Реабилитация. Путь к выздоровлению (ЛП)

— Что случилось?
Я вдруг очень хочу услышать, как она поет.
— Ничего, — отвечаю я.
Когда-то давно здесь было так спокойно.
— Я знаю, что это неправда.
Я жду, когда погаснет свет. Темно. Дома никого. Я привыкла к тому, что мать внезапно погружается в темноту. Раньше я пыталась включить свет обратно. Щелк, щелк, щелк, вернуть ее обратно в себя.
— Мама, ты в порядке? Тебе что-нибудь нужно?
Но она хотя бы не отключается. Не отступает.
— Ты не должна постоянно заботиться обо мне, — отвечает она.
— Ну, если ты хочешь что-то поесть или…
Она качает головой.
— У меня есть пирог. Там еще много, если ты голодна.
— Я люблю пироги! — говорит Роза. — У тебя здесь лучшая еда. Моя мама в последнее время готовит киноа или зерна чиа. Извините, но пудинг из чиа — это не десерт.
— Чиа? Как питомец Чиа? — спрашивает мама.
— М-м-м, да. Считается, что это безумно здоровая пища.
— У Элли был один из них. Динозавр.
— Мам, мы пойдем ко мне в комнату.
Она кивает. И что с ней теперь делать? Обычно она вялая, и мы живем на автопилоте.
Оказавшись у меня в комнате, Роза падает на кровать.
— Что это было? Я думала, она никогда не беспокоилась, если ты не возвращаешься домой.
— Обычно нет.
— Странно.
— Ага.
Оставив Розу, я иду в ванную. Хоть на секунду мне хочется побыть наедине с собой. Я смотрю на телефон. Даже, не смотрю, а пялюсь. Как безумная. Только сумасшедший будет так смотреть и надеяться на хорошие новости. Что-то, за что можно было бы удержаться. Так как держаться за сказанное я больше не могу. Нет новых слов, нет новых знаков, нет ничего нового. Почему он не позвонил? Ему не интересно, как я? Это ведь не зуб удалить.
В прошлую пятницу, после школы, я ждала Питера, так как он опаздывал на встречу со мной. Но я знала, что было несколько дополнительных репетиций к празднику на день Святого Валентина. В последнее время я была так эмоциональна. Мне хотелось заняться нашей ситуацией и что-то делать. Невозможность сказать обо всем Розе убивала меня. Мне было интересно, заметит ли она какие-нибудь изменения в моем теле. Или они были заметны только мне.
Условием Питера было, что никто не должен об этом знать. Даже один человек, кроме нас, может привести к слишком большой опасности. Он действительно использовал слово опасность. А что мне делать с этим словом? Что мне приходится чувствовать, ведь это мое тело изменилось? Ведь я физически ношу опасность. Как он посмел желать скрыть такую опасность?
Хотя я уважала его желания. На самом деле секреты похожи на лесной пожар. Но если ты не выпустишь его, этот секрет-пожар сожжет тебя.
В понедельник мне станет лучше. В понедельник мне станет лучше. В понедельник я буду в порядке. Так я говорила себе, чтобы продолжать двигаться вперед. Чтобы поддерживать огонь внутри, а также фигуру и кости в равновесии.
Я стояла и ждала. А потом увидела его шагающим по коридору и смеющимся. Он все еще мог смеяться? Он был с Ванессой, и она тоже смеялась.
Мне пришлось принять это. Их дружбу. Они очень тесно сотрудничают в Студенческом Совете. А каждый сам выбирает, какая битва важнее, не так ли? Каждый раз, если он произносил ее имя, у меня на мгновение возникала тошнота. Ванесса предлагает поставить фотоавтомат на танцевальном вечере. Разве это не круто? Или: Я немного опоздаю. Отвезу Ванессу домой и приду. Но, когда я видела их вместе, моя реакция усиливалась в 4 раза.
Питер никогда не считал, что она хочет навредить мне. И меня всегда беспокоило, что он не принимал мою сторону и не мог понять, насколько нам было бы легче, если бы она просто держала рот на замке.
Я стояла на их пути, когда они шли по коридору, и наблюдала, как улыбка сползла с его лица. Мне захотелось поймать ее. Поднять с пола и прикрепить к нему обратно.
К нам.
Она сказала: «Увидимся в понедельник», не глядя на меня.
Но Питер посмотрел на меня. И в его взгляде было: «Нет, ты не увидишь меня в понедельник, потому что у Дженезис другие планы для нас».
Мы с Питером молча подошли к его машине. Нам так необходимо было многое обсудить, но я не пыталась начать этот разговор. Этот разговор никогда не обсуждался, но был все время вокруг нас:
Он: Почему ты не можешь просто выбросить это из головы?
Я: Почему я должна выкинуть из головы то, что она меня предала?
Он: Иногда в истории есть что-то большее.
Я: Я знаю достаточно, чтобы не доверять ей.
И так далее.
Но это был не самый главный разговор.
Я посмотрела на него. Его лицо. Его глаза. Его рот. Наши рты так подходят друг другу. Иногда я могла себе представлять, как целую его вечно.
Как получилось, что все так быстро закончилось?
Огонь распространяется быстро и беспощадно.
Роза стучит в дверь ванной и входит, не дожидаясь моего ответа.
— Боже мой, — говорит она, и я замечаю кровь у себя на бедрах.
— Роза, я хочу побыть одна, пожалуйста?
— М-м-м, ладно, но тебя так долго не было, что я начала беспокоиться.
— Я в порядке.
— Ты выглядишь не очень хорошо.
— Я в порядке.
Роза сжимает губы, поворачивается и уходит. Что значит «быть в порядке»? Мы всегда так говорим. Это нормально, что у меня все складывается таким образом, что становится похоже на небрежный, кровопролитный водоворот?
Привожу себя в порядок.
Я в порядке.
Я в порядке.
Я в порядке.
Повторить фразу три раза, и она сбудется.
АКТ I
СЦЕНА 3
(Сцена происходит в классе.
На сцене учитель собирает бумаги. Студенты входят и занимают свои места.
ПИТЕР выбирает место в первом ряду.
В класс заходит ДЖЕНЕЗИС. И, когда она проходит мимо его стола, он начинает копаться в своем рюкзаке, чтобы избежать встречи глазами. Она садится за ним.
УИЛЛ ФОНТЕЙН входит и садится рядом с ДЖЕНЕЗИС, они начинают разговор. ПИТЕР пару раз украдкой бросает на нее взгляд.
ВАНЕССА входит и садится рядом с ПИТЕРОМ.)
УИЛЛ: Эй, Джен, как дела?
ДЖЕНЕЗИС: Нормально.
УИЛЛ: Что нового?
ДЖЕНЕЗИС: Ты, наверняка, знаешь больше, чем остальные.
УИЛЛ: Все в порядке?
ДЖЕНЕЗИС: Позволь спросить тебя, я что, вернулась в школу полностью изуродованная? Выгляжу как совсем другой человек? Люди смотрят на меня, будто я вся покрыта блевотиной или что-то типа того.
УИЛЛ: Джен, ты все та же красавица.
ДЖЕНЕЗИС: Да ладно, перестань.
УИЛЛ: Что? Ты знаешь, что это правда.
(Продолжают шутливо общаться).
ДЖЕНЕЗИС: Я ничего об этом не знаю.
УИЛЛ: Извини, но ты знаешь, что люди в общем-то ПРИДУРКИ, поэтому просто игнорируй их.
(Некоторые люди поворачиваются в их сторону, когда УИЛЛ произносит слово «придурки»).
(Звенит звонок).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ: Ванесса, не могла бы ты раздать это?
(ПРЕПОДАВАТЕЛЬ пишет на доске фразу: «Магический реализм»).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ (Продолжая): Магический реализм. Кто может сказать мне, что это значит? Кто-нибудь слышал этот термин раньше?
БРЭНДОН: Да, когда вы вчера заговорили об этом.
(Класс смеется. УИЛЛ «дает ему пять»).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ: Тогда у вас не возникнет проблем напомнить нам значение этого выражения, мистер Мур.
БРЭНДОН: Э-э-э, мы не дошли до этого.
(Раздаются смешки).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ: Ладно, тогда, может, кто-нибудь хочет ему помочь?
(Молчание).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ: Что насчет Габриэля Гарсиа Маркеса? Кто это?
(ПИТЕР поднимает руку).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ (Продолжая): Да, Питер, человек культуры и человек класса, спасибо, что спас здесь коллег.
ПИТЕР: Это колумбийский писатель. Он написал «Сто лет одиночества».
(ДЖЕНЕЗИС отрывается от своего рисования).
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ: Все верно. Ты читал это произведение, Питер?