Без головы (СИ)

— Я так больше не буду, — жарко прошептал брат, зарываясь носом ему в волосы. — Я буду очень нежен в следующий раз.
Тарелка упала на пол, каша полетела на дверцы шкафов. Игорь даже не понял, когда он успел отскочить к двери и схватиться за ручку. Пульс бился где-то в шее, ухо горело огнём, словно его облили кислотой.
— Не… не подходи ко мне… — он даже не шептал, он шипел испуганной кошкой.
Саша спокойно взял тряпку из раковины и начал тщательно собирать с пола растекающуюся овсянку.
— Иди одевайся, — произнёс он, будто ничего не произошло. — Опоздаешь. Я тебе бутербродов с собой порежу.
***
Игорю казалось, что он во сне. Окружающие продолжали жить, не замечая его оцепенения. Он переплывал из одной аудитории в другую, пытаясь держаться за смысл лекций. Старательно конспектировал, даже пробовал отвечать на простые вопросы. Стоило хоть на секунду ослабить внимание, мысли уносились в прошедшую ночь. Игорь водил глазами по плакату со схемами человеческих органов, видя перед собой лишь поблескивающее в полумраке потное Сашкино лицо. Сосок болезненно запульсировал, и он поморщился. Вся эта бурда в голове – будто он вчера выпил и никак не вынырнет из хмеля. Словно отрава всё ещё мутила сознание, не давая четко увидеть и осознать всю картину. Игорь украдкой разглядывал сосредоточенных на лекции сокурсников и отстраненно раздумывал, а что если бы они узнали? О том, что этой ночью его единокровный брат лапал его и кусал, дрожал над ним и стонал, размазывал свою сперму по его животу. Игоря внезапно затошнило, и он испугано начал выравнивать дыхание, чтобы досидеть до перемены без позора.
Взяв в кафетерии чай с лимоном, он кинул туда два кубика сахара. Тошнота прошла, но слабость не отпускала. Он уселся за дальний столик, снял очки и отвернулся к серому окну. Почему он не остановился в тот вечер, когда застал брата за подглядыванием? Что за охотничий азарт заставил его окунуться в эту жуткую, безвыходную ситуацию? Желанное признание матери не принесло удовлетворения. В конце концов, эта недалекая женщина может по сто раз менять своё мнение, если ею грамотно манипулировать. Ее вниманию была грош цена, тоже мне завоевание. Кошмарная ирония заключалась в том, что больше всех в этой гребаной семье его любил Саша. Игорь скривился, близоруко щурясь в окно. Вот тебе и триумф. Хоть в реку с камнем на шее.
Сашка ждал его после занятий. Игорь остановился на дорожке в нерешительности, не ожидая увидеть такого встречающего. Похоже, брат подумал, что прошедшая ночь развязала ему руки. Он уверенно подошёл к Игорю и потянул с плеча его сумку.
— Устал? Ты бледный совсем, — он подтолкнул Игоря на выход с территории, и тот автоматически двинулся к воротам.
Он действительно почувствовал, что заболевает. Судя по стремительно проявляющимся симптомам — вирус, которым переболело уже полгруппы. Голова словно ватой набита, сил едва хватало на то, чтобы ноги переставлять. Игорь даже испугался, что вот-вот грохнется в обморок. Еще этот надоеда крутится рядом! Хотелось прогнать братца с глаз долой, но оставаться одному сейчас в таком состоянии было страшнее.
— Мне нехорошо, — промычал он под нос.
— Да я вижу. Сядь. — Саша усадил его на влажную холодную скамейку, подстелив какой-то пакет, и достал телефон.
Поколдовав над экраном, он пообещал такси минут через десять. Игорь кутался в пальто, чувствуя, как его начало знобить. Сил не было даже на злость, равно как и на страх.
— Я не могу с тобой… — вдруг сказал он после паузы, закрывая глаза.
Земля словно уходила из-под ног, с закрытыми глазами всё начинало крутиться ещё быстрее. Он открыл глаза, пытаясь поймать равновесие, а Саша подсел ближе и аккуратно приобнял его, прижимая к себе.
— Всё будет хорошо, — ровно сказал он, поглядывая в телефон. — Я о тебе позабочусь, Гошик.
Игорь не сопротивлялся, даже в таком состоянии понимая, что этим только привлечёт внимание студентов вокруг. Ему надо было собраться с мыслями и с силами, но сейчас он мог только отдаться стечению обстоятельств, покорно уткнувшись носом в Сашину куртку. Он смутно воспринимал таксиста, недовольного просьбой брата не курить и выключить радио, соседскую брехливую колли, оттоптавшую ему все ноги в лифте, как его вытрясли из пальто в прихожей.
На родной кровати стало легче. Саша укрыл его пледом прямо в одежде и принёс большую коробку с лекарствами.
— Гошик, посмотри, — он протянул открытую коробку, чтобы Игорь её видел. — Какие тебе дать таблетки?
Игорь указал пальцем на пакетик с малиновым колдрексом и уткнулся носом в подушку.
За три дня болезни Игорь почти не видел родителей. Сашка практически выжил их из зоны его доступа. Он сам готовил и приносил еду, хотя Игорь не был лежачим больным и мог есть на кухне. Но ангелоподобный братик ласково запихивал его в комнату, словно загонял жертву в клетку. Саша отключился от внешнего мира - не ходил в институт, не брал трубку постоянно вибрирующего телефона. Сквозь температуру Игорь слышал довольно скандальный девчачий голос – похоже, продинамленная подружка пришла предъявлять «Алексу» претензии. Братцев рык прервал причитания на полуслове, и после грохота входной двери брат снова опустился рядом с его кроватью на кресло, умиротворённый. Он был похож на доброго бультерьера, который охраняет щенка в своей будке и готов откусить башку любому невнимательному прохожему. Без всяких сожалений.
Ночью Игорю снилось, что Сашка отодвинул его кровать и чертит на полу пентаграмму. Во сне он крутился в жарких одеялах, смутно чувствуя, что без Саши он беззащитен перед жестоким убийцей без головы на дьявольской лошади. Он смотрел на свои израненные руки, понимая, что должен отпустить страхи прошлого, изгнать терзающих его призраков… Игорь проснулся с криком, и, увидев в белом лунном свете брата рядом на кровати, тут же успокоился. Тот лежал в одежде у края, принеся свою подушку и плед. Пусть пока так. Пусть так.
Болезнь прошла так же быстро, как началась. Через неделю Игорь уже пошёл в институт, а Сашка продолжал торчать в его комнате почти всё время, как рассеянный врач, что никак не удостоверится в выздоровлении больного. Оказалось, что Сашина забота была куда лучше материной за все то время, что Игорь помнил. Правда, он склонялся к мысли, что Сашка, скорей всего, играется с ним, как с «ручным братиком». Трогал постоянно — то лоб пощупает, то возьмётся обтирать спиртом, чуть было не обклеил его горчичниками. Когда Игорь отбился от этих планов, тот тут же примчался со “Звездочкой” и оторвался по полной, натерев его со всех сторон, как курицу специями. Ну это было ожидаемо, а удивляло как раз то, как быстро Игорь вошёл во вкус, как спокойно позволял себя обихаживать. Когда Саша уходил куда-то, хоть ненадолго, он тут же начинал раздражённо думать, что ему бы сейчас не помешал горячий чай, да и пульт от телевизора лежал слишком далеко, и бумажные платочки закончились. Когда брат возвращался, то Игорь дулся, что пришлось тут лежать одному, без помощи.
Первые дни после выздоровления Сашка крутился в его комнате, продолжая вести себя, как заботливая домохозяйка. Игорь попросил разобрать у себя в книжном шкафу, пока пялился в телек. Учебники за прошлые годы уже грозили обвалить полки. Саша справился с этим вполне шустро, утащив ненужные книжки к себе. Игорь послушно ел протертую смородину с горячим чаем у себя в комнате, пока брат массировал ему ступни – плоскостопие мучило его ноющими болями с подросткового возраста. Родители самоустранились, даже не заглядывали к «детям», считая, что в случае чего те сами позовут. Игорь испытывал что-то между обидой и злорадством. С одной стороны, такое равнодушие матери бесило неимоверно, а от отца он другого и не ждал, с другой — ему удалось то, чего предки так и не смогли. Вон как вышколил лоботряса — сидит дома, не рыпается, про гулянки и не вспоминает, полезным трудом занимается.
Игорь совсем расслабился, увлёкшись ролью воспитателя-господина. Сашка так покорно и даже с удовольствием выполнял поручения и прислушивался к малейшей просьбе, что его недавнее озабоченное поведение было решено считать совокупностью буйства гормонов и недалекого ума. Он выставлял брата из комнаты ближе к ночи, и тот послушно шлепал к себе. Уверовав в свою педагогическую мощь, Игорь решил, что, как говорят программисты «можно исправить только ту ошибку, что повторяется». А коли рецидивов нет, то и лечить нечего. Сны про тяжёлый холодный туман, в котором Игорь метался, натыкаясь на голые чёрные ветки, казалось, перестали мучить его совсем.