Мастер Лабиринта (СИ)

Голова закружилась, как будто я проваливался внутрь стены. На меня смотрело нечто из белой бездны, тянулось ко мне - и тянуло меня к себе.
Спрут одним из своих щупалец. Максим, притаившийся у дерева-с-ножами. Само дерево. Мёртвая сухая белизна. Скелеты, на которых я должен рисовать свою душу.
Я отшатнулся от стены и швырнул в неё уголь. Тот раскололся надвое и упал, не оставив след.
Сеть из тысячи тонких невидимых линий давила на голову, заталкивая в меня быстро сменяющиеся образы. Сверху словно упала мусорная гора из лиц, из форм, из быстро вращающихся текстур.
- Пойдём отсюда. - Я схватил Мая за руку и потянул, вытаскивая из квадратного зала в хитросплетение лабиринта. - Пойдём, пойдём, пойдём...
Я почти бежал. С каждым выбранным поворотом тонкая сеть, вцепившаяся мне в голову, как будто таяла. Спрут всегда будет тянуться за мной, смотреть на меня слепым квадратным глазом Рыбы...
- Что за капризы? - Поравнялся со мной Май.
Я не знал, как объяснить ему - и не объяснял.
- Нет, этого достаточно. - Май развернул меня к себе.
Золотые брови сведены до морщины, губы раздражённо сжаты.
Нужно промолчать. Май - как гроза. Быстро злиться - быстро остывает.
Молчать я смог ровно секунду.
- Я знаю что делаю! - Стряхнул я его руку. - Хватит относиться ко мне как к ребёнку. «Капризы?» Я давно не ребёнок. Никогда им не был. Хватит, Май. Относись ко мне по нормальному.
- Тогда не веди себя как дурной мальчишка. Чем тебе та комната не понравилась? Тем, что я её одобрил? Прогуливаешь школу. - Неопределённый жест, указывая на всего меня. - Дерёшься с кем-то.
Как он может видеть мельчайшие оттенки цвета на влажных лепестках гибискуса, и не замечать того, что во мне?
Синий лёд во взгляде Мая Ракхена прожигал насквозь. Я развернулся и пошёл прочь.
- Нет, теперь ТЫ послушай. - Догнал меня Май. - Из-за твоих прихотей страдают другие. Что, думаешь, только я? Как, по-твоему, учителям в питомнике?
- Что - учителям? - Я ошибся поворотом и влетел в маленькую круглую комнату с седлообразным камнем посредине.
- Каково им, ты когда-нибудь думал? Ты знаешь, насколько это... унизительно?
- Ты о чём вообще?
Причём тут учителя? Меня только Май волнует.
- О твоих оценках. О твоих прогулах. Ты же умный парень, но ведь тебе больше нравится пользоваться положением, чем умом, да, Олег? Каково это - не делать ничего, и получать «проходной» из-за того, что тебя боятся? Твоего отца бояться?
- Это - неправда.
- Ты пользуешься своим статусом. Все время. Избалованный ребёнок, считающий, что по праву рождения он лучше других. Ты не лучше. Ты хуже. Потому что лодырь и наглец. А твоё участие здесь...!
Он правду говорил. Ну, часть правды. И эта часть меня душила. Я дышал учащенно, больше всего на свете желая ударить Мая по лицу. Или в живот. Лишь бы он замолчал. Но это докажет, что он прав. К тому же - разве я могу его ударить? Никогда не смогу.
- А ты - не пользуешься? - Глухо спросил я. Небольшой шаг вперёд, впиваясь взглядом ему в глаза. - Ты знаешь, как я отношусь к тебе. И отыгрываешься за это. Всё время. Каждый раз. Ты мстишь мне так? За то, что мой отец влиятельный? За то, что моя семья богатая? За то, что я вынужден ходить в лицей для зомби? Ты спросил, почему я красный с зелёным перепутал?! Нет, ты решил, что я просто так, да? Издеваюсь, заставляю хорошую отметку поставить. Да я их в гробу видел. Твои оценки. Спасибо за неуд.
Я развернулся и побежал, боясь его ответа. Боясь его взгляда. Забыл, что эта комната - тупик, и промчался по её периметру. Май схватил меня за руку и толкнул к стене.
Звук свирели прозвучал далёким и печальным переливом. Вынимающий душу мотив Индии стал ещё дисгармоничнее.
Май стоял так близко, что я чувствовал касание его одежды и его дыхания.
- Ну, так скажи. Почему?! - Встряхнул он меня.
У него очень красивое лицо. Чистое. Даже злой несправедливый гнев ему идёт. Жёсткие скулы, золото растрёпанного хвоста, голубые глаза обжигают. Он весь меня обжигает - как близость к электросварке.
Я смотрел на Мая так долго, что лёд его взгляда переплавился в недоумение.
- Отпусти меня. - Мрачно сказал я. - Ради всех богов, Май, отпусти меня.
Он отпустил.
Из меня как будто стержень вынули. Я сунул руки в карманы пальто и побрёл прочь. Обернулся у выхода из кельи.
Май стоял на том же месте и изучал ржаво-коричневый отпечаток моих лопаток на стене. Будто я сзади был измазан краской.
Я вернулся к отпечатку, и к Маю. Прижал ладонь к стене. След моей пятерни остался на ней ярко-оранжевым, который постепенно выцвел в рыжину, но не пропал.
Май тоже приложил руку, но от его пальцев следа не было.
- Мы пришли вроде... - Выдохнул тихо я. - Наверное, это здесь.
Я не чувствовал ни давления воды, ни влечения потока. Обычная комната. Ничто мне не пыталось выжечь мозги и глаза. Или сердце. Если не считать учителя рисования.
Май сел на камень в центре зала, следя за мной взгляд.
А меня вдруг захватило: я ходил по келье, ставя на стены то точки пальцами, то запятые, то рисуя отпечатки стоп сложенным кулаком. Забавная штука... Здесь даже уголь или краска не нужны, чтобы здесь рисовать.
- Думаешь, тут нано-материал? - Спросил Май.
- Нет. Какой?
- Настроенный на твою генетику.
Я обернулся от недорисованной птицы:
- Что тебе мои гены покоя не дают? Они такие же, как у тебя! Я весь - такой!
- Ты уверен?
Нас всего лишь иначе воспитывают. Точнее, это их, других, иначе воспитывают.
Я фыркнул. Рассмеялся негромко:
- Только не говори, что в глупости такие веришь. И не шевелись, пожалуйста. Я хочу тебя нарисовать.
Не считая корявых отпечатков, Май будет первым, что останется на этих стенах.
Как это было, когда доисторический человек открыл, что его следы и он - разные, но связанные вещи? Что отпечатки могут жить сами по себе, обретать скрытые смысл и значение, стоит отвернуться.
Восхитительно. Вот как это было. Я рассмеялся, Май спросил, в чём дело. Пришлось рассказать то, что я понял про собственную жизнь следов и теней.
- Ты думал об этом? - Спросил я.
Я рисовал его быстро. Чёткие чёрные линии, обозначающие прямой нос и прямой лоб, сильный подбородок и дугу бровей. Рыже-белый Май получался суровее, чем трёхмерный и цветной, но зато и честнее. Глядя на портрет не обманешься: Май Ракхен как звезда вечерняя холоден и далёк.
- Нет. Но... в этом есть что-то.
- Страшное?
Зря я спросил. Май удивился, выражение лица изменилось, и портрет пришлось заканчивать по памяти.
- Нет, но очень... характерное для тебя. Отстраняться от результатов своего труда, всегда оставлять их незавершёнными - и не желать заканчивать.
- Это неправда, я так не делаю.
- Делаешь. Я за это тебе снижаю отметки.
Не понимаю я о чём он.
- Поясни?
Наверное, то, что он говорит полезно, но я не слушал. Из голоса Мая ушли обида и злость, а появились лёгкость и солнце. Я наслаждался теплом его звучания и думал о своём.
О том, зачем я должен был найти комнату, в которой будет нечто особенное.
О словах Саградова и Каладиана. Они думают, что я могу видеть будущее. Я не могу, конечно. Но... как бы было, если бы мог? Как бы я себя чувствовал?
Я прижался к стене лбом. Представил календарь и завтрашний день на нём, отмеченный кругом. Мёртвая, статичная картинка. Представил Мая рядом с календарём. Список события ближайшего будущего не спешил появляться.
- Олег?
- Да, я слушаю, слушаю...
Левой рукой я нащупал в кармане браслет. Он нагрелся от моего тела, а гладкие камни неприятно скользили под пальцами. Я сунул запястье в кольцо браслета. Металл к коже не прилегал, но руку все равно окутала слабая пульсация.
Правой я продолжил рисовать, на этот раз, изображая не Мая, а его голос: высокое холодное солнце над чёрной равниной, ещё не проросшей травами. Следы животных на подтаявших клочках снега. Зубчатая полоса леса на горизонте. Высота и обнажённость, и свет. Разделение воздуха и земли. Земля и Воздух - вот кто Май. В нем нет тепла, ни единой капли. Не стоит даже надеяться, что у него для меня найдётся сочувствие, или хотя бы уважение.