Вернись и полюби меня (ЛП)

Лили швырнула к противоположной стене вторую обманку – та угодила прямо в ведро, куда рвало того человека, и сдетонировала секундой позже, окатив полкомнаты радужными полупереваренными ошметками, а потом поднялось еще одно облако чада. Кинувшись к палате Сева, Лили бросила на пол третью обманку – прямо посреди приемного покоя – и побежала сквозь дымные клубы, оставляя за спиной грохот взрывов и треск молний; затем нырнула в сторону, уворачиваясь от целителя в очках – тот как раз выскочил из палаты, угрожающе тыкая во все стороны волшебной палочкой; очки его перекосились, словно он споткнулся и не успел их поправить.
Целитель стоял прямо у нее на пути… она двинула его в спину, толкнула в ту сторону, где бушевал хаос, метнулась в пустую комнату, захлопнула за собой дверь, и, торопясь, обрушила на нее шквал заклинаний. Вспыхнул магический щит, щели вокруг дверной коробки заполнились свинцом, а в центре проема появились две скрещенных металлических перекладины – Лили давно усвоила, что лучше не полагаться только на магию, а трансфигурировать во что-то более прочное то, что легко ломается; но на всякий случай все равно наложила Коллопортус.
Забаррикадировавшись таким образом, она приступила к звуку: сначала заклятие недосягаемости, потом навесить на вход дополнительный полог из охранных и заглушающих чар – дерево вспыхнуло паутиной разноцветных заклинаний, и на сетчатке глаз словно отпечатались яркие точки.
Все это заняло у Лили не больше пяти секунд. Волдеморта эти препятствия не остановили бы; оставалось только надеяться, что для миссис Снейп их хватит.
Затем она повернулась к Северусу и развеяла заглушающие чары над его постелью.
- …она висела над столом и умоляла меня ее спасти, но я не мог, о Господи, я не мог…
- Сев? - прошептала она; слова лились из него бесконечным мучительным потоком, так громко, что у нее заныли уши; голос его скрипел, как несмазанное колесо. Она опустилась на колени рядом с больничной койкой и потянулась взять его за руку.
Одно прикосновение – и Северус сдавленно вскрикнул, а глаза его закатились. Лили услышала шипение – ноздрей коснулся запах паленого – отдернула руку и увидела на его ладони пять ожогов, точь-в-точь повторявших ее пальцы размером и формой.
Глубоко в горле ощущался вкус подступающей рвоты; она зажала рот ладонью.
- Лили?
Сквозь слезы она видела, что он пытается сфокусировать на ней взгляд – его лицо было таким отчаявшимся, открытым и беззащитным, таким безнадежно-опустошенным, что у нее перехватило дыхание, и что-то внутри словно откликнулось эхом – такой силы была эта эмоция…
- Я здесь, Сев, - она держалась за холодную перекладину больничной кровати, не смея к нему прикоснуться. - Я здесь.
Привязанные руки дернулись – словно Северус хотел до нее дотронуться; тело его напряглось – он все тянулся и тянулся к ней, не замечая, что не может даже пошевелиться, а взгляд был прикован к ее лицу.
- Я ненавидел его, - прошептал он. - Мальчика, твоего сына – я его ненавидел…
Лили моргнула. Онемев, она сидела и слушала эту хлынувшую из него череду признаний – все, что копилось год за годом, все, что крутилось вокруг Гарри… как он унижал мальчика и изводил придирками, добивался, чтобы его исключили вместе с друзьями – из школы, из команды по квиддичу – и третировал их на занятиях; бесконечная вереница мелких издевок… А в сердцевине всего этого – отвращение, столь сильное, что оно вгрызалось в кости и снедало Северуса по ночам… такое же неутолимое, как все, что он испытывал к Мародерам; как все, что он когда-либо испытывал к самому себе.
- …и это был я, он поэтому пришел за тобой, Темный Лорд, из-за пророчества; его источник – это я, я рассказал ему, я не знал, что это о тебе, и я его умолял – просил за тебя, не за него и не за мальчика – только за тебя, спасти тебя, пощадить тебя, и он пообещал, но я ему не поверил – побоялся, что он лжет, и я пошел к Дамблдору, и он сказал, что спрячет тебя, если я дам ему что-то взамен…
Отойди, глупая девчонка…
Лили снова зажала рот рукой – ее била крупная дрожь.
Волдеморт вернулся, и Северус снова стал Пожирателем Смерти, и люди снова гибли у него на глазах. Он передавал врагу информацию – и члены Ордена платили за это жизнью. Он убил Дамблдора, а потом стал директором и смотрел, как Пожиратели Смерти пытают учеников, наказывая их за непослушание.
И наконец он поведал ей то, что Дамблдор скрывал от него все эти семнадцать лет – насчет Гарри. Что Гарри всегда ожидала смерть.
Он рассказал ей, что он, Северус, так и не дожил до конца второй войны. Не знал, чем все закончилось и спасся ли Гарри. Не смог уберечь мальчика, как ни пытался.
Откуда-то сзади доносились глухие удары. Показалось?.. Или так стучит ее сердце?
Слезы капали с подбородка – текли по шее и, похоже, впитывались в воротник, но Лили уже было все равно. Упавшая слезинка приземлилась на ладонь Северуса – просияла золотым, скатилась по большому пальцу и исчезла из вида.
- …все, что я делал, я делал только ради тебя, но этого всегда было мало, слишком мало, чтобы исправить то зло, что я на тебя навлек…
Лили закрыла глаза – слезы все еще текли. Эхом отдаваясь в голове, из прошлой жизни до нее донесся голос Дамблдора:
“Контрапассо – очень интересное заклинание. Полагаю, ты знаешь, что такое Круциатус и что лучше всех он получается у тех, кто хочет причинить боль? Контрапассо получается лучше всех у тех, кто хочет простить. Но помни, Лили: невозможно простить другого, пока не научишься прощать себя…”
Сколько лет уже они так существуют – она и Сев… все они – разделенные враждой, страхами и подозрениями… Северус… Джеймс, Сириус и Ремус… те, кто умер, те, кто остался жить… те, кто остался в живых, хотя должен был умереть – и те, кто умер, хотя должен был жить…
Чем все закончится на этот раз? Придется ли ей снова прижимать ребенка к груди, зная, что она вот-вот умрет, и всей душой сожалеть о том, что не сказала и не сделала? Снова отчаянно желать, чтобы настоящее каким-то чудом стерлось и отыгралось назад? Мечтать вернуться, чтобы исправить свои ошибки?
Лили почувствовала, как в ней поднимается нежная и легкая сила… из самых глубин – ей нравилось фантазировать, что именно там начиналась ее магия, хоть это и была неправда… сила светлая и чистая, как утро после жесточайшей грозы, когда деревья стоят мокрые и потрепанные, непросохшая земля измолочена дождем, и светит прекраснейшее солнце.
Контрзаклинание к Контрапассо было вовсе не Игноско. Ей следовало догадаться.
- Северус, - произнесла она отчетливо. Грохот стал еще громче. Северус взглянул на нее – он все время на нее смотрел, и от его окклюменции уже давно не осталось и следа. Удерживавшие его ремни как-то незаметно растворились, а наложенные чары – пропали.
Лили позволила ощущению легкости заполнить себя – потянулась вперед, прикоснулась к его лицу, и кожа ее была прохладной и больше не обжигала. Он накрыл ее руку своей – пальцы кольцом обхватили запястье; она прижала к его щеке свободную ладонь – по пальцам скользнули мягкие, чуть влажные волосы. Их взгляды встретились; его глаза казались черными и древними.
- Я тебя прощаю, - сказала она, вкладывая в эти слова все свое существо.
Северус не шевелился. Потом он выдохнул; от ветра у нее колыхнулись волосы – это спало проклятие… точнее, взлетело – взмыло в воздух, на мгновение сплелось в сияющую звездчатую сеть… взорвалось, и в глазах у Лили заплясали серебристые точки.
А затем дверь палаты развалилась, осыпав щепками комнату, и внутрь ворвалась команда целителей с палочками наголо.
- Черт возьми, в чем дело? - гневно вопросил Северус, пытаясь сесть на постели – Лили ухватила его за плечо, не давая повалиться лицом вниз на боковую перекладину кровати. - Ну? Или у вас принято так врываться к больным?
- Что?.. - разинув рот, вытаращилась на него целительница Джетрис. - Что?..
Северус ухитрился презрительно фыркнуть. Разумеется, до своих обычных стандартов он не дотягивал – так, лишь бледная тень – но Джетрис понятия не имела, как он фыркал в свои лучшие дни.