Поместье Вэйдов

— Я была няней Лотти.
Значит, работала два-три года! Всего два-три года. И с тех пор прошло уже двадцать пять лет! Двадцать пять лет платить пенсию за два года работы?! Не плата ли это за молчание?
Марианна во все глазенки смотрела на добрую бабушку, которая старалась вовсю: и качала девочку, и пела ей, и щелкала пальцами, и строила смешные рожицы.
— Нет, все-таки вы умеете обращаться с детьми, — сказала я на этот раз без всякой натуги, потому что это была очевидная правда. Стоило бросить один только взгляд на Марианну, чтобы убедиться в справедливости сказанных слов.
— Я знаю один секрет, — ответила няня, показывая в улыбке рот, в котором недоставало нескольких желтых зубов.
— Скажите, вы вспоминаете Лотти?
— Да, часто. Она была очень мила. Совсем как ваша.
— На кого она была похожа: на мать или на отца?
— На мать. У нее были светлые волосы, бледная кожа, хрупкая фигурка. — Какой-то огонек зажегся в глазах старой няни при этих словах.
— Миссис Вейд немного повредилась в рассудке, но, раньше, наверное, она была очень разумной и достойной женщиной, не так ли?
— Наверное, так. Но на вашем месте я бы не поручала дочь ее заботам.
— Почему? — Я постаралась как можно шире открыть глаза от удивления.
— Потому что… — Она запнулась. — Потому что, поверьте мне на слово.
— Это связано со смертью Лотти? — полезла я напролом.
— Э-э-э… Я не хочу трепать языком. Иначе я лишусь пенсии.
Вот так. Значит, она получает деньги за молчание. Кто же ей посылает? Миссис Вейд? Миссис Кингсли?
— Но, миссис Блаунт, мне совершенно необходимо знать правду. Иначе как мне защитить свое дитя от опасности, если я не представляю себе, что это за опасность?
— Просто не спускайте с нее глаз. И никому не верьте. Это все, что я могу сказать.
Я доставала из сумочки платочек и лихорадочно соображала, пока няня цокала языком и по-всякому изощрялась, забавляя Марианну. Чем ее можно пронять? Деньгами? Если она взяла одну взятку, почему бы ей не взять и другую?
— Миссис Блаунт, я по достоинству оцениваю вашу преданность семье Вейдов. Но я тоже Вейд. И даю вам слово, что все сказанное останется строго между нами. Кроме того, я могу вам предложить определенную сумму за беспокойство.
— Э-э-э. Не знаю, что и сказать.
Я видела, как бегают ее глаза.
— Я не хочу, чтобы вы подумали, что я… подкупаю вас. Это будет просто подарок от… благодарной матери.
Миссис Блаунт стала качать Марианну на желеобразном мягком колене. Девочка зашлась от восторга.
— Это нехорошо… Я ведь обещала не трепаться…
Внезапно кот спрыгнул с дивана, подошел к двери и заорал.
— Я никому не скажу, даю вам честное слово.
Она молчала, уставившись в пол. Я пододвинула свой стул поближе к ней. От нее сильно пахло кошками.
— Сто долларов, — стараясь сдержать дрожь в голосе, предложила я.
— Прямо даже не знаю…
— Двести, — подняла я ставку, как на аукционе.
Она покачала головой. Сидя рядом, я почувствовала флюиды страха, отходящие от нее.
— Я должна подумать, — с трудом ворочая языком, ответила миссис Блаунт.
Видимо, страх в ней боролся с алчностью. Ей все-таки хотелось полечить деньги.
— Я приеду завтра, — настаивала я. — И принесу деньги.
— Да, завтра, — сказала она с видимым облегчением. — Давайте отложим до завтра. Почему бы не отложить все до завтра? Я подумаю и решу. А вы приезжайте. Только не забудьте малышку — мы с ней подружились.
Всю дорогу мысли одолевали меня, и я в конце концов решила, что миссис Блаунт не обманывала. Она, как мне показалось, действительно что-то знает и боится признаться даже мне, члену семьи Вейдов.
На следующий день я выехала ранним утром, когда все спали, чтобы избежать ненужных расспросов. На кухне осталась моя записка с объяснениями. Я написала, что ушла на прогулку вместе с Марианной.
Дорога до автобусной остановки показалась мне очень длинной и нудной. Марианна становилась тяжелее с каждым пройденным шагом. День начинался плохой погодой, но потом просветлело, и, когда я подъезжала к цели своего путешествия, солнце светило вовсю.
Подходя к дому, я заметила небольшую толпу прямо напротив дома миссис Блаунт. Сердце у меня екнуло в недобром предчувствии. Подойдя еще ближе, я обратила внимание на полицейскую машину, стоявшую у крыльца. Марианна завозилась у меня на руках, потому что я сжала ее сильнее, перейдя на скорый шаг. Не дай бог, что-то случилось с миссис Блаунт!
Я прокладывала себе дорогу через толпу зевак, которая всегда собирается вокруг места, где произошло какое-нибудь несчастье. У дверей нужного мне дома стоял полицейский. Я обратилась к нему:
— Что произошло?
— Несчастье, миссис, — коротко ответил молодой до неприличия полисмен.
— Что-нибудь случилось с миссис Блаунт?
— Вы ее знали? — цепко спросил он. В нем чувствовалась профессиональная хватка. Из молодых да ранних.
— Да… То есть… Ну да. Я вчера приходила к ней. — Правда вырвалась из моих уст совершенно непроизвольно. Я даже не успела подумать, стоит ли мне ввязываться в это дело.
— Вы живете поблизости, мадам?
— Нет… То есть… Нет.
— Значит, вы утверждаете, что видели миссис Блаунт именно вчера, так?
— Видите ли, я, собственно, пришла, чтобы…
— Одну минутку, мадам. Пройдите, пожалуйста, внутрь. — Он открыл дверь. — Шеф хочет поговорить со всеми, кто видел миссис Блаунт.
Тут из дома вышли двое дюжих молодцев и проводили меня к шефу. Мы вошли в знакомую комнату. Теперь обстановка здесь изменилась. Все, что можно, было сломано. Обивка стульев вспорота. А в углу находилась бесформенная масса, прикрытая серым ковром. Рядом лежал, уставив неподвижный взгляд в потолок, рыжий красавец кот. Значит, его тоже убили. Я старалась не смотреть в ту сторону.
Высокий человек в сером костюме отдавал быстрые распоряжения. «Отпечатки пальцев сняли? Фотографии проявлены? Как получите, принесите сразу мне». Рядом стояли квадратные крепыши, ожидая, видимо, своей порции приказов. Но высокий человек, по всей видимости, начальник, повернулся к маленькой женщине, постоянно снимавшей и надевавшей очки.
— Спасибо, миссис Ярвис. Мы вас вызовем, если нам понадобится. Выйдите, пожалуйста, через эту дверь.
— Да, — нервничая, сказала миссис Ярвис. — Как я уже говорила, я — соседка миссис Блаунт. Она не зналась с соседями, понимаете? Она все время отдавала свои кошкам. Они были для нее совершенно как дети. Она их укачивала и даже разговаривала с ними, ну точно как с маленькими детками…
— Да-да, мадам, это я уже слышал. Пройдемте, пожалуйста! — он увлек за собой женщину в другую комнату.
Молодой полицейский занялся мной.
— Как вас зовут, мадам?
— Миссис Вейд, — ответила я, подавив желание назваться чужим именем.
— Капитан! — крикнул он. — Здесь миссис Вейд, которая вчера разговаривала с жертвой.
— В котором часу? — спросил тут же вернувшийся капитан.
У него были холодные серые глаза и пронизывающий насквозь взгляд. Марианна стала хныкать и вертеться у меня на руках.
— Присядьте, пожалуйста. Итак, в котором часу вы виделись с миссис Блаунт?
— Около одиннадцати. То есть между одиннадцатью и двенадцатью.
— Так, — произнес симпатичный, как я теперь разглядела, капитан. У него были мягкие, волнистые волосы, густые брови и «боксерский», слегка сломанный нос.
— Как давно вы знакомы с миссис Блаунт? — спросил он и элегантным движением тонких пальцев достал сигарету.
— Я видела ее впервые.
Марианна завозилась сильнее. Я стала ее укачивать. Это мешало сосредоточиться на разговоре.
— По какому поводу? — продолжал допрос полицейский, закуривая сигарету от изящной серебряной зажигалки.
— Она была когда-то очень хорошей няней. Я хотела предложить ей работу.
Не могла же я рассказать правду! Зачем она им?
— А что с ней произошло? — вырвался у меня вопрос.
— Ее застрелили. Судя по всему, преступники получили сигнал, что у старой женщины где-то спрятаны деньги.