Что ты значишь (СИ)
— Ты такой дурачок, — произнес он весело, заправляя лохматую челку Андрея под шлем. — Как ты видеть собрался?
Множество раз, когда они отправлялись на прогулки всей компанией, Женя заезжал за ним, но никогда не заводил с ним разговора, никогда не отдавал свой шлем, никогда не улыбался и даже не скрывал того, что необходимость заезжать за Романовым тяготит его.
— Поехали? — Женя сел на мотоцикл и похлопал по его металлическому корпусу.
— Конечно, — Андрей с готовностью устроился позади и, едва уловимо выдохнув от собственной невесть откуда взявшейся решительности, обхватил его руками за талию. Первое прикосновение было случайным, но не второе. Андрей чувствовал Женино гулкое сердцебиение своей грудной клеткой, тепло его тела под задравшейся на спине кожанкой, ощущал аромат приятного парфюма и терпкий запах сигарет. — Поехали.
***
— Расскажи, у тебя ведь действительно два отца? — спросил Женя, кидая камешек в набежавшую на берег волну. Она облизала соленой пеной их лодыжки и снова скатилась обратно, как будто кто-то незримой рукой потянул на себя морское полотно.
— Да, — просто отозвался Андрей. Он предпочитал больше ничему не удивляться. Они сидели на куртке Жени, брошенной на мокрый мелкий песок дикого пляжа, и просто разговаривали ни о чем, изредка отвлекаясь на то, чтобы швырнуть камешек или ракушку в море. Женя не выказывал желания по обыкновению все испортить, не грубил и не пытался взбесить Андрея, как делал всегда, когда они с Мишей пытались завести разговор, и все вело к легкому обоюдному флирту. — Они чудесные. Они многое пережили, чтобы быть вместе.
— Они сильно друг друга любят? — спросил Женя глухо. Он уткнул подбородок в колени, и Андрей не мог разглядеть в полутьме выражения его лица.
— Больше жизни. А что?
— А ты Мишу… Тоже любишь? — в голосе Жени прорезалась злость и ожесточенность. Андрей вздрогнул, неприятно удивленный такой резкой переменой. Вопрос смутил его, но вместе с тем не вызвал того волнения, которое Романов ожидал в себе обнаружить.
— Я… — пальцем он прочертил борозду в мокром песке и пожал плечами. — Я не думаю. Он просто симпатичный, милый, — Андрей взглянул на напрягшегося Женю и спросил с обидой в тоне: — Ты ревновал внимание своего лучшего друга, да? У тебя ведь такой сложный характер. Ты просто не умеешь говорить о том, что чувствуешь. И ты пытался все испортить? Тебе не хотелось, чтобы какой-то мальчишка с острова пытался, пусть и неминуемо безуспешно, очаровать твоего друга-натурала?
Женя обернулся на него, в его взгляде таилась тень чего-то глубокого и чувственного, такого необычного для извечно пустых равнодушных глаз. Он придвинулся ближе, их руки соприкоснулись, и его пальцы с силой скользнули по тылу вспотевшей ладони Андрея.
— Ты прав, — произнес он хрипло. — Я совершенно не умею говорить о том, что чувствую.
Он подался вперед, и Андрей, ощутив немедленный позыв поддержать его робкое чувство, также наклонился вперед, на миг задержав дыхание. Женя мягко захватил зубами его нижнюю губу, положил дрожащую ладонь на его шею и, осознав, что Андрей не противится этому внезапному жесту, но молчаливо его поощряет, поцеловал уже по-настоящему. Как умел — грубо, с жаром и пылкостью, со всем, что копилось и плавилось внутри всю эту долгую осень.
Перед тем, как закрыть глаза, Андрей почувствовал только, что сильное головокружение и распирающее реберную клетку чувство прогоняют прочь все сомнения, весь стыд и все мысли о другом, которого он никогда не любил.
Ведь сейчас, только сейчас, он оказался в объятиях единственно верного человека.
— Я так сильно ревновал тебя, я так сильно хотел только тебя, дурачок, — прошептал Женя, когда они отстранились друг от друга и рухнули в бессилье растекшегося по телу жара на влажный песок. Женя повернулся на бок, улыбнулся в темноте, окутавшей тяжелым маревом остывающий пляж, и погладил смущенного Андрея по щеке. — Если ты когда-нибудь этого захочешь. Если ты когда-нибудь простишь меня за то, что я прятал от тебя то единственное хорошее чувство, которое во мне было, что я обижал тебя и ранил… Если только ты скажешь однажды, что я нужен тебе. Если ты скажешь, что все не напрасно. Я обещаю, я найду способ остаться рядом.
***
— Я слышала, сын Шолоховых останется жить на Мальте, — сказала Алиса, вынося к бассейну поднос с тремя бокалами на высоких ножках. В коктейлях болтались цветастые трубочки и дольки ананаса.
Антон поднял голову с коленей Максима, сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа, чтобы поверх них удивленно взглянуть на Алису.
— Да ладно. Ему же только стукнуло двадцать два.
— Говорят, все его друзья улетели обратно в Россию, а он решил остаться, поступить в местный колледж, — пожала плечами Алиса. Она вручила Максу и Антону два бокала, а из третьего отпила сама, подставив веснушчатое лицо солнечным лучам. — Совсем не похоже на Шолохова-младшего. Он мне характером всегда напоминал Сашу в худшие его годы.
Макс и Антон переглянулись, одновременно фыркнув.
Они живо представили себе сварливого грубияна с неуемным гонором и раздутым до размеров луны самомнением.
— Я бы попросил, — отозвался надменно Архангельский с соседнего шезлонга. Он небрежным взмахом руки отказался от предложенного Алисой коктейля и проигнорировал ехидные смешки Антона, как бы между прочим заявив: — Кстати о птичках, я ведь знаю, почему этот Евгений остался.
— И почему же? — Макс выдавил на ладонь солнцезащитный крем и принялся растирать им спину довольно разнежившегося Антона.
— Можешь у своего сына спросить, — просиял Саша, переворачиваясь на живот.
Антон поперхнулся своим «Лонг айлендом», а Максим и Алиса весело в унисон рассмеялись.
***
Когда Женя, счастливо улыбающийся, тащил свой чемодан по песку в сторону особняка и энергично махал ему свободной рукой, Андрей не мог сдержать ответной улыбки.
Он присел на ступени крыльца Шолоховых и подумал, что сейчас, как только Женя затащит свой чемодан обратно, когда заявит, что не смог улететь, несмотря на то, что не дождался от Романова однозначного ответа, он обязательно скажет ему.
Скажет, что он рад той ночи, которая все изменила.
Скажет, что успел соскучиться по его властной манере целоваться.
Скажет, что все было не напрасно.
========== Экстра. Цветы жизни ==========
Вечером Антон сидел в гостиной, разбираясь с рабочими документами, когда в холле что-то оглушительно треснуло, дверь резко распахнулась, и на пороге показался взъерошенный Саша. Он с трудом стоял на ногах, поэтому Антону пришлось подскочить и схватить Архангельского под руку, чтобы довести до дивана. Саша послушно повалился на предложенную горизонтальную поверхность и горестно взвыл.
— Эй, ты где нашел виски?.. — спросил Антон встревоженно. — Что случилось-то?
— Антон, — произнес Саша трагическим шепотом, обдав его терпким алкогольным духом. Серые глаза Архангельского наполнились слезами, и на ум Антону стали приходить самые чудовищные вещи. Может, внезапно отменили его условное освобождение? Или еще что похуже? — Антошенька… Меня же никто не любит!
Антон удивленно вздернул брови, силясь не улыбнуться ненароком, чтобы выражение лица казалось сочувствующим. Хорошо еще, Макс с Женей тайно поехали покупать Андрею машину на день рождения, а сам сын сдавал практику в университете. Будь здесь Макс, он бы непременно снял пьяного в зюзю Сашу на телефон, а потом изгалялся бы над ним всю оставшуюся жизнь, грозясь слить ролик на просторы ютуба.
— Ну что ты, Саш, — уверил его Антон, стягивая со спинки стоящего рядом кресла плед и заботливо укрывая им хлюпающего носом Сашу, — Мы все тебя любим. Я тебя люблю. И Макс тоже. И Андрей. И Алиса…
— Ага! — ухватился за последнее имя Саша и так резко сел, что они с Антоном чуть не стукнулись лбами. — Вот она меня как раз и не любит!
— Алиса? — еще больше удивился Антон. Вот уж кого сложно было уличить в нелюбви по отношению к Саше. — С чего ты взял?