Волны святого волшебства

«Самолюбивый», «надменный», «дерзкий». Это, пожалуй, слишком мягкие слова по отношению к нему, подумала Анжела. Но за пять лет она хорошо усвоила основы дипломатии и сейчас решила, что ни за что не покажет своей неприязни.
— Ладно, доедай свои бобы, и пора спать, — скомандовал Филипп Боргес.
Сам он быстро покончил с трапезой и теперь сидел, откинувшись на свернутую постель. Анжела не торопилась выполнять его приказание.
— Тебя, я вижу, трудно вывести из равновесия, да? — сказал он, потягиваясь. — Во время езды даже не пожаловался. Попробуй распознай, что у тебя на уме.
Ты даже не распознал, что я не мальчик, злорадно подумала Анжела. Это была ее маленькая месть.
Она подобрала вилкой остатки бобов.
— Уинстон Крей говорит, что в моем возрасте все мальчишки такие.
— Такие же суровые и угрюмые? Пожалуй, твой отец не прав, мальчуган. — Фил весело посмотрел на Анжелу. — Готов поспорить, и у тебя нет серьезных причин для недовольства своим положением. Или я ошибаюсь?
— Еще бы! Было бы тепло и сухо, и с меня довольно, — язвительно ответила Анжела.
— Неплохая философия для сельвы, — не заметил ее иронии Фил Боргес.
— Полагаю, что так. — Анжела усмехнулась. — Во всяком случае, когда вы меня нашли, мне, похоже, только это и было нужно.
Его суровое лицо смягчилось.
— Ты вел себя храбро.
— Нет, — честно призналась Анжела, — мне было безумно страшно.
— В этом и заключается храбрость.
Фил ловкими, точными движениями начал раскатывать подстилку. Анжела подобрала ноги, чтобы не мешать, но этого можно было и не делать. Удивительным образом он ухитрился разостлать подстилку, нисколько не вторгаясь на ее территорию.
Закончив, он присел на краешек, упершись локтем в колено, и задумчиво обратился к ней.
— Я не планировал, что нас будет двое, — откровенно заявил он. — Но мы постараемся устроиться как можно лучше.
Анжела колебалась. Но о том, чтобы кому-то ночевать вне палатки, не могло быть и речи. Дождь все еще шумел и барабанил по натянутой парусине.
— Что вы предлагаете?
Боргес указал длинным пальцем на край водонепроницаемой подстилки у задней стены палатки.
— Ты ляжешь здесь. Затем я лягу рядом и натяну подстилку поверх нас обоих. Таким образом, я смогу выйти приглядеть за Тобиасом, если его испугает молния.
Анжела посмотрела на узкую подстилку и с трудом сглотнула. Как он и сказал, она была предназначена для одного. Да ведь в темноте это сильное, могучее тело ее просто раздавит!
Фил Боргес мягко сказал:
— И это вовсе не предложение…
Она посмотрела ему в лицо. Оно было твердым, уверенным и очень решительным.
— …это приказ, — закончил он. Ей пришлось сдаться.
Этот Фил Боргес не так уж стеснял ее. Он предоставил ей возможность завернуться в подстилку, пока выходил взглянуть на лошадь и вынести их миски под непрекращающийся дождь.
Она тут же воспользовалась кратким уединением. Крепко натянув спасительную шляпу на голову, она надежно закрепила ее шпильками, которыми были заколоты волосы на макушке. Шляпа так сдавила голову, что ей стало больно до слез.
На мгновение Анжеле очень захотелось узнать, что бы он стал делать, если бы вдруг узнал, что она девушка. Глядя на холодное, безучастное лицо мужчины, Анжела не могла себе представить его одержимым ошеломляющей страстью к кому бы то ни было, не то что к тощей девице, только что возникшей из юноши.
Что до нее самой, то она уже твердо решила, что не боится его. Даже если она заметила, как играют в резком свете фонаря могучие мышцы под его ковбойкой, это еще не повод терять голову. Или самообладание.
Когда Филипп вернулся, он глянул на нее сверху вниз, и ей показалось, что его губы плотно сжаты. Впрочем, в неверном свете фонаря она могла ошибиться. Неожиданно он резко нагнулся и погасил фонарь движением, которое было похоже на гневный жест.
Усевшись спиной к ней, он стянул сапоги, затем повернулся, вытащил край подстилки и лег на спину, аккуратно прикрыв подстилкой их обоих.
И хотя она закрыла глаза и приказала себе отдыхать, по-настоящему заснуть было невозможно. Она слишком хорошо чувствовала удивительное тепло его тела. Она слышала его спокойное дыхание. Она вдыхала травянистый аромат шампуня, которым он мыл голову. И при каждом движении она касалась его, и между ними возникала такая близость, которой она еще не испытывала никогда в жизни.
Несмотря на всю ее решимость, ей было тревожно. И это не располагало к спокойному сну.
Это была не самая приятная ночь в ее жизни. Она обнаружила, что Фил Боргес спит.
Волны святого волшебства, неестественно тихо. Упираясь глазами в темный бугор его плеча, который заменял ей горизонт, она вот-вот была готова обвинить его в том, что он вообще не спит. Сама Анжела спать не могла. Утром Анжела с трудом открыла глаза. Фил Боргес, наоборот, выглядел свежим и бодрым.
— Ветер стих, — сказал он, когда она пошевелилась.
Анжела изобразила пробуждение. На самом деле она была уверена, что всю ночь лежала без сна, прислушиваясь к шуму леса. Она потерла глаза костяшками пальцев. От недостатка сна в них будто песок насыпали.
— А дождь? — спросила она.
Он сел и сбросил с себя подстилку.
— Не похоже. — Он взглянул на нее. — Справишься с постелью?
Анжела не была в этом уверена. Но она не хотела сдаваться без боя.
— Попробую, — сухо бросила она.
Он отодвинул постель и вылез через клапан палатки.
— Давай действуй. Пойду погляжу, не найдется ли чего-нибудь на завтрак.
Как только он ушел, Анжела вскочила. Ее шляпа съехала на один глаз под кривым углом. Мягкие каштановые локоны выбились наружу вдоль шеи и над открытым ухом. Она торопливо поправила их.
Боргес был слишком занят, чтобы заметить это, утешила она себя. И вообще почему бы юноше не иметь волосы до плеч? Хотя вряд ли он стал бы заплетать их в две школьных косички. Нет, волосы почти наверняка выдали ее.
Конечно, он, в конце концов, все равно должен узнать, что она девушка. Эта мысль не давала покоя ей еще ночью. И сейчас она заставила ее сердце биться сильнее. Разумеется, она скажет ему, твердо решила Анжела. Ей только не хотелось лезть к нему с этим признанием теперь, пока они все еще вдвоем.
Анжела потуже заправила рубашку в брюки и собрала складки курточки, чтобы они лучше скрывали грудь. Затем, как сумела, уложила постель.
Филипп отвернул клапан и влез обратно в палатку.
— Надеюсь, ты любишь гуанабану, — сказал он, повернувшись к ней. Его голос звучал натянуто. Или так только представилось ее воспаленному воображению? — Это все, что я сумел найти на завтрак.
Он протянул ей крупный плод. Анжела вздохнула и слегка поморщилась. Ей не нравился вкус гуанабаны, хотя местные жители считали ее деликатесом. Кроме того, плод был безобразным на вид. Он напоминал огромный авокадо, усеянный шипами.
— Уродлива, согласен, но она снабдит нас энергией для езды. Дорога будет трудной, — жестко сказал он. — Некоторые тропинки вообще размыты. Все скалы мокрые и опасные. Дай-ка ее сюда.
Фил отобрал плод и ножом нарезал его на ломтики с такой скоростью, будто внутри была не тугая мякоть, а масло. Теплое масло, подумала Анжела, беря кусочек и осторожно косясь на нож.
— Он выглядит убийственно. Фил взглянул на нож.
— Этот? — ласково сказал он, подбросив нож так, что тот совершил полный оборот и рукоятка снова легла ему в ладонь. — Если уж имеешь нож, то он должен резать!
— Удивительно, что вы не захватили мачете.
— Я захватил.
Анжеле нечего было сказать. Боргес одарил ее сверкающей улыбкой.
— Не зная, какой ущерб может нанести шторм, я пришел, готовый ко всему. Могу пройти сквозь все преграды, кроме упавших деревьев. Но и через них можно перебраться. В любом случае, это скоро кончится. К вечеру мы должны добраться до фазенды.
Это было нелегкое путешествие. Ветер стих, оставив после себя поваленные деревья и с корнем выдранные кусты. Сверху, хотя дождь и кончился, все время лилась вода, скопившаяся в листве. Большую часть времени неба было не видно. Пробираясь сквозь джунгли, Анжела чувствовала себя словно в огромном, величественном соборе, где вот-вот загремит божественный орган и своими звуками обратит в прах простых смертных.