Идеальная пара
Она так устала, что была не в состоянии сделать хоть еще один шаг. Задыхаясь от жалящего лицо ветра, она опустилась на колени перед какой-то изгородью. Семья потеряна. Ее сопровождал англичанин, переодетый французским республиканцем, на его шляпе можно было разглядеть приколотую зеленую кокарду. Они — Иоланда и Макс — приехали сюда из Парижа, и теперь он тащил ее за руку к подножию утеса, продуваемого всеми ветрами, туда, где, спрятавшись среди камней, они должны были ждать спасительную лодку. Эмигрантов, как и контрабандный товар, переправляли только под покровом темноты, но в ту ночь было полнолуние, и им надо было ждать. Ждать и надеяться, что ее брату тоже удастся присоединиться к ним. Делать было нечего, и Иоланда украдкой посматривала на своего охранника, сидящего рядом, на его освещенный луной профиль. Щеки его покрылись щетиной, что подчеркивало его мужественность, но вместе с тем придавало лицу жутковатый вид.
Даже перед лицом опасности, чувства переполняли Иоланду. О, если бы встретить этого человека в другое время и в другом месте… Но такие мысли были кощунством.
— Что-то Арман опаздывает, — проговорила она дрожащим голосом и даже выронила перчатки.
— Он не собьется с пути, — произнес англичанин.
Внезапно из темноты галопом выскочили несколько всадников, и англичанин закрыл ей рот своей ладонью.
— Не говори ни слова, нам повезет, если только это не фанатики…
Его рука была пропитана солью и дымом, а прикосновение было на удивление мягким. Его слова прошли сквозь нее, как молния, и она впервые почувствовала себя спокойно, как будто и не была среди чужих, посреди бури. Он повел ее к стогу сена и прикрыл своим крепким телом. В первый раз за эти три дня Иоланда почувствовала, что он для нее не просто равнодушный чужеземец, отдающий приказы. В первый раз, она, гордая и упрямая дочь графа, допустила, что ей, действительно, необходим стал этот симпатичный англичанин, спасающий ее жизнь. Хуже было то, что она забывала о предупреждении своего брата. Никому не доверять… Но как же могла она не доверять Максу, если просто таяла в его объятиях? У нее кружилась голова, словно он провел ее в танце по залу.
— Он не собьется с пути, — проговорил Макс.
— А если собьется?..
И снова ей пришлось упрекнуть себя. Никаких танцев… «Нет, Виолетта, ты притворяешься ученицей лондонского перчаточника и счастлива, что жива, но девушки из магазинов, Виолетта, не танцуют средь бела дня в домах английских джентльменов». Вздохнув, она стала смотреть на потолок, где мелькали отблески свечей. Как далеко была она от берегов Франции, еще дальше от Парижа, а беззаботная девичья пора совсем затерялась в прошлом. Она заставила ноги стоять неподвижно и обхватила себя руками. «Помни, Виолетта, — предупреждала она сама себя, — какой длинный путь ты прошла от отцовского замка».
Музыка продолжала плыть по дому Шелбернов и снова звала танцевать. А руки так и просили ее надеть перчатки — единственное напоминание, оставшееся от прежней жизни. Они, как счастливый талисман, всегда были с ней, и теперь, надевая их, хотя бы на несколько минут, она снова любовалась золотой и серебряной вышивкой. Конечно, нельзя потакать слабостям, но она же была так молода и притом терзалась выбором между семейным долгом и желанием любить. После того, что случилось с ней во время бегства из Франции, могли ли еще какие-нибудь опрометчивые поступки причинить вред? Она закружилась на месте. Еще свежи были в памяти воспоминания о бале там, дома, и ей доставляло удовольствие двигаться под мелодию Моцарта в этой полутемной комнате. Ведь именно под эту мелодию она танцевала со своим отцом — и с братом тоже — на своем восемнадцатилетии и выглядела очень элегантно в своих новых белых перчатках. Под эту же музыку она мысленно танцевала со своим таинственным спасителем, Максом. Его руки мягко сжимали ее, он кружил ее по залу с мастерской легкостью. Сейчас же для нее было достаточно и его тени.
В дверях внезапно появилась чья-то фигура. Виолетта застыла, сердце ее сильно забилось.
— Танцуй, — приказал мужской голос. — Продолжай танцевать.
Маленькая комнатка на нижнем этаже была освещена лишь двумя тусклыми сальными свечками, и Макс стоял в дверях и ждал, пока глаза привыкнут к полумраку.
По противоположной стене двигалась тень, и он задержался чуть дольше, наблюдая, как она танцует. Заинтересовавшись, он подошел поближе. Когда же танец прекратился, то он приказал продолжать.
Макс подумал, что его мачеха опять забыла о пришедшем торговце, поглощенная своими капризами. Макс сам не занимался торговцами, это было бы нарушением заведенного порядка, но отголоски анархии проникли из-за Канала и сюда, и он не придавал подобным вещам особого значения. Но, конечно, не до такой степени, чтобы не залюбоваться движениями девушки-торговки.
Одетая в простое платье из темной шерсти, эта молодая мастерица танцевала под такты музыки Моцарта. Все больше удивляясь, он недоумевал, откуда простая девушка из торговой лавки знала такие сложные па этого танца аристократов. Но кое-что поразило его еще больше, чем ее изумительная грация. Волосы ее были черными, черными, как чернила, и коротко подстрижены, фигура тонка, а на лице было выражение задумчивости. Более того, она казалась ему знакомой. Волнующе знакомой.
Он открыл дверь пошире, и когда она обернулась, свет свечи упал ей на лицо.
Он застыл на месте, кровь отхлынула от лица, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Иоланда? Здесь, в его доме? В комнате для торговцев? Из всех домов Лондона она пришла именно в этот дом? Впервые за многие месяцы Макс начал верить в чудеса, в исполнение снов и улыбку судьбы…
Он стоял, не в состоянии поверить своим глазам, и, наконец, прошептал:
— Иоланда? — если это действительно она, то чудеса существуют.
Виолетта застыла. Голос был таким знакомым. Кому он принадлежал? С прижатыми к сердцу руками Виолетта посмотрела в сторону двери, и от того, что она там увидела, у нее перехватило дыхание.
Это просто чудо… Макс?
Макс. Она чуть было не произнесла это имя вслух.
Но ее брат все еще был в опасности, и его жизнь зависела от ее скромности. Здесь она была Виолеттой и не должна была забывать об этом. «Никому нельзя верить, даже людям, предлагающим помощь».
Она склонилась над своей корзинкой и, пытаясь чем-нибудь занять свои дрожащие руки, начала перебирать образцы, отделяя золотые ленточки от серебряных. Голова шла кругом. Сама судьба привела ее сюда, прямо в дом, где жил Макс.
Не веря своей удаче, Макс сделал в ее сторону шаг, затем еще один. Волосы ее были коротко подстрижены, мальчишечье лицо похудело, но глаза были прежними, зовущие, с темно-лиловым отблеском… И чем ближе он подходил, тем больше трепетал, привлекаемый ею. Это могла быть только она — девушка, не выходившая у него из головы.
— Иоланда? — спросил он. — Это ты?
Она покачала головой.
— Я — Виолетта, — она не могла лгать и назвала английский вариант своего имени. Ее настоящего имени. Хорошо бы он забыл французский! — Меня зовут Виолетта, — повторила она.
По его лицу, подобно волне, промелькнула тень смущения, навевая на него мрачность.
— Вы так похожи на нее… на Иоланду, дочь графа де Сангей.
Его голос пронзал ее, волновал сердце. Она отвернула лицо и отступила назад.
— Такого человека не существует. И никогда не существовало. Могу я вам чем-нибудь служить, милорд?
Ну, конечно же, думал Макс, это тот самый голос, что он слышал по ночам. Она лгала, и он подошел к ней поближе.
— Вы напугали меня. После того, как вы дрожали в моих руках, вы отрицаете, что знаете меня… Я знаю, это вы. Откуда вы здесь?
Она стояла прямо, с гордо поднятым подбородком.
— Вы меня с кем-то путаете, милорд. Я — Виолетта и пришла сюда из «Золотой перчатки», магазина Саймона Даблета, — она приподняла свою корзинку и начала вытаскивать оттуда ленту. — Я должна показать образцы украшений мисс Каролине Корделл. Это для перчаток, заказанных ею к Дню святого Валентина.