Антитело (СИ)

Дина прошелестела “здрасти” и тут же поправила Дану сползшее одеяло. Тот повернул голову в её сторону, кивнул, будто поклонился. Опережая вопрос, Рытов соврал:
– Это от компании.
Дан опять кивнул, вроде как поверив, на его лице мелькнуло неясное выражение облегчения, затем будто слегка смягчился подбородок. И если бы Рытов не пялился так на него жадно, наверно не сразу бы понял, какое напряжение тот испытывал, находясь здесь в одиночестве. В темноте, слепоте, зависимости от чужой доброй воли и настроения. Если бы понял.
Сзади нарисовалась медсестра с капельницей. Рытов послушно пробубнил «уже ухожу». Дан вдруг неуверенно протянул руку в его сторону.
– Олег, – Рытов тут же поймал его за пальцы и замер. – Спасибо тебе.
В груди стало так горячо, будто сердце закипело и лопнуло. Рытов как мог беззвучно вдохнул, почти захлебнулся воздухом, боясь пошевелиться. Медсестра тронула его сзади за локоть, и он, наконец, ответил:
– Всё будет хорошо. Отдыхай, я приеду вечером.
Он вышел словно оглушённый. Пока обсуждал детали ухода с Диной, пока знакомился с лечащим неврологом и диктовал свой мобильный на случай любых вопросов, пока шёл по коридору и спускался по лестнице – в голове стоял какой-то ватный гул. Всё это было очень важным, очень огромным. Дан, он, они вместе – это было где-то за границами его повседневной жизни, работы, мыслей, планов. И это не Дан был тем, кто поразил его только что. Это был он сам. Он не знал, не догадывался, что может так.
К обеду Яныч его спросил:
– Ты что, в лотерею выиграл? Прям сияешь.
Рытов оторвался от монитора, попробовал осознать своё выражение лица, сдвинув брови на всякий случай. Яныч подозрительно хмыкнул и отстал.
Работа спорилась, будто сама собой. Рытов строчил письма и задания, разруливал проблемы, даже вставил дельные предложения на собрании у генерального. Заряженный мобильник Дана лежал на столе. Он не рискнул его включать.
Было ощущение, что он вот-вот оторвётся от пола и взлетит. Будь он на вечеринке, решил бы, что ему что-то подсыпали в выпивку. Даже его мозгов не хватало на то, чтобы проанализировать это состояние. Можно было притянуть сюда давнишнюю симпатию к хорошенькому мальчику и вытекающие отсюда гормональные кривые. Или радость за то, что Дан очнулся и не спустил на него всех собак. Можно было даже всё списать на похвалу от генерального. Но чего стоили те измышления? Это как со светом давно умерших звёзд – можно принять, но не понять. И Рытов сейчас жил в этом светлом непонимании. И оказалось, что понимание – это не всегда главное. Логика блаженно молчала.
Медсестра была всё так же бдительна – покой, прикорм диетический. Рытов послушно кивал.
Дан полусидел, откинувшись на приподнятое изголовье кровати, и смотрел перед собой. Сосредоточенно прислушивался – он явно уловил звук открывающейся двери и выжидал. Дина сидела рядом, но увидев Рытова, тактично поструилась в коридор. Подойдя к кровати, он негромко окликнул:
– Дан, привет, – аккуратно придвинул стул к кровати, стараясь не громыхать. – Как ты? Голова не болит?
Он положил руку рядом с рукой Дана, не касаясь. Сердце бухнуло, когда на бледном лице появилась улыбка. Словно рефлекторно, Дан дёрнул пальцем и на секунду коснулся его руки.
– Не болит. Как на работе?
Они почему-то перешли практически на шёпот, и Рытову приходилось наклоняться ближе.
– Все передают привет, желают, чтоб выздоравливал, дамы наши вон пакет полезностей собрали, – и чтобы разбавить сахар, добавил: – Проставили больничный. Так что…
Дан опять дёрнул пальцем, будто привлекая внимание. Рытов замолчал выжидающе.
– Олег, мой мобильник у тебя?
– Да. Но врач не разрешает…
Рытов разглядывал его не отрываясь, будто дорвался. Дан попросил отправить смс маме, написать, что за городом и связи нет, что отзвонится, когда вернётся. Рытов говорил «конечно, не волнуйся» и смотрел, смотрел. На щетину, что начала пробиваться за эти дни. На спутанные волосы сосульками. На пульсирующую ямочку между ключиц. Их пальцы опять соприкоснулись, но ни тот, ни другой не отдёрнули руки. Рытов спросил, не нужно ли что из дома, и опешил, когда Дан сказал «зубная щётка». Мысленно отвесил себе щелбан, почему он сам про это не подумал! «Упал ты, а мозги отшибло у меня», – пошутил он, и Дан улыбнулся. «Как ты спишь?» – спросил Рытов, а Дан ответил: «Постоянно». А потом сказал, что каждый раз надеется перед тем, как открыть глаза, но… А Рытов сказал, что ничего не понимает в неврологии, но у него есть предчувствие, что всё будет хорошо.
– Капельница, – сообщила сестра, притащив флаконы на стойке. – Закругляемся.
Дан сразу сник, и у Рытова сжалось сердце. Он тянул время, оглядывался по сторонам, говорил «ну что ж», двигал стул туда-сюда. Сестра взяла Дана за руку с катетером, вкрутила систему. Рытов не раздумывая накрыл его ладонь своей.
– Отдыхай, я приду завтра с утра.
Вещи он купил в магазинах поблизости: щётку, пасту, расчёску, полотенце, шампунь, пару белья и футболку – всё приволок строгой сестре в тот же вечер. С коробкой конфет. Очередной незнакомый дежурный врач не сразу сообразил, о ком его спрашивают, а когда вспомнил, сообщил дежурное «наблюдаем». Рытов разузнал насчёт результатов анализов на предмет консультации со своим врачом. Выяснилось, что результаты МРТ «на вынос» нужно записывать на диск, а это платно, и Рытов тут же сгонял в кассу, не откладывая.
Машина мыкалась в пробке, москвичи пёрлись на дачи в летний пятничный вечер. Рытов был спокоен. Гудение клаксонов и наглецы, влезающие перед ним, его не раздражали. Его вообще перестали раздражать люди, кстати. Пашка, взявшийся названивать по нескольку раз на дню, так и сказал ему: «Ты стал радикально добреть». Рытов ответственно отписался матери Дана и тут же выключил телефон, подальше от греха. А потом отзвонился своей, и ему были не в тягость её обычные жалобы и причитания – он вдруг впервые подумал, что ей действительно бывает тяжело. И грустно. И страшно. «Да не переживай, мать. Всё наладится». Почему он не говорил ей этого раньше? Совершенно незатратная поддержка, которая чуточку облегчает людям их путь. Рытов смотрел на оранжевое небо на западе между высотками домов. Что изменилось? Ведь его убеждения, суждения, мысли – всё это осталось прежним. Почему он чувствует себя иначе? Рытов наконец вырвался из пробки в свободный съезд и нажал на газ. Может, он тоже шибанулся башкой на той лестнице, а не коленом?
Суббота выдалась похлеще иных понедельников. Для начала, Дина попросила её отпустить на несколько часов, что было справедливо, и Рытов даже предвкушал, как будет носиться с уже встающим с кровати “братом”. Но не успел он возликовать, как выяснилось, что Дана уже отвезли на оплаченный МРТ, – пришлось сидеть под дверями, разглядывая больничный народ в ожидании. Через час пациента прикатили на кресле-каталке, и вид он имел бледный. Рытов кинулся помогать, но больше мешался. Комерзана пересадили на кровать, и тот, как показалось, немного оживился, услышав его голос.
– Как всё прошло? – Рытов поправил подушки, помог Дану устроиться на кровати.
– Громко, – улыбнулся тот, разглаживая одеяло на ногах. – Врач разрешил ходить. Удалось написать маме?
– Да, написал, как ты сказал. Типа, сплавляюсь в Карелии, телефон не алё.
– Хитро. Она точно не просечёт.
Он устало улыбался, водя застывшим взглядом перед собой. Рытов вдруг подумал – а как бы он переживал свою слепоту? Ёбнулся бы, наверное. Мимолётный укол ужаса тут же отбил у него всё желание шутить.
– Мне посоветовали одного суперврача, он посмотрит твои снимки. Я читал в сети, что такие травмы в большинстве случаев проходят в первые недели. Так что…
Он врал. В сети писали разное, и чаще ужасное. И он запретил себе лезть в эти форумы-страшилки раз и навсегда.