Вернись и полюби меня (ЛП)

- Я узнаю у нее правду, - произнесла миссис Снейп таким тоном, что Лили подумала – лучше бы там стоял Волдеморт. Джетрис уже собиралась что-то возразить, но ее собеседница ткнула в сторону двери волшебной палочкой: - Уходите. И заберите своих помощников. Мне нужно сосредоточиться.
“Должно быть, она училась на Гриффиндоре”, - подумала Лили, потому что целительница не отступилась – хотя, вероятно, упорствовать лучше не стоило.
- Я не могу вам позволить…
- Я мать этого мальчика, и я хочу, чтобы целители оставили его в покое. Прямо сейчас, - сказала миссис Снейп, не опуская волшебной палочки. - Это мое право.
Судя по бессильному гневу на лице Джетрис, так оно и было. Один из помощников прошептал ей что-то на ухо – казалось, она вот-вот разрыдается от ярости.
- Мы еще вернемся, - еле выдавила целительница и уже почти убралась из палаты вместе с помощниками, но на пороге все-таки задержалась, обернулась и одарила миссис Снейп взглядом, полным такой жгучей неприязни, какую эта ведьма, должно быть, постоянно вызывала у окружающих. Но та ничего не заметила, потому что смотрела на Лили.
Вроде бы Северус как-то рассказывал, что его мать тоже умеет проникать в чужое сознание? Вот черт.
Дверь закрылась, и они остались в палате одни – только сходящий с ума Сев, его мать, наставившая на Лили волшебную палочку, и Лили, не сводящая глаз с наставленной на нее волшебной палочки.
- Ты мне все расскажешь, - сказала миссис Снейп негромко и зловеще – и взгляд ее казался таким же непоколебимым, как черная металлическая стена в километр высотой и полкилометра толщиной. - И немедленно.
Лили чуть не посмотрела ей в глаза, но в последний момент все-таки успела перевести взгляд на волшебную палочку. Я не могу позволить ей заглянуть мне в голову. Она знала, что соврать матери Северуса не получится, так что выбора у нее по сути не оставалось.
- Я пытаюсь спасти ему жизнь.
Миссис Снейп заговорила не сразу.
- Таким способом? - спросила наконец она, явно не веря своим ушам – что Лили действительно способна на такой идиотизм; что кто угодно способен на такой идиотизм; что такой идиотизм вообще способен существовать. Лили ее прекрасно понимала.
- Это был его план, - созналась Лили, ненавидя все человечество, кроме Сева, который всего лишь не хотел снова стать Пожирателем. Потупившись, она смотрела на него; Северус метался по кровати, пытался вырваться, но веревки держали крепко… от них же, наверное, синяки останутся… Его глаза, незрячие и безумные, были широко распахнуты, а губы все еще шевелились, хотя наложенное целителем заклинание и заглушало льющийся поток признаний, эту бесконечную литанию…
- Его план, - повторила миссис Снейп все с той же недоверчивой интонацией. - Он планировал собственную госпитализацию?
- Он планировал, чтобы я помогла ему загреметь в больницу, - сказала Лили; похоже, что замужество за одним из Мародеров основательно размягчало мозги, поскольку уже через какую-то секунду она ощутила у горла волшебную палочку миссис Снейп – кто бы мог подумать, что в ее возрасте можно так быстро двигаться… Это лицо – оно словно приковало к себе взгляд Лили, и ее затянуло в эти черные глаза, такие же, как у Северуса, только пустые – у Сева никогда не было таких пустых глаз, даже когда он пользовался окклюменцией – и она падала в темный тоннель, летела сквозь него, а рядом вспыхивали воспоминания – Джеймс зеленый свет смех Северус Гарри…
“Нет”, - подумала Лили – и вдруг раздался приглушенный хлопок, и тоннель пропал, и она крепко зажмурилась, прижимая руку к груди; тепло оттуда постепенно уходило – так, словно она держала Гарри еще секунду назад, а теперь он исчез, и…
В палате было тихо – только металлически поскрипывала старая больничная кровать, на которой метался привязанный Северус.
- Где он? - очень странным тоном спросила миссис Снейп; возможно, что странного там было только одно – то, кто именно эти слова произнес; в них звучало что-то, похожее на панику.
Лили открыла глаза. Как оказалось, она заставила мать Сева отшатнуться – та стояла от нее в нескольких шагах и прижимала к груди левую руку, словно копируя увиденное воспоминание; в другой руке ведьма по-прежнему сжимала палочку и смотрела на Лили – без прежней отстраненной ненависти, но так, что не хватало слов, чтобы это описать.
- Кто именно? - вопрос прозвучал хрипло, словно она упала и пролетела сотню метров, и от этого задыхалась, а сердце колотилось в груди.
- Ребенок, - сказала миссис Снейп.
Лили моргнула. Увидела краешком глаза, как бьется в конвульсиях Северус.
- Его больше нет, - ответила она наконец.
Миссис Снейп не шелохнулась – только взгляд ее все скользил и скользил по лицу Лили; возможно, она тоже подумала – как и мама когда-то – что ребенка может больше не быть по самым разным причинам.
- Я потеряла его, - сказала Лили. - Но Северуса я не потеряю.
Если она и ждала какой-то явной реакции на свои слова, то ошиблась. Было очень тихо, и в этой тишине у нее колотилось сердце, а миссис Снейп смотрела на нее.
- Тогда, возможно, тебе больше не стоит накладывать на него проклятия, - сказала наконец мать Сева. В ее голосе не было ни намека на дружелюбие – как, впрочем, и убийственной злобы; одна лишь отстраненная неприязнь.
Лили кивнула – совсем чуть-чуть.
- Это здешние целители настолько некомпетентны, или проклятие куда серьезней, чем можно от тебя ожидать?
- Второе, - ее голос был похож на карканье вороны.
- Ты можешь его снять? - впилась в нее взглядом миссис Снейп.
- Я знаю контрзаклинание.
- Я спрашивала не об этом.
- Знаю, - сказала Лили.
Миссис Снейп даже переменилась в лице – и его выражение отнюдь не потеплело.
- Тогда вперед, - скомандовала она с металлическими нотками в голосе.
Заставив себя отлепиться от стены, Лили вытащила палочку; затем набрала в грудь воздуха и задержала дыхание, погружаясь глубоко в себя – ей нравилось думать, что именно там, в этом внутреннем источнике, начиналась ее магия. Она позволила волшебному потоку устремиться вниз, по руке, чувствуя, как он втекает в кончик палочки, и прошептала:
- Игноско.
Но ничего не произошло. Она уставилась на Сева – тот лежал парализованный, и это долбаное прощение все никак его не отпускало – и мечтала заорать, но внутри не осталось ни голоса, ни мыслей. Только беспомощность, отчаяние и вина, чудовищная, всепоглощающая вина, такая же страшная, как угрызения совести, что душили Северуса…
- Жаль, - сказала миссис Снейп абсолютно ледяным тоном, - что твоя попытка наложить это проклятие не увенчалась аналогичным фиаско. И жаль, что этот воистину ошеломляющий успех не повторился снова.
Она поймала Лили за запястье, но не сделала никакой попытки развернуть к себе, только цепко сжимала руку, и тонкие ее пальцы напоминали когти. Голос миссис Снейп понизился до жгучего шепота:
- Пока мой сын жив, ты в безопасности. Но если он умрет – ты пожалеешь о том, что родилась.
А затем она отпустила Лили и распахнула дверь палаты настежь. Было слышно, как она отрывисто рявкнула на кого-то в коридоре:
- Ладно, можете вернуться и заняться реализацией возникших у вас идей – не то чтобы я ожидала, что их будет много.
Ответ Джетрис приглушила раскачивающаяся на петлях дверь.
- Что она рассказала? - требовательно спросила целительница.
- Если бы я хотела, чтобы вам стало известно содержание нашего разговора, вы бы остались в комнате. Достаточно сказать, что я была права: ничего путного она вам не сообщит.
Вероятно, миссис Снейп была бы раздосадована, если б узнала, что ее слова вовсе не расстроили Лили – потому что расстраиваться дальше ей было просто некуда. Она стояла рядом с койкой Северуса, и не могла думать ни о чем, кроме страдальческой гримасы на его лице, и не могла чувствовать ничего, кроме горечи поражения.
***
Лили прислонила голову к стене – она сидела в приемном покое, напротив того коридора, что вел в палату Северуса. Такого гама она в жизни не слыхивала, даже в тот вечер на четвертом курсе, когда Гриффиндор выиграл Кубок по квиддичу, и Сириус запустил фейерверки, превращавшие в лам всех, на кого попадали конфетти. (Кстати о ламах: ей показалось, что она расслышала характерное блеяние.) Помнится, отец никогда не хотел дежурить в канун Нового года – слишком много в этот день поступало пациентов с травмами… маги, похоже, их превзошли, изобретая такие способы себе навредить, какие магглам и не снились…