Вернись и полюби меня (ЛП)

- Ну да, ты знаешь гораздо больше меня – в этом я даже не сомневаюсь, - она пыталась говорить взвешенно и непредвзято. - Но Сев… я так ненавижу их обсуждать. Ты ими занимался, я знаю, и это – это ничего страшного, вот. Я… это все теперь в прошлом. Честно-честно.
Северус не сводил с нее глаз. Сцепил вместе пальцы, потирая костяшки левой руки. “Пожалуйста, не заставляй нас снова ссориться”, - взмолилась она мысленно, не зная, способна ли его легилименция это уловить.
- Меня изменили вовсе не Темные искусства, - произнес он наконец. - Если ты этим вопросом задаешься. И тебе никогда не удастся пропустить через себя столько силы, чтобы она тебя изменила – если ты опасаешься именно этого.
Лили моргнула.
- Я – что?..
- Темная магия, как и любая другая, оперирует заклинаниями разных уровней сложности, - он продолжал за ней наблюдать – словно пытался рассчитать предел ее прочности. - Со светлой все точно так же. На первом курсе Минерва учит студентов превращать спички в иголки, на седьмом – превращать мебель в животных. Первокурсник не справится с непростой магией; так и ты не сможешь сразу наложить высшее темное заклятье. А чтобы отдача от заклинания, о которой я уже упоминал, начала оказывать влияние на психику волшебника, он должен весьма преуспеть в Темных искусствах.
- Но Контрапассо – то, что оно с тобой сделало… Сев, это тебе не спичку в иголку превратить!
- Да. Но понятия “могущественное заклинание” и “заклинание, могущественное по меркам темной магии” вовсе не равнозначны.
И лишь тогда Лили осознала, что он опять подвел ее к разговору о Темных искусствах. Вот же хитрая сволочь. Отставив стакан в сторону – чтобы не уронить его, не разбить и не запустить им в стенку – она взглянула на Северуса в упор:
- Ладно, будь по-твоему. Но лучше бы оно того стоило – для тебя же лучше… Отчего ты думаешь, что это заклинание темное?
- Я всего лишь строю гипотезу, - по его меркам это прозвучало почти примирительно. - Основываясь на тех симптомах, которые ты описала. - Затем он резко сменил тему: - Ты знаешь, как работает светлая магия?
- Я… - она не знала. Ну не глупо ли? - Через волшебную палочку? Но нет – для темной она тоже нужна, значит, дело не в…
- Светлая магия использует палочку, чтобы позволить волшебнику контролировать его собственную силу. Представь, что ты пытаешься набрать воды из ручья: твоя палочка в этом случае выступает как ковш, и чем ты могущественнее – тем больше тебе в него удается набрать. Поначалу воды – или же силы – удается зачерпнуть совсем чуть-чуть, отсюда превращение спичек в иголки; но тренированный волшебник уже способен превращать неодушевленные предметы в живые существа.
- Ясно, - пока что ей и впрямь все было понятно.
- При этом ты используешь только свою собственную силу, а волшебная палочка выступает как своего рода канал. Концентрируясь и прилагая волевое усилие, ты заставляешь систему работать; вопрос только в том, насколько ты контролируешь свои способности. Но после того, как письменный стол превратится в поросенка, силы у тебя не прибавится – ты воспользовалась только тем, что и так было твое. Темные же искусства используют как канал не волшебную палочку, а самого волшебника.
Лили моргнула.
- Вернемся еще раз к ручью, - его голос стал таким же, как когда он рассуждал о Волдеморте-политике: повелительным и почти гипнотизирующим. - Когда ты занимаешься светлой магией, из ручья невозможно набрать больше воды, чем тебе позволяет твой ковш. Твой потенциал конечен. Но если прибегнуть к темной магии, то можно получить доступ к той силе, которая иначе была бы тебе неподвластна. И инструмент в этом случае – ты сам, а не твоя волшебная палочка, хоть она и используется для того, чтобы направить призванную волшебником силу. Но сама сила тебе не принадлежит; она поступает извне. Именно поэтому сопоставимые по сложности темные и светлые заклинания влияют на окружающее в разной степени: эффект от низшего светлого заклинания будет весьма незначительным, а от низшего темного – куда как ощутимее.
- Ага… Так ты поэтому сказал, что Контрапассо могло так сильно на тебя подействовать, хоть оно и низшее… - Означало ли это, что с низшим темным заклинанием по силе сопоставимо только высшее светлое? Если да, то высшее темное… От этой мысли ее замутило.
Он слегка склонил голову – словно в полукивке; волосы завесой накрыли щеку.
- В том числе и поэтому Темные искусства так манят людей: им кажется утомительным и скучным возвращаться к светлым заклинаниям, которые требуют таких серьезных усилий, но так мало дают взамен. С темной же магией всякий раз, как ты заставляешь себя сделать еще шаг, то получаешь доступ ко все возрастающей силе. Но за все нужно платить – таков основной закон магии; все, что Темные искусства дают, они в равной же степени и забирают.
- Боль, - поняла Лили, вспоминая, как вертелся перед глазами мир и пульсировало все тело. - Отдача от заклинания.
- Да. - Он выглядел довольным – из-за того, что она не потеряла нить беседы? - Все, что ты описала – дезориентированность, повышенная светочувствительность, тупая боль и вестибулопатия – обычные побочные эффекты темного заклинания низшего уровня.
- И что, это считается слабой отдачей? В меня же словно грузовик врезался!
- И именно по этой причине люди, как правило, не преуспевают в темной магии, несмотря на все свое бахвальство, - эти слова Северус проговорил так, словно они мало что значили. - По сравнению с отдачей от заклинания среднего уровня тот же Круциатус – все равно что шлепок по ладони. Поэтому во время войны в основном использовались лишь низшие темные заклятья, и даже в среде Пожирателей Смерти, где Темные искусства не просто поощрялись, а расцветали пышным цветом, только очень немногие были способны освоить что-то, кроме самого простого.
Лили молчала, обдумывая услышанное, сама не зная, хочется ли ей расспрашивать дальше.
- А кто освоил высшие? - к концу этой фразы ее голос едва не сошел на нет. - Малфой?
Северус фыркнул, словно эта идея основательно его позабавила.
- Люциус не дотянул даже до среднего уровня. Я не преувеличиваю в отношении боли, Лили. Помнишь, что было, когда ты открыла глаза?
Только не красней, только не красней… Сев что – тоже зарделся? Ну да, сконфузишься тут, когда ни с того ни с сего так руки распускают…
- Я имею в виду твои эмоции, - кашлянув, пояснил он.
- Я… я до смерти перепугалась, - припомнила Лили. - С тобой… с тобой мне ничего не грозило – я это знала, как и то, что ты… что с тобой мне станет лучше.
- И это тоже связано с отдачей от заклинания, - сказал он негромко. - Конкретное чувство и степень его выраженности коррелируют с назначением примененного заклинания, а не с намерениями волшебника. Контрапассо заставляет терзаться, вызывает мучительный страх… ты испугалась. Что, опять же, не доказывает с необходимостью, что это непременно темное заклинание – или, по крайней мере, основанное на тех же принципах действия – но такое предположение выглядит логичным.
Лили сглотнула, заставляя себя думать о самой беседе – не о том, что она означала.
- Так значит, - на этих словах ее голос дрогнул, - большинство людей не может выдержать отдачу, и именно это их останавливает?
- Верно, - он старательно изучал собственный ноготь – чтобы не встречаться с ней взглядом? - Кроме того, порой отдача от заклинания оказывается фатальной. В том случае, если волшебник неверно оценивает свою способность переносить боль. - Вот теперь он точно нарочно ее избегал, сосредоточившись на своем заусенце.
Лили передернуло.
- Они сами себя убивают?
- Не намеренно, нет. Но они себя переоценивают. Темная магия почти всегда меняет тех, кто ей занимается. Если ведьма или волшебник оказываются способны перейти к более сложным заклинаниям – если они могут вытерпеть боль – эта новая сила их… одурманивает.
Он произнес эти слова таким тоном, и так расслаблено при этом было его лицо, что Лили с одного взгляда прониклась уверенностью: Сев принадлежал к числу тех немногих Пожирателей, кто поднялся до заклинаний высшего уровня.