Идеальная пара

— Во Франции, прежде чем удалось убежать, мне пришлось наряжаться во много разных одежд. Я носил все — от робы кузнеца до халата торговца рыбой.
— Ох, Арман, — она плотнее прижалась к нему. — Я так много молилась за тебя. Я боялась, что мы больше никогда не увидимся. Я боялась, что ты умер.
— Я на самом деле был мертв, сестричка. Благодаря другому человеку, который заставил поверить группу фанатиков в то, что он — Арман Сангей. И мне удалось скрыться, ведь я был «мертв». Поэтому-то и удалось так легко улизнуть.
— Этот другой человек согласился принять смерть вместо тебя?
— И за тебя тоже, — с этими словами он многозначительно посмотрел в сторону Макса. — Ведь этим человеком был ты, не так ли? — спросил его Арман. — Ты принял тот удар ножом, предназначенный мне?
Макс кивнул головой.
— Эти головорезы тогда не особенно заботились, того ли человека они нашли. Меня тогда подобрал один рыбак и полуживого переправил назад в Англию. Виолетта, — он повернулся к ней и нежно улыбнулся, — была на последней лодке, увозившей эмигрантов, которым я помогал. — Макс замолчал, но все еще продолжал безмолвно смотреть на Виолетту.
Арман прокашлялся.
— Не только она, но и я обязан вам своей жизнью. Вы снискали благодарность всей нашей семьи. — Он повернулся к Виолетте: — Держу пари, сестренка, ты понятия не имела о том, что Макс рисковал ради нас обоих.
Она не сводила с Макса глаз.
— Да, теперь я вспомнила, ты ведь говорил, что чуть не умер, когда посадил меня на лодку…
— Сброд перепутал меня с ним, — подтвердил Макс, кивая на ее брата.
— Так что это благодаря Максу, — сказал Арман, — мы оба остались живы в ту ночь.
О, Макс… Он стоял рядом с ней, такой бледный, и наблюдал воссоединение брата и сестры, но казалось, что ему не очень-то нравилось отдавать Виолетту в другие руки, пусть даже и руки ее родного брата. А ведь все это время она думала, что он мог состоять в сговоре с фанатиками, быть виновным в гибели ее брата. Она придвинулась поближе к Максу. Виолетта переводила взгляд с одного мужчины на другого, испытывая огромную радость и облегчение. И вместе с тем стыд. Она дотянулась до Макса и взяла его за руку. Год назад там, в скалах, Макс чуть было сам не погиб, играя свой последний маскарад на французском берегу. И все это ради спасения ее брата.
— Я… я не понимала тебя, Макс, прости.
На Виолетту нахлынула волна эмоций, и она закружилась в их водовороте. Все прояснилось так неожиданно, это было подобно выходу из штормового моря в спокойные воды. Ей нужно было собраться с мыслями, чтобы полностью осознать, что же все-таки с ней произошло. Неожиданно пальцы Макса сомкнулись вокруг ее, и Виолетта почувствовала тепло и уверенность его руки.
— У меня никак не появлялось случая сказать тебе об этом раньше, — он не сводил своего торжествующего взгляда с лица Виолетты. Ее горло перехватило от чувства благодарности и еще от чего-то, о чем она так давно мечтала. — Я хотел объяснить тебе, Виолетта, но как я мог это сделать? Сказать тебе, что рядом находилась еще одна банда фанатиков? Я пытался защитить тебя. А потом — ты уплыла на той лодке в Англию, а когда судьба свела нас здесь, в Лондоне, ты прибегла к новому маскараду.
— Всю жизнь нам приходится прибегать к обману, притворяться, — со вздохом ответила она. Но чувства, бушевавшие сейчас в ее сердце, не были притворством. Они были так реальны.
Макс засунул руку в карман своего фрака и извлек оттуда две белые лайковые перчатки. Золотые и серебряные нитки на них весело поблескивали в свете свечей.
— Кроме того, мадемуазель, вы потеряли обе своих перчатки, — он протянул их Виолетте, словно подарок в День Валентина.
— Да, потеряла, — улыбаясь, кивнула она и потянулась, чтобы взять их, но он отвел ее руку в сторону.
— Нет, еще не сейчас, Виолетта. Я хотел сказать тебе еще одну вещь…
— Зачем я сюда пришла? — предположила она.
— Нет, о прошлом Дне святого Валентина. — С этими словами он провел пальцем своей свободной руки по ее щеке, заглядывая ей в глаза.
Арман несколько раз кашлянул, и они отпрянули друг от друга.
— Арман, — произнес Макс, — я хочу, чтобы ты официально, как положено, представил мне свою сестру.
— Но, ведь вы же… — удивился тот.
— Мы сделаем вид, что никогда не встречались. Мы хотим начать все сначала — как и положено, с общепринятого представления друг другу на балу.
Он повернулся к Арману, и тот улыбнулся ему в ответ.
— Хорошо, но как вас представить — Макса, как контрабандиста, а Виолетту, как ученицу перчаточника?
— Представь нас, как полагается, — повторил свою просьбу Макс, довольно громко, так громко, чтобы его могли услышать и собравшиеся за дверью леди, которые напирали друг на друга, стараясь понять, о чем говорят собравшиеся в комнате.
Лицо Армана просияло.
— Милорд, я представляю вам бывшую Марию-Иоланду-Антуан-Рашель де Сангей, теперь, как и я, гражданку Сангей… — Он обратился к сестре: — Тебе необходимо выбрать, как тебя все-таки зовут, сестричка. Иоланда или…
— Иоланда — это имя из другого времени, другого места. Теперь я — Виолетта. Мисс Виолетта Сангей.
Что мог значить для нее теперь титул, когда сердце заполнила страсть? А объектом ее страсти был не виконт, с целой вереницей титулов после имени, — для нее он был просто Макс. Ее любимый Макс.
— Выйдите все, — произнес Арман, так тихо, что даже она едва его услышала. — Виолетта, — сказал он, многозначительно посмотрев на Макса, — я считаю, что нам с тобой на какое-то время придется отложить воссоединение семьи.
— Ты останешься на балу? — спросила брата Виолетта.
— Да, я буду на балу, чтоб увидеть, как моя сестра снова танцует.
С этими словами Арман тактично удалился из комнаты, увлекая за собой толпу собравшихся любопытных дам. В комнате остались лишь Макс и Виолетта.
Она стояла посреди комнаты, без единого украшения, в своем обычном шерстяном платье. Макс протянул к ней руку и провел пальцами по ее щеке, слово все еще не мог поверить, что Виолетта существовала на самом деле. А она, закрыв глаза, тихо постанывала от его прикосновений. Казалось, что стоило ему в самом начале только притронуться к ней, и она забыла бы, где находилась…
— Они ушли? — прошептала она, не сводя с Макса своего взгляда.
Он посмотрел в ее глаза, и в нем вспыхнули старые воспоминания. Его одолевала лихорадка человека, готового отдать все, что у него было, за любовь женщины. Щелкнула дверь за последней дамой, выходившей из комнаты.
— Все ушли. Мы остались совсем одни.
Они остались одни. Она поняла это, когда пистолет последнего бандита щелкнул впустую, и тот, прежде чем ускакать, швырнул его со злости почти ей под ноги.
— Они ушли, — прошептал Макс.
— Значит, теперь мы в безопасности? — с надеждой спросила Иоланда. — Ведь они больше не вернутся?
Вдали постепенно затихал стук лошадиных копыт. Луи, Этьен… или, как их там звали… Их зловещие лица насмехались над ней, наводили на нее ужас.
— Пожалуйста, обними меня, — прошептала она.
Макс подчинился и выполнил ее просьбу даже еще более охотно, чем она ожидала. Иоланда в ответ тоже прильнула к нему. Затем оба, спотыкаясь, побрели к тому укрытию — сараю с сеном, до которого так и не успели добраться, когда фанатики окружили Макса.
Забравшись внутрь, Иоланда повалилась на сено, вероятно, заготовленное фермером на зиму, но по какой-то причине до сих пор забытое. В окружавшей их темноте едва можно было различить что-либо, только чувствовался пряный запах сухой травы, да глухо звякнули какие-то металлические инструменты, отброшенные Максом в сторону, когда он садился рядом с ней. Сквозь неплотно закрытую дверь они видели полоску лившегося внутрь яркого лунного света.
— Обними меня еще, Макс, — шепотом попросила Иоланда.
— Ты даже сама не понимаешь, что говоришь, — отозвался он.
— Макс, ни один из нас даже не знает, доведется ли ему снова увидеть солнечный свет, а ты беспокоишься о каких-то правилах приличного поведения для щепетильных особ. Обними же меня. Ну, разве тебе не хочется?