Кровь и туман (СИ)

– Мне просто нужно было немного побыть наедине с собой и подумать, – говорю я.
– Ну и как? Помогло?
Я зашла в мертвецки холодное море по колено и ждала момента, пока привыкну к дрожи и зябкости.
Теперь я готова нырнуть в воду с головой.
– Помогло, – киваю я.
– Ну, тогда с возвращением.
Оба, и Ваня, и Даня, выглядят такими радостными, что ко всем прочим моим демонам, которые, по правде говоря, никуда не исчезли, я чувствую ещё и вину за то, что так долго держала дистанцию между нами.
– У нас есть прекрасная возможность наверстать упущенное, – сразу начинаю я. – Потому что у меня разговор. К тебе, Вань.
Ваня демонстрирует мне поднятый в кулаке большой палец. Даня, надув губы, отступает к подоконнику, что-то ворча себе под нос.
– Сразу предупреждаю, немного странный.
– Мой любимый тип разговоров, – ухмыляется Ваня. Он возвращается на диван, присаживается, хлопает по свободному месту рядом с собой. Я сажусь. – Весь во внимании.
– Что ты знаешь о путешествиях во времени?
Ваня приподнимает одну бровь. Я слышу, как Даня удивлённо окает.
– Должен ли я спросить, зачем ты интересуешься?
– Нет.
– Так и думал. Тогда прошу, конкретнее.
– Представь, чисто теоретически, что есть человек, который попал в прошлое, изменил его и затем вернулся обратно в своё время. – Ваня кивает, мол, продолжай. – Так вот, теперь настоящее совершенно другое…
– Ведь даже крохотное влияние на хаотичную систему в одном месте может иметь большие последствия в другом, – вставляет Ваня. Краем глаза замечаю Даню, который слова брата сопровождает жестами, изображающими пустую, по его мнению, болтовню. – Эффект бабочки.
– Да, – подтверждаю я, подавляя смешок от увиденного зрелища. – Так вот, опять же, теоретически, вернулся этот человек домой, а дом – и не дом вовсе, и вообще всё изменилось настолько, что свою жизнь этот человек уже не узнаёт, но плюс ко всему ещё и не помнит. Нет у него никаких воспоминаний.
– Логично, потому что его во время их творения не было, – снова перебивает Ваня.
– Но может ли выйти так, что воспоминаний в голове у него нет, но при этом его тело помнит кое-что, движения какие-то, сигналы… Не знаю, понял ли ты меня.
– Кажется, понял, – Ваня хлопает себя по бёдрам. – И, теоретически, такое возможно, ведь воспоминания построены на эмоциях, которые мы проживаем в этот момент, а знания, в частности, физические, например – представляют из себя мышечный код: в начале изучения ты ещё используешь голову, но если достаточно натренировать себя, всё будет выходить на автомате. – Ваня замолкает, чтобы почесать подбородок. – Ты ведь когда на велосипед садишься, не проговариваешь в голове последовательность: села, левую ногу на педаль, правой оттолкнулась от земли, правую ногу на педаль, кручу левой, кручу правой, кручу левой, кручу правой – нет. Ты просто садишься и едешь.
– А с умственными знаниями такое прокатит?
– Не знаю, – Ваня глядит на меня, прищурившись. – Мыслительный код построен немного иначе. Но ведь это всё теоретически, да?
– Да, – киваю я.
И хотя не все вопросы разрешились, теперь понятно, почему я так легко победила Бена в схватке на ковре.
– Йо! – привлекая к себе внимание, говорит Даня. Теперь он стоит к нам спиной, что-то разглядывая в окне. – Кто-то припарковал свою колымагу на нашей стоянке. – Машет рукой. – Поперёк разметки, – Мы с Ваней покидаем диван и подходим к Дане. Как только оказываемся перед окном, он тычет пальцем в стекло. – Во.
Я сразу понимаю, о какой машине идёт речь. И правда поперёк, занимая аж целых три парковочных места, встала не машина, а целый дом на колёсах.
– Чья, интересно? – спрашивает Ваня.
– Понятия не имею, – отвечает Даня. – Но ему повезло, что Татьяны нет на месте, а иначе она бы ему колёса сняла.
– Это в лучшем случае. Помнишь, что она сделала с администратором ресторана, когда тот по ошибке в день свадьбы вместо светло-голубых скатертей постелил светло-розовые?
– Она ему нос разбила.
– Я бы тоже разбила, – вставляю я. – Светло-голубой – цвет неба, а светло-розовый…
– Почти не отличишь от грязно-белого, – заканчивает за меня Ваня.
Мы следим за водителем трейлера. Некоторое время он не покидает своего автомобиля, а когда всё-таки выходит, мы видим светловолосого крупного мужчину в солнцезащитных очках.
– Я его не знаю, – говорит Даня. – Может, страж в отставке?
– Зачем явился тогда? – спрашивает Ваня.
– Что ты у меня-то спрашиваешь? Я похож на няньку этого здоровенного красавчика?
– Откуда ты знаешь, что он красавчик? Нам отсюда только волосы и очки видны.
– И куртка! Зацени, какая у него крутая куртка!
– Он в штаб идёт, – замечаю я, встревая в их диалог.
Как по сигналу, Даня с Ваней подрываются с места. Я – за ними.
Мы оказываемся на первом этаже точно в момент, когда открывается входная дверь. Даня с Ваней тут же отворачиваются к стене с фотографиями, изображая заинтересованность, я же даже не пытаюсь как-то себя замаскировать: разглядываю незнакомца во все глаза. Он снимает очки, водружает их на голову. Мужчина ещё выше, чем казался. И крупнее. А ещё у него удивительно правильные черты лица и почти чёрные глаза, которые, пока я разглядываю их хозяина, впиваются в меня цепким взглядом.
– Не поможете? – незнакомец обращается ко мне.
По спине бегут мурашки. В голове, словно молния, проскальзывает мысль: где-то я уже его слышала!
– Да? – раньше меня оживляется стоящий рядом Даня.
Но холодные чёрные глаза блондина продолжают смотреть точно на меня:
– Мне нужно найти Дмитрия Романова.
– Четвёртый этаж. Дверь с треугольной резьбой и позолоченной ручкой, – в отличие от брата, присоединившийся Ваня отвечает сухо, без эмоций.
– Спасибо, – кивает мужчина.
Снова мне. Тогда и я решаю вступить в игру, вспомнив о своём преимуществе: ведь я живу в одном доме с Дмитрием и часто становлюсь свидетелем его разговоров с матерью, а потому о его планах проинформирована лучше всех.
– Но Дмитрия сейчас на месте нет, – говорю я, вспоминая вчерашний родительский диалог. – И сегодня уже не будет. Хотите что-то передать?
Пожевав губами и снова смерив меня взглядом, мужчина говорит:
– Ничего не хочу, спасибо. У меня к нему рабочий вопрос, так что дождусь личной встречи.
– Рабочий – это какой? – Данино любопытство преобладает над приличием, и сейчас я ему за это ох как благодарна.
– Это такой, что на время отсутствия Татьяны по назначению Дмитрия я – новый куратор защитников, – отвечает блондин, не меняясь ни в лице, ни в тоне голоса.
Чего совсем не скажешь о нас троих.
***
Бена я нахожу во внутреннем дворике штаба. Подпирая спиной стену у пожарной лестницы, он глядит на перекидывающих друг другу мяч парней. Пока я подхожу ближе, Бен успевает достать из внутреннего кармана куртки что-то прямоугольное, что я по ошибке сначала принимаю за телефон.
Потом приглядываюсь и в сердцах ухмыляюсь.
– А я всё гадала, как ты справляешься, – произношу, останавливаясь напротив Бена. Выхватываю из его рук сигарету. – Телевизор смотришь? Минздрав предупреждает.
– Минздрав может поцеловать меня в задницу, – ворчит Бен в ответ, выуживая из пачки новую сигарету.
Я тянусь, чтобы конфисковать и эту, но Бен успевает зажать её зубами.
– И давно ты куришь?
– Видимо, да. Когда мы оказались в этом настоящем, у меня в тумбочке уже был вскрытый блок, – Бен поджигает сигарету. Затягивается, прищуриваясь. – Надо бросать, это дело паршивое… Но приставучее до жути. – Выдохнув дым, Бен перехватывает сигарету подушечками пальцев и протягивает мне. – Курнёшь?
– Ещё чего не хватало, – я морщу нос. Затем бью Бена по руке, и остаток сигареты падает ему под ноги. – И ты больше не будешь.
Бен тушит окурок носком кроссовка.
– Если не перестанешь руками махать, я на тебя заявление накатаю с просьбой о судебном запрете на приближение, – говорит он, поднимая на меня взгляд. – Что это сегодня было? Ладно я – до нашего временного путешествия я защитником был уже не первый год. А ты едва перестала быть новенькой… Откуда такая силища?