Путь воина. Путь меча. Путь дракона

Однако Ямато оборвал его свирепым взглядом и бросился вон.
— Джек, ты не виноват, — тихо сказала Акико.
— Еще как виноват! Если бы я никогда здесь не появился, он бы…
— Войдите! — загрохотал голос Масамото.
Они в ужасе переглянулись. После драки во время ханами Масамото отвел их в школу, приказав тотчас ложиться спать. Впрочем, всю ночь они проворочались, потому что Масамото велел всем троим явиться к нему на рассвете — Кику и Ёри признали невиновными свидетелями и отпустили. Акико объяснила Джеку, что приказ явиться к Масамото до завтрака означал только одно — их ожидало наказание. Вопрос лишь в том, насколько суровое.
— Сэйдза! — сказал Масамото, когда они вошли и склонились как можно ниже.
Он сидел на возвышении, возле черного лакированного столика. Одна служанка вытирала разлитый чай, а другая ставила перед Масамото чайник со свежей заваркой.
За спиной Масамото висел нарисованный на шелке горящий феникс: с крыльев падают искры, клюв смотрит в небеса.
Масамото кипел от злости, и его шрам покраснел, как раскаленная лава вулкана. Дрожащие Джек, Акико и Сабуро склонились до самого пола. Масамото молчал, ожидая, пока уйдут служанки.
— Сядьте прямо!
Он пристально оглядел каждого из троих, словно прикидывая, выдержат ли они тяжесть наказания. Масамото тяжело дышал, и у Джека пересохло в горле от страха.
— Прекрасно! — На искаженном яростью лице появилась тень улыбки. — Вчера вечером я был приятно поражен вашим поведением.
Они в растерянности переглянулись: наказания не будет?
— Сабуро, я прощаю тебя за твое не совсем трезвое состояние. По одной-единственной причине — ты проявил преданность друзьям. А твоя подножка этому верзиле Райдэну доказывает, что даже в пьяном виде ты ведешь себя, как боец.
Сабуро распростерся в поклоне, не в силах сдержать облегчение: его простили!
— Акико, ты достойная ученица Нитэн ити рю. Только храбрейшие из воинов могут посмотреть в лицо опасности. — Масамото светился от гордости. — Противник Джека был больше тебя раза в два, однако ты, не колеблясь, атаковала его. Жаль, что даже маваси-гэри такому громиле оказался нипочем… Не переживай, сегодня утром ему будет очень больно.
Едва слышно вздохнув, Акико поклонилась: ее тоже помиловали!
— Ну а теперь ты, Джек. — Масамото отхлебнул глоток сэнча.
Джек знал, что он так легко не отделается: ведь драка завязалась именно из-за него. Вот ему-то и достанется за все!
Масамото не торопился с приговором, наслаждаясь сэнча. Джек сидел ни жив ни мертв.
— Ты раз за разом превосходишь мои ожидания, — наконец сказал Масамото. — Ты добился заметных успехов в боевых искусствах. Проявил преданность друзьям и бесстрашие. Может, ты родился самураем?
— Нет, Масамото-сама. — Джека охватила волна облегчения: наказания не будет!
— Простите, Масамото-сама? — поклонилась Акико.
— Да, Акико?
— Вы хотите сказать, что видели все, что произошло?
— Да.
— Тогда почему вы не вмешались до начала драки? — выпалил изумленный таким откровением Джек.
— По-моему, моя помощь вам не требовалась. — Масамото сделал глоток сэнча. — Кроме того, мне было интересно посмотреть, как вы поведете себя перед лицом опасности. Самурая судят не по тому, насколько он хорош в безопасности своего додзё, а по тому, как он реагирует на атаку. Должен заметить, что твой маэ-гэри, хотя и небезупречный по технике выполнения, все же достиг цели. Ты проявил изобретательность.
Джек, Акико и Сабуро с ужасом переглянулись: то, что для них было делом жизни и смерти, Масамото рассматривал всего лишь как экзамен!
— А теперь поговорим о Тарю-дзиай. Я думаю, Акико объяснила вам, что это такое?
Вчера вечером, по дороге обратно в школу, встревоженная Акико дрожащим голосом сказала Джеку: «Тарю-дзиай — это состязание между школами. Участники соревнуются в разных видах воинских искусств, чтобы определить, какая школа лучше. Однако важна не сама победа в турнире. Тарю-дзиай — это дело чести. Победившая школа будет названа лучшей в Киото, а ее основатель получит редкую привилегию аудиенции с императором. Проиграть для Масамото немыслимо!»
Джек согласно кивнул.
— Хорошо. — Масамото поставил чашку на столик. — Тогда вы понимаете всю важность подобного состязания. Мы обязаны победить.
— Да как же мы можем их победить? — брякнул Сабуро. — Вы же сами сказали, что они в два раза больше и не оставили бы от нас мокрого места, если бы вы не…
— Хватит! — резко оборвал его Масамото. — О поражении и речи быть не может! Даже думать об этом не смейте! Кроме того, чем выше препятствие, тем больше славы достается победителю [55].
— Хай, Масамото-сама! — неуверенно согласились они.
— Нам повезло, что я смог отложить турнир, и теперь у вас есть время подготовиться. Ваши противники в самом деле больше вас. Но чем они больше, тем больнее им будет падать — а они упадут, если вы сумеете правильно их бросить.
«Акико права, — подумал Джек. — Для Масамото проиграть просто немыслимо!»
— Я договорился с вашими наставниками: они будут каждый вечер заниматься с вами дополнительно. Вам придется тренироваться в два раза дольше и усиленнее остальных.
— Но… — запротестовал Сабуро.
— Никаких «но»! Вы будете вести себя, как подобает самураям, и добьетесь победы!
Масамото отпустил их. Они поклонились и вышли.
Снаружи, сидя на коленях, ждали Кадзуки и Нобу. Лицо Нобу было белее мела, а Кадзуки, против обыкновения, не решился дразнить Джека: теперь ему своих проблем хватало.
Слишком ошеломленные предстоящей задачей, чтобы разговаривать, Джек, Акико и Сабуро молча пошли на завтрак в Тё-но-ма.
Весь день Джека, Акико и Сабуро донимали ученики: по школе разнесся слух, что они втроем будут защищать честь школы в Тарю-дзиай, и всем хотелось знать, правда ли это. Когда слух подтвердился, все напрашивались к ним в друзья, надеясь поднять этим собственный статус.
Джека внезапно признали своим: больше никто не дразнил его «гайдзин Джек» и не шептался за спиной. Все слышали, как он храбро дрался с близнецами Сэто, и каждому хотелось примазаться к славе.
К ужину драка во время ханами превратилась в легенду. Близнецы Сэто с Хоккайдо стали великанами в два человеческих роста и с шестами в руках. Акико летала по воздуху, нанося удары ногами направо и налево. Джек оказался самураем, который способен не дышать, а Сабуро — пьяным воином, победившим Райдэна, Бога грома, с закрытыми глазами.
Джек подозревал, что большинство преувеличений исходили от болтунишки Сабуро, который был готов бесконечно повторять свой рассказ, упиваясь вниманием слушателей. А вот Джек и Акико предпочитали помалкивать, озабоченные предстоящим испытанием.
После ужина они пошли в Зал Будды на первое подготовительное занятие для Тарю-дзиай — урок сэнсэя Ямада. Во дворе им навстречу попались Кадзуки и Нобу, которые нарочито не обратили на них внимания.
— Куда это они? — спросил Джек, удивленный, что Кадзуки не бросил как обычно «гайдзин Джек!».
— В Бутоку-дэн, — ответила Акико.
— Что? Разве они тоже тренируются?
— Нет! — засмеялся Сабуро. — А ты не слышал? Масамото наказал их за то, что они обесчестили школу. Велел отполировать весь зал, от пола до потолка.
— Правда? На это им понадобится не один день! — воскликнул Джек, не в силах удержаться от радостной улыбки.
— Это еще что, а сколько дней им понадобится, чтобы почистить каждый кирпичик во дворе! — не менее радостно отозвался Сабуро. — А потом они должны разровнять гравий в Южном саду дзэн — пользуясь только своими хаси! У них недели уйдут!
«По крайней мере, Кадзуки не будет постоянно меня дразнить, — с облегчением подумал Джек. — И без него забот хватает!»
Они поднялись по лестнице и вошли в Буцу-дэн. Сэнсэй Ямада уже сидел на покрытом подушками возвышении. Вокруг него горели свечи и дымились благовонные палочки.