Вернись и полюби меня (ЛП)
Всхлипнув, Лили немного отклонилась назад и заглянула Северусу в глаза, так и не отпустив его плечи. От слез ее лицо пошло пятнами, а нос покраснел и распух.
- С ним ведь все хорошо? - прошептала она охрипшим голосом. - Он – он счастлив?..
Откровенно говоря, Северус не мог утверждать про мальчика ничего подобного, однако просвещать его мать на сию тему отнюдь не намеревался.
- Его многие любят, - сказал он лаконично – что, в общем-то, было даже правдой.
От ответной улыбки у него чуть сердце не разорвалось.
- Слава Богу, - пробормотала Лили. - Мой малыш – слава Богу… - после чего уткнулась в плечо Северуса и, к его отчаянию, продолжила плакать – правда, уже не так громко.
Он осторожно поднес ладонь к ее волосам – рука слегка задрожала; легонько к ним прикоснулся – в ответ она только вцепилась в него покрепче; так что он – очень бережно, очень аккуратно – провел пальцами вдоль длинных прядей.
Дверь комнаты распахнулась настежь.
- Лили, да что с тобой происхо… - едва успев шагнуть за порог, миссис Эванс остолбенела, словно остановленная Импедиментой.
От одного взгляда на ее лицо Северус почти – но только почти! – решился аппарировать оттуда нафиг, прихватив с собой и Лили.
Уткнувшаяся в его плечо голова резко поднялась – с этого ракурса Северус не мог увидеть ничего, кроме макушки, но слова “вот пиздец” он услышал вполне отчетливо.
- Юная барышня! - голос миссис Эванс напоминал щелчок хлыста. Северус даже впечатлился – должно быть, они с Минервой посещали один и тот же семинар на тему “Как усмирять подрастающее поколение вербальными проявлениями недовольства”.
- Я не имею ни малейшего представления о том, что тут происходит, однако одно могу сказать тебе точно: ты больше не будешь употреблять это слово в моем присутствии! Тебе все ясно?
- Да, мама, - Северус по-прежнему ожидал, что Лили вот-вот отшатнется прочь, но нет: она продолжала держаться за него как приклеенная. - Извини. Это больше не повторится.
- Благодарю покорно.
Следующий взгляд, достойный самой Минервы, достался Северусу. Внезапно он остро ощутил, что на свете существовало много способов заставить мать Лили вызвать полицию, и быть застуканным в обнимку с ее дочерью на полу в спальне к их числу, безусловно, относилось.
- Молодые люди, жду ваших объяснений внизу через минуту. И не заставляйте меня за вами возвращаться.
Покинув комнату, дверь за собой миссис Эванс не закрыла.
- Угу, “пиздец” говорить не буду… в твоем присутствии, - пробормотала Лили так тихо, что он едва расслышал.
- И тем не менее, ты подождала, пока она скроется из виду, прежде чем поднять этот мелкий бунт на корабле. Где твоя гриффиндорская храбрость?
- Поджала хвост и шмыгнула в кусты, потому что это же мама, - Лили встала на ноги и потянула Северуса за собой.
- Ну что, пошли? - она приняла у него коробку с бумажными платками и улыбнулась сквозь подсыхающие слезы – и в результате он без колебаний готов был следовать за ней до самого инферно.
***
Гарри был жив. Жив. Он выжил.
Непонятно почему, это все меняло. Хотя ничего еще не произошло – но в некотором роде произошло, потому что Северус сказал, что он из девяносто восьмого, и с Гарри все в порядке, он счастлив и любим. Боже милосердный, до этого еще больше двадцати лет… сколько же в таком случае Северусу – тридцать восемь?..
Она украдкой оглянулась, как если бы ожидала, что за пять секунд он состарится на двадцать два года – но, отставая на шаг, за ней следовал все тот же шестнадцатилетний Сев, угрюмый и немытый.
Тридцать восемь лет. Это многое объясняло – голос, стальной блеск в глазах, полубезумные вспышки, странные реакции… Она рассчитывала встретить подростка – ну да, а кого ж еще? – и все ее ожидания были основаны на том, как Северус вел себя в шестнадцать, когда они еще были лучшими друзьями – два глупых ребенка, которые мнили себя умными и взрослыми, тогда как на деле – хрена лысого они что понимали.
На последней ступеньке Лили помедлила, нерешительно обозревая видимую часть столовой. Мама, должно быть, поджидала где-то там, готовясь устроить ей грандиозную головомойку, а потом и запретить общаться с Севом – это уж как пить дать, так же наверняка, как то, что Сириус и Джеймс прямо сейчас затевали что-то безрассудное. И хотя Лили чувствовала себя взрослой и противостояла самому Темному Лорду, предстоящую сцену она отнюдь не предвкушала.
Видимо, неприятности все равно остаются неприятностями, даже если бывало и хуже.
Северус склонился к ней – ухо щекотно задела мягкая прядь волос. Лили вздрогнула.
- Если ты не поторопишься, за нами придет твоя мать.
- Ну вот – а я-то надеялась, что ты скажешь что-нибудь оптимистичное, - пробурчала она, воспользовавшись случаем, чтобы еще раз утереть слезы.
- Аппарировать еще не поздно.
- Не могу сказать, что мне от этого сильно легче, - пробормотала Лили, скривив рот, но мысленно чуть-чуть улыбнулась: только Сев умел быть настолько невыносимым.
- Тогда настоятельно рекомендую тебе подготовить список разряжающих обстановку замечаний, чтобы в критических ситуациях я мог выбрать из них что-нибудь подходящее.
- Дурилка ты все-таки, - сказала она и отважно устремилась навстречу грядущему, уже почти готовая улыбнуться. Однако желание это тотчас испарилось, как только она взглянула на мать. Та казалась… мрачной и целеустремленной. Очень. Почти до лихорадочности.
- Мам? - ошеломленно пробормотала Лили, приближаясь к матери – собиралась уже опуститься на колени рядом с ее креслом, чтобы спросить, что еще успело стрястись, но та предупредительно выставила руку:
- Лили, ты сядешь сюда, - и указала на стул метрах в полутора от себя. Второй стул, точно такой же, был выдвинут из-за обеденного стола и поставлен так, чтобы образовать третью вершину треугольника. Лили уставилась на эти приготовления – и ощутила, как пусто стало в животе.
“Вот пиздец”, - подумала она, снова позаимствовав любимое ругательство Сириуса. Джеймс всегда морщился, когда слышал его из ее уст, но он никогда не сквернословил так, как Сириус…
- Лили, - сказала мама, начиная терять терпение. Лили моргнула. Северус уже сел на второй стул, и оба они, очевидно, ожидали, пока она займет свое место. Она медленно опустилась на сиденье, машинально заметив, что Северус, как всегда, принял свою любимую позу: слегка ссутулился и втянул голову в плечи, чтобы волосы падали на лицо. Его глаза блестели. Лили знала, что ни эта внешность, ни это поведение ни в коей мере не покажутся матери обнадеживающими – как бы не наоборот – но у нее все равно защемило сердце. Господи, как же она по нему скучала…
- Лили. Если ты настолько не в состоянии уделить мне толику своего драгоценного внимания, то я буду вынуждена разговаривать с вами двумя по отдельности.
- Извини, - ответила она поспешно. - Я лишь… извини, - она хотела спросить, отчего такая обстановка – как в зале суда – но не осмелилась.
Мать устремила на нее долгий, пристальный и тяжелый взор. Лили постаралась не мигать – словно ей надо было переглядеть профессора Макгонагалл или гиппогрифа. Взор матери переместился на Северуса – тот уставился на нее в ответ; глаза его мерцали, как лунный свет на воде в беззвездную ночь, и он по-прежнему немного сутулился.
- Северус, - произнесла мама, - я хочу задать тебе один вопрос. Это очень серьезно, и ты должен отвечать честно, независимо от того, насколько ты боишься возможных последствий.
Северус продолжал на нее смотреть – но, видимо, осознав, что от него ожидают какого-то подтверждения, сказал коротко:
- Да, мэм.
Лили подумала, что если Северусу действительно тридцать восемь, то он лишь немногим моложе ее собственной матери, и моргнула. Должно быть, вся ситуация кажется ему какой-то сюрреалистичной…
- Ты отец ребенка Лили?
Лили свалилась со стула.
Мать шевельнулась, но помогать ей не торопилась – только неотрывно впилась глазами в Северуса.