Повезло

– А я тебя где-то видел, – начал Сэм после очередного критического осмотра соперника. – Ты по телевизору недавно не мелькал?
– Разве что был репортаж из зала суда, – бросила Эва через плечо. – Джордан – помощник окружного прокурора.
– Точно. – Сэм щелкнул пальцами, что-то вспомнив. – Я видел ту твою пресс-конференцию пару недель назад по поводу серийного убийцы. Как его там звали?
– Элайджа Фуллер, – ответил Джордан и почувствовал во рту новый крючок, на сей раз не имеющий к Эве никакого отношения.
– Ты ведешь это дело? – Она посмотрела на него своими темными глазами.
– Я главный обвинитель.
Джордан не стал договаривать, что отозвал бы обвинение, будь его воля.
– Жуткая история. – Карл прислонился к стойлу и скривился от отвращения. – Все эти невинные женщины. Надеюсь, ты засадишь урода за решетку.
Чувствуя неловкость, что все присутствующие – кроме кобылы – уставились на него, Джордан стиснул зубы.
– Я сделаю все, чтобы справедливость восторжествовала.
Судя по тому, как прищурилась Эва, она не забыла их прошлого разговора. О том, что закон не всегда означает справедливость. Но тут кобыла снова застонала, и Эва сосредоточилась на нынешних заботах.
– Джордан, ты можешь ехать. Я уже сказала, неизвестно, сколько мы тут просидим. Первая стадия длится от двух до двадцати четырех часов. Сэм или Карл подбросят меня домой.
«Только через мой труп».
– Конечно, ты права. Но если не возражаете, я бы хотел остаться. Не каждый день удается лицезреть чудо рождения.
Явно раздираемый между вежливостью и желанием выпнуть соперника прочь, Сэм пожевал щеку.
– Ну… – Вежливость с трудом победила, и Бейли, перевернув огромную пустую корзину, неохотно указал на нее Джордану: – Присаживайся. Похоже, мы тут надолго.
Миновало почти два часа. Когда отошли воды, что Джордан мог сравнить разве что с лопнувшим здоровенным, но гораздо менее отвратительным шаром с водой, схватки стали заметными. Можно было буквально видеть, как матка кобылы сокращается в попытках вытолкнуть из себя малыша. Все трое мужчин поморщились, когда Эва объяснила, что Жозефина вошла в активную фазу родов и вскоре появятся ноги жеребенка – мол, так ему легче протолкнуть голову и плечи.
– Слава богу, что у меня Y-хромосома, – пробормотал Карл, и Джордан подавил улыбку.
– А разве ей не надо лечь? – спросил Сэм десятью нервными минутами позже. Он расхаживал по конюшне, запускал пальцы в волосы, затем совал руки в задние карманы. – Везде пишут, что при родах кобыла должна лежать.
– В основном да, – подтвердила Эва, подходя к стойлу, чтобы посмотреть, как идут дела. – Некоторые предпочитают стоять. Раз Жозефина у нас барышня с характером – пусть делает по-своему. – Она махнула Сэму и Карлу и вытащила из сумки резиновые перчатки. – Подержите ее, чтобы не крутилась. Я поймаю жеребенка.
«Поймаю жеребенка, надо же», – весело подумал Джордан.
А потом смотрел, как на его глазах Эва именно это и проделывает.
– Он застрял? – встревожено спросил Сэм, когда высунулись тоненькие ножки и больше ничего не произошло.
– Все нормально. Даже отлично. Просто Жозефина решила чуть-чуть передохнуть.
Джордан заворожено наблюдал, как бесстрашно и спокойно Эва помогает малышу появиться на свет. Кровь текла по ее рукам. Сперва показалась головка, а потом и все гнедое тельце вышло из чрева тяжело дышащей матери.
При виде мокрого жеребенка отвращение Джордана мгновенно сменилось чистым восхищением. Вот она, жизнь в самом своем начале. Новая. Незапятнанная. Полная перспектив.
Эва осторожно опустила брыкающегося малыша на сено.
– Из него получится отличный жеребец, Сэм.
– Будь я проклят. Мальчик. У тебя сын, Жозефина.
Сэм подошел получше разглядеть малыша, и Эва объяснила, что надо выждать минимум минут десять, прежде чем перерезать пуповину. Карл держал кобылу, а та все пыталась повернуться и увидеть новорожденного. Наконец Эва сделала разрез и макнула обрубок в антибиотик.
– Она нервничает, – предупредил Карл.
– Материнский инстинкт. Давайте отойдем, пусть они познакомятся друг с другом.
– Поздравляю, – сказал Джордан Сэму.
Тот, под впечатлением, даже пожал ему руку и удивленно тряхнул головой:
– Вот же черт.
И тут же отвернулся. Джордан уловил блеснувшие в глазах фермера слезы, но решил не заострять на этом внимание. Невозможно смеяться над тем, кто плачет, впервые увидев рождение жеребенка.
Разумеется, если этот кто-то станет держаться от Эвы на разумном расстоянии.
Наконец кобыла смогла вылизать малыша, а Эва разобралась с плацентой и воспользовалась умывальником в амуничнике.
– Малыш скоро попытается встать, – сообщила она Бейли, намыливая руки до локтя. – Если в ближайшие несколько часов не попробует – звони мне. Но думаю, у тебя сильные и здоровые мама и малыш. Проблем быть не должно.
Приняв у него полотенце, Эва чуть придушенно рассмеялась, когда Сэм сжал ее в объятиях.
– Спасибо. – Глянув на Джордана, он поцеловал ее в щеку.
«Ага, а не стой я тут же, по-любому поцеловал бы в губы».
– Не за что, Сэм. Это лучшая часть моей работы.
Когда они выехали на дорогу и адреналин спал, Джордан заметил, как Эва устало оседает на своем месте. Локоны выбились из узла и свисали беспорядочными лентами, а зевала она с такой силой, что челюсть хрустела.
– Еще раз спасибо. – Слова еле выползали изо рта и волочились, словно жестянки за машиной. – Ты правда не должен был оставаться.
– Было потрясающе, – признал Джордан. А потом вспомнил о крови и прочих вещах, названий которых не знал и не хотел знать. – Временами немного противно, но все равно потрясающе.
– Ты хорошо справился. – Нотка веселья немного сгладила усталость, и теперь слова прыгали точно мячики. – Я опасалась, не слишком ли высока для тебя цена за возможность заявить свои права?
– Права?
– Ага. Ну знаешь, все эти разметки территорий, которыми вы с Сэмом занимались.
Джордан невольно поморщился:
– Ты заметила?
Эва сонно усмехнулась:
– Как ты сегодня сказал, я не дура и не слепая. Даже немного удивительно, как это ты на меня не помочился.
– Я уже с трех лет ходил строго на горшок, – покаянно рассмеялся Джордан. – Кроме того, уверен, мистер Бейли и так уловил мое послание.
– Как независимая женщина, хотела бы с тобой поспорить. – У Эвы слипались глаза, но она выдавила загадочную улыбку. – Не знаю почему, но все это кажется мне милым.
– Да?
Когда ответа не последовало, Джордан глянул на соседку и понял, что уже ее потерял. Эва смежила веки. Ресницы казались мазками сажи на щеках, а искорки, превращавшие ее глаза из обычных карих в теплые и сияющие, тихо угасли на ночь.
Эва сейчас даже будто стала меньше ростом.
На Джордана нахлынула нежность. То тут, то там мерцали огоньки, и глядя на контуры города на фоне чернильного неба, он вдруг увидел собственный путь. Может, этот путь вышел не таким, как Джордан ожидал – возможно, он не ожидал встретить именно такую девушку, – но ему хватило ума разглядеть всю картинку.
Он влюбился в Эву.
Джордан ждал скачка нервов, приступа чисто мужской паники от подобного открытия, но не особо удивился, когда ничего не произошло. Все-таки он уравновешенный человек. Человек, слышащий голос разума, сердца – и не совсем охотно доверяющий тому и другому.
В этом плане – помимо прочих – Джордан очень походил на отца.
Приехав к дому Эвы, он не выключил двигатель. Просто сидел и смотрел на нее. И в голове крутилось только одно слово. «Моя».
Джордан понял это, едва ее увидев. Благодаря большим темным глазам Эва выглядела так, словно сама себе удивлялась. Словно инстинктивно почувствовала то же, что и он.
Хотя и сознательно создавала им обоим трудности.
Вспомнив, как она умело управлялась в конюшне, Джордан улыбнулся. Эва его очаровывала. Может, тем, что бросала ему вызов, но скорее тем, что у вот такой хрупкой изящной женщины оказалось больше мужества, чем у трех здоровых мужиков.