Реабилитация. Путь к выздоровлению (ЛП)

Я перекладываю телефон к другому уху и прячу замерзшую руку в карман.
«Сегодня меня отстранили от занятий. Уверена, ты все узнаешь. В любом случае. Позвони мне. Пожалуйста».
Я не могу сказать «прощай». Просто не могу. Засунув руки в карманы и надев капюшон, иду прямо к океану.
Солнце на пляже, ярко сияя, ведет свою борьбу, пытаясь пробиться сквозь облака. Я иду к старой пристани и сажусь на одну из опор, похожих на стволы, что торчат из песка. Течением смыло весь снег. На земле — сотни блестящих черных раковин моллюсков, а над ними кружит стая чаек. Одна чайка поодаль клюет пластиковый стаканчик, а затем, вскрикнув, присоединяется к шведскому столу с морепродуктами.
Я стараюсь вдыхать окружающие меня ароматы, но такое чувство, что все, включая воздух, заморожено и пусто. Летом пахнет солнцезащитным кремом и хот-догами. Девушки затягивают волосы в пучки на голове и, чтобы избежать полосок на загаре, развязывают бикини на спине. Мне нравится погружать пальцы в мокрый песок. Питер искал новые веснушки на моей коже после поездки на пляж и каждую из них целовал.
Вы двое не должны быть вместе, Дженезис. Просто посмотри правде в глаза. Это слова Ванессы. Это правда? Неужели все хорошее стирается, когда появляются проблемы? Разве мы не можем все исправить? Не можем попробовать еще раз?
Я борюсь с желанием снова позвонить Питеру. Хочу первая рассказать ему о том, что случилось сегодня в туалете, но это больше не мое дело. Я теперь девушка, которая ввязывается в драки, и которую отстраняют от занятий. Питеру никогда такие не нравились.
Что, если бы я оставила ребенка? Многие девчонки так поступают и все равно заканчивают школу, и учатся в колледже. Я тоже могла бы это сделать. Мы бы поженились? Ребенок склеил бы нас снова? Миссис Сейдж смогла бы простить мое темное прошлое. Например, она могла бы нянчиться с малышом, когда мне пришлось бы идти в вечернюю школу. Может, ребенок помог бы моей маме пройти через все выпавшие ей испытания. Может, это было бы именно то, что нужно. Или еще такая, худшая мысль: что бы сделал мой отец, если бы узнал, как Питер со мной обошелся?
Я не могу поступить так с собой. Мисс Карен говорит, что так думать — не нормально.
Если оставить ребенка означало удержать Питера, почему я чувствую только облегчение? Я не могу представить, как держу малыша, которого мы сделали вместе, и наблюдаю, как он растет, а мы его воспитываем. Это было не самое подходящее время для нас. Это не должно было случиться. И он согласился, я знаю, что он согласился. Тогда почему он ушел?
Мне слишком холодно неподвижно стоять, поэтому я направляюсь обратно в город, но сначала рисую ботинком букву П на песке и смотрю, как океан слизывает ее прочь.
Должно ли мне быть грустно? Единственная печаль, которую я сейчас испытываю, оттого, что где-то во всем этом я потеряла Питера. А он уже пошел дальше? Это то, что и я должна сделать?
Мой телефон снова вибрирует в кармане. Сердце замирает, и я напрягаюсь.
Не Питер.
Делайла.
Я должна привыкнуть к тому, что это уже не Питер.
— Привет, кузина, — говорю я, переводя дыхание.
— Как делишки, сестренка? — это ее обычное приветствие.
— Так себе.
— Ты исчезла.
Думаю, это все объясняет. Я исчезла. Меня больше нет.
— Дженезис?
— А?
— Ты занята?
— Да нет, просто брожу.
— Я разговаривала с Розой.
Я понимаю, что это означает. С одной стороны, Роза вроде бы может держать рот на замке, когда дело касается таких вещах, как то, что Ванесса и Питер, наверное, вместе, но, с другой, она думает, что информировать мою кузину о том, что происходит со мной, входит в ее обязанности, и, конечно, обо всем растрезвонила.
— Алло? Дженезис, можешь сейчас поговорить со мной?
— Извини. Она тебе все рассказала?
— Да.
Некоторые вещи происходят внутри меня, что-то вроде землетрясения или ливня. Хотя я не могу развалиться. И не могу плакать, пока иду по улице.
— Ты в порядке?
Ну вот опять. Этот гребаный вопрос. Откуда мне знать?
— Сегодня меня отстранили от занятий.
— Что?
Я смеюсь. Таким глубоким грудным смехом. Он каскадом вырывается из меня, пугая проходящую на поводке, собаку. И это заставляет меня смеяться еще сильнее. Я слышу, как Делайла пытается привлечь мое внимание, но не могу остановиться. Смех и слезы, я не могу вспомнить, почему смеюсь, и это также меня убивает.
А потом я останавливаюсь.
Делаю глубокий вдох. Воздух — словно сосулька, застрявшая у меня в носу. Я замолкаю.
— Джен, ты там?
— Да.
— Что, черт возьми, произошло?
— Думаю, просто накатило.
Я перевожу дыхание.
— За что тебя отстранили?
Несколько смешков вырываются из меня, словно пузыри, всплывающие на поверхность.
— Что? — спрашивает она.
— Ну, я как бы напала на Ванессу в женском туалете.
Она фыркает.
— Да, ты помнишь Ванессу? Когда-то моя лучшая подруга? Она уже всецело встречается с Питером.
— Что!?
Я снова смеюсь, но, блин, абсолютно ничего смешного.
— Это уму непостижимо, блин.
— Что? То, что я сделала?
— Нет, то, что она сделала.
— Она ... — не знаю, как закончить это предложение. Что она? На самом деле, я не знаю. Когда-то, в некотором роде, я тоже обидела ее. Но это было совсем другое. Разве нет? Я все испортила. Я не была с ней честна относительно того, что происходит. Знаю, что это сломало ее на части, но проигнорировала. — Я не очень хорошо помню. Только, что схватила ее за горло.
— Это, гм, жутко? И в каком-то роде мерзко.
— Думаю, ты права.
— Эх, Дженезис.
Я качаю головой.
— Ты в порядке? Твоя мама знает, что тебя отстранили?
— Не знаю. Я ей не звонила. Хотя, наверно, из школы уже сообщили.
— Скорее всего.
— Возможно.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Не знаю.
— Я возвращаюсь в Джерси. И хочу увидеть тебя.
— Да?
— Да. Мне предложили почитать в Солнечном Кафе, а еще я несколько недель не видела маму. Так что возвращаюсь домой на длинные выходные.
— Сегодня?
— Ага. Заинтересовалась? Все будет хорошо.
— Я уже в центре. И могла бы здесь побродить и дождаться тебя вместо того, чтобы идти домой.
— Да?
Делайла с четырнадцати лет читает свои стихи и рассказы в кафе Солнечное. Она вроде как знаменитость нашего маленького городка. Или, по крайней мере, все надеются, что она будет нашей ступенькой к славе после того, как напишет роман-бестселлер. Люблю слушать, как она читает.
— Мне нужно очень быстро заскочить домой, но я постараюсь прийти пораньше, чтобы мы смогли поболтать.
— Звучит неплохо.
— У меня хорошие новости, — начинает она, но тут я слышу параллельный вызов. У меня в груди поднимается жара. Словно пожар. Я смотрю на дисплей и вижу, что это все еще не Питер, а Роза звонит мне.
— Делли, на другой линии Роза. Давай просто увидимся вскоре?
— Э... ладно. До встречи.
Переадресовываю звонок на голосовую почту. Сейчас я очень зла на свою подругу. Мне кажется. Да, было совсем не круто, что она не рассказала мне о случившемся. Она не может выборочно быть болтушкой с длинным языком. Если что-то может как-то повлиять на меня, Роза обязательно должна сообщить об этом.
Я отвечаю на звонок.
— Какого черта, Дженезис? — кричит она в наивысшем диапазоне. Мне даже приходится отодвинуть телефон от уха.
— Э-э, мне сказать то же самое?
— Дженезис, серьезно, мне жаль, что я не рассказала тебе о том, что услышала. Думала, это пройдет. Мы можем оставить все в прошлом? Хочу знать, что, на хрен, произошло сегодня в туалете? И где ты, черт тебя бери? Я у тебя дома с домашним заданием. Мисс Карен разыскала меня и попросила привезти его тебе домой, но она ничего мне не рассказала. Я слышала только то, что говорят люди. Что ты сошла с ума.
Остерегайся Дженезис. Не трахайся с Дженезис. Я ловлю свое отражение в окне и хочу рвануть на себе воротник, как крутой парень.