Розы в декабре

женится на другой, если уж говорить до конца, то на моей лучшей подруге. Мне
просто надо было уехать куда глаза глядят. И хотя я ничего не утверждаю на
будущее, но в данный момент мужчины меня не интересуют. Только работа. А вот, кстати, и дети.
Дебора стала накрывать на стол — она делала это с большим удовольствием, а
Фиона занялась кухней.
Настроение у Деборы явно улучшилось. Она даже охотно общалась с Эмери, которая
в свой черед была до глубины души тронута удивительно красивым тортом с кремом, который Виктория и Фиона приготовили в честь ее первого выхода к столу. В
отличном настроении был и Тамати, как и всякий муж, у которого жена снова стала
на ноги. Четверо юных Кэмпбеллов дружески общались с Эндрю и подчеркнуто
вежливо с Деборой. Эдвард глаз с них не спускал.
— Мне надо все приготовить на завтра, — шепнула Фиона Эдварду, — и уроки, и
еду. Вы бы не смогли перейти с вашими друзьями в гостиную? Я уже разожгла
плиту.
— Вы этого правда хотите? — несколько недоверчиво спросил Эдвард.
Фиона кивнула.
— На Эндрю вы произвели неизгладимое впечатление, — продолжал Эдвард.
Фиона посмотрела на него. Внимание, Фиона. Не теряй бдительности. Он
только-только стал обращаться с ней без прежней подозрительности. Малейший
неверный шаг, и… А сейчас с появлением соблазна в лице Эндрю он будет следить
за каждым ее движением. Лучше избегать этой компании.
Кухня была предоставлена в распоряжение детей и Фионы. Позднее, когда все были
уложены, рассказы на сон грядущий рассказаны сначала Джеймсу и сонному Тиаки, мужественно сражающемуся с песочным человеком, когда все получили свой поцелуй
и закрыли глаза со счастливым чувством, что их любят и о них заботятся, Фиона
на цыпочках прошмыгнула мимо гостиной в кухню. Ей не хотелось присоединяться к
остальным.
Надев зеленый в клеточку передник поверх зеленой юбки и красно-коричневой
кофточки, она вымела золу из очага, расставила чашки и блюдца на столе на утро, залила овсянку, срезала кожу с бекона, отсчитала яйца. Затем подмела пол, стерла пыль, вытащила всю грязную обувь на заднее крыльцо.
За спиной у нее послышались шаги. Голос Эндрю произнес: — Пойдемте к нам, Золушка, бросьте ваши горшки и сковородки. Давайте танцевать.
— Он приблизился к ней и взял у нее из рук метелку. — Правда, на Золушку вы не
очень похожи, даже в переднике. — Он протянул руку ей за спину и стал
развязывать передник. Глаза у него смеялись. — Скорее на Марию Стюарт, королеву
Шотландскую.
Фиона подняла глаза; Эдвард и Дебора стояли в дверях.
— Боюсь, вы не развязали, а завязали еще крепче, — торопливо бросила она Эндрю, чувствуя его руки у себя на спине. — Дайте я сама.
— Подумаешь. Это только продлит удовольствие.
Фиона сделала нетерпеливое движение, и фартук развязался. Она сдернула его
через голову, чувствуя, что заливается краской. Эдвард смотрел на нее своим
обычным насмешливым взглядом. Ну конечно, он уверен, что она запротестовала
только из-за него. Чтоб этому Эндрю Уэйнвуду пусто было.
И все же Фиона радовалась перемене. Хотя она и чувствовала пристальный взгляд
Эдварда на себе, когда танцевала с Эндрю, обыденная трудовая жизнь отступила в
сторону, и было так славно танцевать в этом большом зале, выходящем на
солнечную сторону, где в былые дни, наверное, отплясывали стригальщики, и
охотники на кроликов, и слуги — все, участвующие в трудовой жизни фермы, славно
было танцевать на наспех натертом Эдвардом полу и чувствовать на себе
восхищенные взгляды мужчин.
Фиона заметила, что Эдвард и Дебора почти все время танцевали вместе. У них это
замечательно получалось. Золотистая головка Деборы была как раз на уровне его
плеча. А потом Фиона танцевала с Эдвардом, танцевала почти не дыша, не
произнося ни слова. Брат с сестрой без всякого энтузиазма танцевали в другом
конце зала. Эдвард чуть нагнул голову (Фиона была не намного ниже его) и
заглянул ей в глаза.
— Вы, кажется, относитесь к школе, не поощряющей разговоры во время танцев?
Фиона рассмеялась:
— Услышь вас сейчас Труди, она бы возмутилась: “Ах, мой дорогой Эдвард, что за
дурно построенная фраза?”
Эдвард тоже рассмеялся:
— Согласен. Но вы-то поняли, что я хотел сказать.
— Вполне. Если вы думаете, что последует поток ничего не значащей болтовни, то
ошибаетесь. Нет ничего более отупляющего, чем попытка заставить себя говорить
Бог знает о чем… или спрашивать, о чем думаешь.
— Но вы же знаете, что я об этом не спрашивал. Это был комплимент.
— Комплимент?
— Ну конечно. Я сам предпочитаю танцевать молча. Ритм и музыка. Движение и
звук.
Фиона видела, что Дебрра не умолкала ни на секунду. Она настолько не привыкла к
комплиментам со стороны Эдварда, что растерялась, как шестнадцатилетняя
девочка.
— Но ведь Дебора вас давно не видела, — смущенно напомнила она. — Ей есть что
рассказать. А я здесь все время.
Глаза у Эдварда смеялись, и было в них еще что- то такое, чего она не могла
понять.
— У нас друг для друга нет слов?
Он не отрывал от нее взгляда, и вдруг Фиона поняла, что не выдержит этого. Она
опустила глаза, губы дрогнули, потом снова подняла глаза и пристально
посмотрела на него:
— Дело, наверное, не в том. Просто нам случалось говорить друг другу такое, чего лучше было не говорить.
Губы у него чуть изогнулись.
— Что правда, то правда. Но, по крайней мере, скучно нам не было, как вы
считаете?
Сердце у Фионы забилось быстрее обычного.
— Дело в том, что вам, вероятно, нравится сражаться, — пробормотала она, снова
отводя глаза.
— А вам нет? — раздался голос Эдварда у нее над ухом.
И в этот момент музыка смолкла.
Они восстановили пары. Дебби, естественно, скучала, танцуя с братом. Фионе
Эндрю нравился как хороший партнер, и ей с ним было бы вполне приятно, не
чувствуй она неотступного взгляда Эдварда. Он так и сверлил ее глазами.
Они уже долго танцевали. На холмы пали вечерние тени, в небе зажигались звезды.
Дебора, посмотрев в. окно, сказала:
— До ужина хорошо бы пройтись, Эдвард. А Эндрю будет помогать Фионе.
— О, лучше пойти всем вместе. Фиона совсем из дому не выходит.
Дебора многозначительно посмотрела на Фиону.
— Да нет, не стоит, — быстро возразила Фиона. — Я не люблю оставлять надолго
детей. Если кто-нибудь попросит пить или заболеет. Труди понадобится целая
вечность, чтоб дойти до них. А Эмери нельзя.
— Ерунда. Тамати прекрасно справится. Я велю ему держать ушки на макушке.
Уверен, Эндрю приятнее пройтись с вами, чем мазать маслом тосты.
Ночное озеро, окруженное цепью темных гор, отражающиеся в его бездонных водах
звезды — какая все это была сказочная красота! В воздухе в этот вечер
чувствовалось первое дыхание весны; ивы распустили свои сережки. Больше не было
морозной прозрачности. Июньский, июльский и августовский лед таял. Они шли той
же тропой, что взбиралась на крутой склон, откуда открывалось озеро в сторону
Ванаки. Именно здесь Фиона и Эдвард гуляли, когда она убежала на Фионину горку.
Эндрю держал Фиону под руку. Дебби, судя по всему, нуждалась в большей помощи
Эдварда. Они поднялись на самую высокую точку и оттуда смотрели на ту сторону
озера, где был маленький городишко Ванака, соединяющий их с цивилизацией, и где
даже в это время, когда ночь еще не вступила полностью в свои права, мелькали
фары далеких машин.
— Сегодня уже не так холодно, Фиона, — заметил Эдвард, — как в тот вечер, когда
я вас первый раз привел сюда.
Он сказал это как бы между прочим, но слова многозначительно повисли в воздухе.
Фиона почувствовала, как у Деборы перехватило дыхание. Фионе так и хотелось