Кровь и туман (СИ)
Я так считала. Я называла Власа лучшим парнем из возможных.
Я. Его. Любила.
С одеждой покончено. Я завожу руки за спину, делаю неуверенный шаг. Влас тут же отвечает, подаётся вперёд. Его ладони ложатся мне на плечи, проводят линию вниз до лопаток, окольцовывают меня.
В объятьях Власа тепло, но это не то, что необходимо сейчас моему разуму. Зато тело – оно помнит эти прикосновения. Я чувствую их жаром на коже даже через ткань.
Это невыносимо.
– Мне нужно идти на тренировку, – говорю я, поднимая глаза на Власа.
Он опускает на меня свои. Голубые, как небо. Чистые, как водная гладь.
Влас такой красивый. Люди такими не бывают.
– Наверстать две пропущенные недели будет непросто, – продолжаю я.
– И это касается не только работы, – вставляет Влас. – Ты и мне теперь должна то время, которое у нас украла.
Я не знаю, что ответить, лишь поджимаю губы. Очень вовремя – в следующую секунду Влас наклоняется, чтобы поцеловать меня.
Я в тупике, зажатая между чужими чувствами и своими страхами.
– Андрей ждёт меня, – вырывается, едва я начинаю ощущать дыхание Власа на своей коже.
Это действует даже лучше, чем мне бы хотелось. Влас выпрямляется. Взгляд холодеет, челюсть выпячивается.
Я жду, что он произнесёт что-нибудь ядовитое.
Но вместо этого Влас снова оказывается лучше, чем я могу о нём думать, и просто отпускает меня.
***
– Ах да, я совсем забыл рассказать тебе о том, что Татьяны не будет на месте ближайшие пару недель, – сообщает Бен, когда я, спустившись в тренировочный зал и не найдя куратора, задаю логичный вопрос. – Так, стоп, она в порядке: существует, дышит, двигается, – тут же добавляет он, реагируя на мои округлившиеся глаза. – Лицо попроще!
– В следующий раз такие новости лучше сообщать заранее, – говорю я на выдохе. – Ты же знаешь, что я…
– Дёрганная немного. Помню, помню. Но здесь всё в порядке, Татьяна с Женей укатили в свадебное путешествие.
– Они поженились? Татьяна и Женя? Мы сейчас про одних людей вообще говорим?
– Да я тебе клянусь, – Бен рисует указательным пальцем крест на своей груди, где по его представлению находится сердце. – Месяц назад как.
– И кто вместо Татьяны здесь защитниками руководит?
– Пока никто.
– Да хорош! – недовольно протягиваю я. Толкаю Бена в плечо. – И на кой чёрт ты тогда вытащил меня из моей комнаты?
– Чтобы ты корни в кровать не пустила. – Бен ведёт меня к одному из борцовских ковров. – И чтобы близнецы перестали проедать мне всю плешь. – Он обхватывает своё горло, пучит глаза. – Вот здесь уже сидят!
Я прыскаю. Отмахиваюсь от Беновых слов, но сама понимаю – рано или поздно, это должно было случиться. Даня, Ваня, мама, Дмитрий, Артур, Влас – все они хотят знать, что на самом деле со мной происходит с первого дня моего мнимого больничного. И хотя Бен прикрывает меня, это не может продолжаться бесконечно.
– Разомнёмся? – предлагает Бен.
Сбрасывает кроссовки, выходит в центр ковра. Воспоминания накладываются одно на другое, и я вижу его глазами Славы новенькой, растерянной и слабой.
– Снова бить меня будешь? – спрашиваю я.
Бен хмурит брови.
– Ты сейчас в таком состоянии, что уложить тебя на лопатки я могу одним только словом, – произносит он. – Так что давай просто немного разогреемся, а потом вспомним какие-нибудь удары.
– Вспомним? – с сомнением насчёт обобщения, уточняю я.
– Ты вспомнишь. Тебе это нужно, Слав.
Я нехотя соглашаюсь, подтверждая это коротким кивком. Бен жестом приглашает меня на ковёр. Я снимаю обувь, иду к нему. Бен предлагает начать с прыжков. Я вторю движениям, но помимо этого замечаю, как его взгляд раз за разом скользит куда-то мне за спину. В конце концов, не выдержав, оборачиваюсь.
Большинство из присутствующих в тренировочном зале прервали свои занятия, чтобы последить за нашими.
– На меня внимание! – восклицает Бен.
Хватает меня за плечо. Встряхивает, заставляя снова посмотреть на него.
– Почему они так таращатся? – спрашиваю я, понижая голос.
– Королева ушла – да здравствует новая королева. Ну, или король. Короче, они рассчитывали, что ты на больничном просидишь подольше, вылетишь из оперативной команды, и место станет вакантно.
Я поджимаю губы. Стражи должны помогать людям – именно в этом заключается их предназначение. И разве есть разница, рядовой ты или оперативник? Разве стоит ради того, чтобы подняться на ступень выше, пытаться спихнуть вниз своего собрата по оружию?
– Земля вызывает Славу! – Бен уже перешёл на бег на месте. – О чём задумалась?
– О том, что по законам джунглей вы тут, оказывается, живёте.
Бена мои слова на секунду ставят в тупик. Он останавливается. Взгляд скачет: от меня к тем, кто шушукается за нашими спинами, и обратно.
– Подойди-ка поближе, – подзывает Бен к себе. Я с опаской гляжу на руку, которой он меня приманивает. – Давай, давай.
Я слушаюсь.
– Чего?
– Во-первых, не вы, а мы, – напоминает он. – Ты – часть этого сумасшествия. Ладно я, но забудешь о своей принадлежности к стражам в другой компании – тебе мало не покажется. А во-вторых, – Бен легко бьёт меня ладонью по щеке, – повторяю: на меня внимание.
Я перехватываю Бенову руку за запястье раньше, чем он убирает её после удара. Без ответной реакции Бен не остаётся, и в секунду шуточный жест перерастает в схватку. Не успеваю опомниться, как оказываюсь на полу, Бен – надо мной. Затем вспышка – и ситуация меняется кардинально: я заламываю Бену руку, надавливая коленом ему в поясницу и заставляя его хлопать свободной рукой по ковру, прося о милости.
– Тайм-аут, тайм-аут, подруга! – Бен визжит как мальчишка, у которого отняли любимую игрушку.
Вдоволь насладившись своим превосходством, я освобождаю Бена. Он подскакивает на ноги. Раскрасневшийся, взъерошенный, Бен открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь шевелит губами, задыхаясь:
– Ты… Что за… Слава?
Хотелось бы и мне знать ответ на этот вопрос.
Я оборачиваюсь. Бывшее презрение сменилось испугом.
Они понимают – королева никуда с насиженного места уже не денется.
***
После обеда я нахожу Ваню и Даню в общей гостиной. Близнецы о чём-то бурно спорят, но замолкают, завидев меня, замершую в дверном проёме.
– С тебя сотенчик, – удовлетворённо протягивает Даня, размахивая ладонью перед лицом брата.
Ваня цокает языком, но долг отдаёт, хоть и с явным разочарованием.
– Вы на меня спорили? – спрашиваю я, проходя дальше.
Даня, сунув купюру в нагрудный карман рубашки, с диванного подлокотника подскакивает первым. Сгребая меня в объятья, он отвечает:
– Не на тебя, а на то, справится ли Андрюха. Ты же только с ним в последнее время общаешься.
– И Ваня думал, что он не справится? – уточняю я, когда Даня отходит в сторону, уступая меня брату.
– Я думал, он справится раньше, – отвечает Ваня.
Прежде чем обнять, он дарит мне искреннюю улыбку. Стёкла очков, подцепленных за воротник футболки, блестят в свете попадающего сквозь окна солнца. Как и глаза с их кофейного цвета зрачками.
Ваня – человек на все сто процентов. Он счастлив и здоров. Так почему это кажется мне таким неправильным?
– Значит, кончилась твоя депрессия? – Даня разводит руки в стороны. – Добро пожаловать обратно в дивный мир, где кроме чёрного и серого есть другие цвета?
– Депрес… – начинаю я, но не успеваю договорить, как меня перебивают:
– Заливать про то, что ты и правда болела, нам тут не надо. Люди с температурой не хлещут вино за ужином. Дядя Дима разрешил тебе выпить один бокальчик, а ты всю бутылку всандалила. Я от одного взгляда на тебя опьянел тогда. А мне нельзя, между прочим, я сердечник!
– Ещё было обидно, что ты ничего нам не рассказала, – вступает Ваня. – Раньше – пожалуйста, даже те подробности вашей с Власом личной жизни, которые я, хоть убей, слышать не хотел. А теперь ты резко становишься на себя не похожей, молчишь…