Вернись и полюби меня (ЛП)

- Спасибо, Северус, - сказала мама – словно вынесла окончательный приговор. - Я не стану тебя больше задерживать. Можешь идти домой.
Северус кивнул. Глаза его были полуприкрыты; он поднялся со стула одним невероятно плавным движением – Лили никогда за ним подобного не замечала и невольно задумалась, чем же он занимался последние двадцать два года – людей учился запугивать, что ли? Батюшки, ну у него и навыки… не то чтобы их стоило сейчас демонстрировать: мама вцепилась в ручки кресла, стараясь скрыть, как ей хочется от него отшатнуться.
“Пиздец, - подумала Лили – хорошо, что мама не владела легилименцией, как Сев, и не могла подслушать эту крамольную мысль, - пиздец, пиздец, пиздец…”
Она встала со стула вслед за Северусом.
- Лили, - мама явно хотела ее остановить, но она выпалила:
- Я мигом! - и, пулей вылетев из столовой, догнала Северуса в прихожей уже у самого порога.
- Что? - спросил он с такой интонацией, будто на самом деле хотел сказать “ты рехнулась”.
- Она бы мне сказала тебя не провожать, а я этого не хотела, - Лили сграбастала его за рукав и потащила за собой – на крыльцо и дальше по подъездной дорожке до самых ворот.
- Ты… все в порядке? - почему она разговаривала шепотом? Ах да: Петунья. Дражайшая сестрица наверняка торчала где-то у окна и шпионила за ними… и наверняка это именно она наябедничала матери, что у Лили почему-то открыто окно, что весьма подозрительно.
- В полнейшем, - ответил Северус, глядя на нее сверху вниз. Она попыталась представить его в тридцать восемь, но ничего не получалось: перед ней все равно был шестнадцатилетний подросток с парой белых прыщиков под носом.
- Просто моя мама… вот я и… - Лили почувствовала себя несчастной.
- Если рассматривать в совокупности прошлое, настоящее и будущее, то тебя можно считать номером первым из тех двоих людей, которые испытывали ко мне нечто, хотя бы отдаленно напоминающее симпатию. Большинство меня откровенно ненавидит. По сравнению с ними неприязнь твоей матери выглядит настолько… благовоспитанно, что ее можно даже не принимать во внимание.
Лили моргнула.
- Ну нет! Нас же явно больше! - запротестовала она возмущенно.
- Извини, но я вынужден процитировать своих студентов: ах если бы.
- Своих студентов? - эта реплика сбила ее с мысли. - В смысле, ты преподаешь? Ты?..
- Больше нет, - сказал он, неприязненно скривив рот.
- Но ты же не выносишь людей!
- И после семнадцати лет, в течение которых я пытался чему-то научить бесчисленные орды юных недоумков, которые органически неспособны распознать интеллект, даже если он огреет их кирпичом по голове, смею тебя заверить, что мне удалось возвести мизантропию в ранг искусства и достичь в нем прямо-таки небывалых высот.
Лили очень хорошо себе представляла, как Северус сообщает трепещущим первогодкам, что они орда юных недоумков, которые органически неспособны распознать интеллект, даже если он огреет их кирпичом по голове.
- Охотно верю, - шепнула она почти восхищенно. - А что ты преподавал? И где?
- Зелья, в Хогвартсе, - она попыталась снова о чем-то его спросить, и Северус произнес с той интонацией, которая в его исполнении могла сойти за попытку проявить терпимость:
- Лили. Либо твоя мать, либо сестра – а скорее всего, они обе – сейчас явятся за тобой, а я бы предпочел оказаться отсюда подальше, когда прибудет полиция.
- А – что – полиция? Какая полиция?..
- Та самая, в которую твоя мать непременно позвонит, если только ты не вернешься в дом и не успеешь ее отговорить, - Северус развернулся, собираясь уходить.
- И на этом все? - Лили почувствовала, что слова ей даются с трудом. - Ты так запросто уходишь?
Он по-прежнему стоял к ней спиной. Потом сказал – жестко, отчетливо, не понижая голоса:
- Я был Пожирателем Смерти.
Ей не хватало воздуха.
- Я знаю. Узнала еще тогда, когда ты меня спас.
На улице давно стемнело, но даже в неверном свете из соседских окон было заметно, как напрягся Северус при этих словах; он слегка повернул голову, и она разглядела бледную щеку – мягкий изгиб; очертания носа – резкий выступ… И – молчание.
- Я никому не сказала, - прошептала она. - Тебя бы схватили – я этого не хотела…
Он дышал так хрипло и тяжело, что его было можно услышать.
- Сев… - она неуверенно шагнула ему навстречу.
- В тот момент, когда он собрался тебя убить, - отчеканил Северус таким не терпящим возражений голосом, что Лили невольно замерла на месте, - я перестал быть Пожирателем.
А потом он действительно аппарировал. Раздался громкий хлопок, и он исчез в никуда.
========== Глава 5 ==========
Эхо аппарации затихло, но Лили не сразу двинулась с места – еще немного постояла, зябко обхватив себя руками, и просто слушала, как шумит улица. Перед домом напротив стояло несколько вкривь и вкось припаркованных машин – там играло пианино, что-то пели не вполне трезвые голоса. Все коттеджи на их улице были украшены электрическими гирляндами – под крышами помаргивали огоньки; только у ближайших соседей под стропилами была протянута веревка, но о самих гирляндах забыли. Петерсоны, как припомнила Лили, часто грызлись.
Начиная ежиться от холода, она не спеша прошла по подъездной дорожке и вернулась в дом, окунувшись в тепло, как только переступила порог и затворила за собой дверь. Чувствовала она себя при этом странно – словно в голове должны были бушевать мысли и бурлить эмоции, но там оказалась лишь чудовищная пещера, наполненная одной пустотой.
Лили будто заново увидела Сева – как он стоял у ворот к ней спиной, и только рождественские гирлянды мигали в окружавшей его черноте. В тот момент, когда он собрался тебя убить, я перестал быть Пожирателем.
- Лили?
Она подняла взгляд – мать стояла у двери, ведущей в столовую. В неверном свете прихожей было трудно разобрать, в каком она настроении. Лили снова собралась с духом.
- Да, мама?
Немного помолчав, мама заговорила – негромко и торопливо:
- Я не хочу, чтобы ты общалась с этим мальчиком.
Ничего неожиданного - но у Лили все равно кольнуло сердце. “Ну вот, - подумала она понуро, - попытка решить нерешаемое уравнение имени Северуса, дубль второй”.
- Мам, пожалуйста, давай не будем больше об этом…
- Лили…
- Ты же знаешь – мы будем общаться, несмотря ни на что, - произнесла она как можно мягче и спокойнее: ее мать была не из тех родителей, которые всерьез мешают дочерям встречаться с друзьями.
- Знаю, - ответила мама, и на этот раз в голосе ее было что-то болезненное, почти… страх. Лили невольно ощутила раздражение, но усилием воли подавила это чувство.
Мама вправе опасаться Сева, он и впрямь кажется зловещим. Она просто не знает, что он ни за что не причинит мне вреда, и это не ее вина.
Лили сама когда-то этого не знала и его боялась – и одновременно боялась, что его вот-вот схватят и отдадут дементорам. Но после той битвы, когда он ее спас, из двух ее страхов остался только один. Потому что тот, кто рискует ради тебя жизнью, тебе не враг.
- Лили… - сказала мама и осеклась. Лили устремилась к ней через всю прихожую и крепко обняла, уткнувшись носом в аромат гардении и апельсинов.
- Все хорошо, мама, - пробормотала она.
- Нет, не все. Лили, ты повздорила с этим мальчиком полгода назад – даже не думай, я не забыла, как обстояли дела в начале лета – потом прошлой ночью я обнаруживаю, что ты плачешь из-за ребенка, а затем вдруг оказывается, что вы с ним – с Северусом – помирились?.. Здесь точно есть какая-то связь, я уверена.
Лили невольно поморщилась – попыталась это скрыть, но не успела; мама заметила и впилась в нее глазами – требовательно, почти отчаянно.
- Лили, пожалуйста, скажи мне правду, - попросила она грустно. Лили почувствовала слезы в уголках глаз; сморгнула их – и едва не проиграла эту битву, когда мама осторожно коснулась ее лица. - Он лучший лжец, какого я только встречала – ему бы я поверила. Но ты… даже если бы я не была твоей матерью – ты краснеешь, когда врешь.