Скарлетт (ЛП)

Одиночество — оно горьковато-сладкое. Так легко потерять себя в повторяющихся воспоминаниях давно минувшего, в ностальгии прошлых сожалений и «что, если». Осознание того, что ты мог стать кем угодно, но вместо этого, ты стал тем, что они из тебя вылепили. Преступник. Одиночество может свести человека с ума. Мрачные мысли всегда находят способ всплыть на поверхность, выполняя функцию постоянного напоминания, что счастье существует не для всех.
Она может казаться спокойной, когда сидит там, поглощая книги, как конфеты, но я знаю, что внутри она кричит также, как и я. Внутренних демонов можно победить лишь в хаосе. Она словно падающая звезда, вспыхивает прямо перед тем, как сгореть, озаряя тьму явившейся красотой, прежде чем сгинуть во мраке.
Она смеется, когда маленький мальчик стал гоняться за девочкой, в которую определенно влюблён. Он держит в руке ярко-зелёную лягушку и требует, чтобы она поцеловала скользкую амфибию. Я наблюдаю, как её взгляд перемещается к матери, выдувающей пузыри с её маленькой дочерью. Маленькая девочка очарована полупрозрачными шарами и хихикает, когда они лопаются от прикосновения к ним лишь пальчика.
Я тушу сигарету, когда вижу, что она закрывает книгу. Девушка выглядит грустной, когда начинает складывать свои вещи в рюкзак. Когда она встаёт, чтобы уйти, её летнее платье приподнимается тёплым ветерком, и, как мудак, которым я являюсь, я пытаюсь заглянуть что под ним. Мои глаза следят за кончиками её пальцев, когда она мимоходом смахивает несколько упрямых листьев, прилипших к её платью, и мой член твердеет, представляя, как её длинные ноги будут ощущаться обернутыми вокруг меня.
Если бы я только на секунду перестал думать своим членом, я бы уделил больше внимания одинокому ублюдку в костюме от Армани, сидящему на скамейке в парке и делающего вид, что читает сегодняшнюю газету. Если бы я не позволил себе в сотый раз за сегодняшний день погрузиться в мысли о ней, я бы уловил, как он наблюдает за ней, и запомнил его чертово лицо, но я этого не сделал.
Вместо этого я просто последовал за ней домой, убедившись, что она благополучно добралась, как я делаю каждую ночь.
  
Глава 3
 
СКАРЛЕТТ
Струйка тонкого серого дыма вьется в воздухе, душит меня, когда я спускаюсь вниз по ступеням. Тягучий аромат пережаренной еды явно свидетельствует о том, что миссис Перл снова готовила. Запах гари давно въелся в волокна ковра, однако женщина всё равно отказывается пользоваться кухонным таймером. Когда я впервые приехала в её дом, я задавалась вопросом, почему все детекторы дыма свисают с потолка, нуждаясь в ремонте. Однако уже во вторую мою ночь здесь я наблюдала за тем, как она тыкает старой метлой по последнему упрямому датчику пожарной тревоги, который отчаянно боролся за свою жизнеспособность. У бедняжки не было ни единого шанса против неё.
— Добрый вечер, милая, — хрипит она прокуренным голосом. Когда я направляюсь на кухню, меня приветствуют кухонные приборы, покрытые за десятилетия слоем жира. Как и всегда, она экспериментирует с абсурдными ингредиентами, на этот раз пытаясь на скорую руку что-то приготовить из того что, судя по всему, осталось от спагетти и коробки полуфабрикатов.
Это было досадное совпадение, что ее муж скончался как раз незадолго до моего приземления в Саванне, оставив ей пустой дом и стопку неоплаченных счетов с последними предупреждениями (прим. последнее предупреждение обычно о выселении). Она разместила объявление о сдаче комнаты в газете, а так как это было дёшево, я быстро ухватилась за него.
— Привет, миссис Перл. Пахнет чем-то вкусным, — я улыбаюсь, потому что эта женщина умеет заставить моё сердце радоваться даже тогда, когда у него нет на это причин.
— Ты как раз вовремя, милая, — она заглядывает в духовку, надеясь на то, что всё, что внутри, не сгорит, как сегодняшний завтрак. — Я просто делаю кое-что особенное. Я называю это — «Сюрприз Саванны»! — она открывает дверцу духовки и вынимает какую-то обугленную запеканку из спагетти.
— Осмелюсь спросить, в чём заключается сюрприз? — подразниваю её я.
Её седые волосы заколоты в неряшливый пучок, а фартук, повязанный вокруг талии, гласит: «Осторожно, несу горячее!». Я по достоинству оценила то, что она из того типа женщин, которые устраивают настоящий хаос, а также заставляют тебя чувствовать себя как дома.
— Фисташки! — победно отвечает она. — Почему бы тебе не присесть? Ты и глазом не успеешь моргнуть, как ужин будет на столе! — она щиплет меня за щёки и одаривает своей беззубой улыбкой.
— Вы слишком добры ко мне, миссис Перл, — я нежно обнимаю её, и она возвращает объятье так, как всегда делала моя мама. Забавно, как что-то такое простое, как объятье, может заставить Вас снова почувствовать себя целой. Даже если это всего лишь на несколько секунд. — Хотя у меня был очень плотный обед, — произношу я, похлопывая себя по животу. — Как насчет того, чтобы я приготовила что-то особенное завтра вечером, и мы вместе поужинаем?
Я ценю её доброту, но даже если бы она умела готовить, я бы никогда не приняла от неё еду, зная, что она нуждается в ней гораздо больше, чем я. По той же причине я всегда стараюсь, чтобы электричество и вода были оплачены до того, как счета попадут в её почтовый ящик.
— Отличная идея, — я вижу, как колёсики вращаются в её голове, когда она потирает щёку, пытаясь решить, чего же она хочет, чтобы я приготовила. — Как насчет салями с шоколадом и жаренными маринованными огурчиками? — морщины собираются вокруг её глаз, когда она улыбается.
— Будет сделано, — подмигиваю я. — Спокойной ночи.
Я слегка машу рукой, прежде чем выскользнуть через скрипучую заднюю дверь. Ночь удушлива, а влажность поражает меня в тот же момент, когда я ступаю во тьму.
Ненавижу это место — Саванну. Я совсем не вписываюсь. Я с подозрением отношусь ко всем, с кем сталкиваюсь, и знаю, что они так же подозрительны. Никто никогда не подготовит тебя к смерти. Они никогда не посадят тебя в школу за парту и не предупредят о том, как трудно будет наблюдать за тем, как люди, которых ты любишь, — ускользают. Как они смогут двигаться дальше и уйти в лучшей место — без тебя.
Я делаю глубокий вдох и мысленно готовлюсь к очередной ночи разочарований. В этом городе ответы даются нелегко.
Мой отец однажды сказал мне: «Мир больше нуждается в любви, потому что грех не может существовать среди любви», — Хотела бы я, чтобы его слова были верными и чтобы я по-прежнему видела мир его глазами, но это не так просто.
Нравственные нормы укоренились в нашей культуре, они надёжно упакованы и преподнесены нам с поклоном в религиозных текстах и пословицах. Они предупреждают, что когда мстишь — делать это нужно только пропорционально тому, что было сделано против Вас. Око за око. Смерть за смерть. И хотя мой отец всегда проповедовал любовь и прощение, ему никогда не приходилось иметь дело с последствиями того, что кто-то жестоко убил его любимых.
Мне говорили, что Бог — главный судья, но мне много чего говорили. Некоторые обиды невозможно отпустить, а некоторые несправедливости требуют возмездия. Моя жажда возмездия пустила глубокие корни. И пока эта несправедливость не будет исправлена, для меня немыслимо обрести умиротворение.
Глаза — они повсюду. Сверлят дыры в моей пустой душе. Наблюдают за мной. Следят за мной. Хотят меня. Особенно пара пронизывающих голубых глаз с серебристыми крапинками и янтарными частичками преследуют меня всю ночь. Они замечают каждый раз, когда я делаю глубокий вдох, и каждый глоток терпкого виски с восхитительной горечью. Они анализируют меня. Запоминают меня.
Надеюсь, именно меня они хотят. Ни мою выставленную грудь, ни мои ноги, подчёркнутые парой шестидюймовых шпилек. Потому что сегодня ночью — он нужен мне. Мужчина с ледяными голубыми глазами в дорогом костюме Армани с газетой в руках.
Вы многое подмечаете, когда становитесь парой внимательных глаз.