кейд с усилием опускается на землю, с его бритой головы уже катится пот, наводя на мысли о мокрой рыбе, выскальзывающей сквозь пальцы. Кивком он приглашает девушку залезать. Она так и делает. Перекидывает через него ногу и усаживается на спину, словно на коня. Ее светлые волосы стянуты в тугой пучок, открывая раскрасневшееся лицо.